Глава 113. Первый приятель Ленинграда

      
               

        Всё было в моём распоряжении – и проспекты Ленинграда, и музеи, и театры, и танцевальные залы, но не было у меня в, то время,  ни друзей, ни товарищей, ни подружки! А где взять? Покидая каждые два дня,  свою воинскую часть, я оставался без мужского окружения и как в вакууме. Не буду же я приставать прямо на улице для знакомства, а на танцах шапочный разбор девушек, а я тоже не очень-то фактурный, чтобы на меня девушки вешались. Средний рост  (у меня 170) не очень-то пользуется спросом у  женского пола,  им подавай шкафов под потолок, но это было, потом, когда уже был в возрасте, эта проблема не так уж меня и угнетала – всегда рядом со мной была какая-то женщина и не просто какая-то, а приглядная.

      Вот тут я и вспомнил про велофигуриста, который квартировал у отца и, с которым я познакомился, продвигаясь в Ленинград, и сделав остановку в Кирове - на трое суток. Я уже упоминал про артиста цирка в прежних главах моего повествования.
   
     Генрих Заславский – красивый высокий, вот уж, действительно, фактурный молодой человек, польского происхождения.  Генрих   выступал на манеже в труппе своей семьи и выделывал такие кульбиты и фортеля на своих велосипедах, что (с его слов) никто в Мире эти трюки повторить не мог! Может оно и так, но меня, конечно, завораживали эти трюки, я -  же посетил цирк, когда заехал в Киров.

    За короткий срок нашего общения в Кирове мы познакомились и даже слегка задружились. Папа нас свозил и показал свою дачу, которую он начал строить, я всё фотографировал и есть снимки.

   Генрих дал мне свой домашний телефон в Ленинграде, которым я и решил воспользоваться от тоски и одиночества, и позвонил.  Семья в это время была не на гастролях, обо мне наслышаны, поэтому и пригласили сразу приехать к ним, а жили они в Биржевом переулке Васильевского острова.

   Я, конечно, с радостью воспользовался таким приглашением и буквально на крыльях полетел по сообщенному адресу. Приняли меня хорошо. С неподдельным интересом расспрашивали про службу,  и накормили  меня  отменной тушоной капустой с сосисками.  Я был на высоте от такого знакомства.
Генриху тоже дал телефон (в маминой коммуналке был общий телефон) и мы договорились общаться дальше и непременно  ещё повстречаться, пока семья не уедет на гастроли.

  При первых же своих выходных я позвонил Генриху,  мы договорились о встрече,  но уже вне квартиры, а так погулять и прошвырнуться по Невскому и т.д. Мы гуляли,  я опять много фотографировал и себя и его у памятников Ленинграда и на фоне других исторических объектов.
- Генрих, давай сходим на танцы – предложил я ему.
- Знаешь, Герман, может я бы и сходил с тобой, но на мне последние штаны, и просто не, в чем идти!
Как! Артист цирка, сверкающий и блистающий в реквизите на манеже цирка, и не в чем идти на танцы?
Я был поражён и просто убит таким откровением и удручён такой безысходностью. Своих костюмов я не мог предложить,  так как мы совершенно в разной комплекции.

    Увидев мою растерянность и удивление, а мы в это время «прошвыривались» по Загородному проспекту, знаешь, Герман, давай-ка посетим моего дядю, который где-то тут  живёт?

    И Генрих начал рассказывать про своего дядьку, который служит в КГБ  в  звании майора. В его доме пьют и едят только из хрусталя и хлебают золотыми ложками,  и я посмотрю,  как люди живут, работая в КГБ. Идти было уже некуда, на улице появился ленинградский морос,  и мне ничего не оставалось,  как согласиться. Но Генрих никак не мог вспомнить адрес, так как уже лет пятнадцать не навещал своего дядю.  Потом он позвонил отцу,  узнал адрес дяди и мы продвинулись по этому адресу, предварительно отоварившись в ближайшем магазине – Генрих купил бутылку «столичной», а я какой-то ликёр.
 
    Нажимаем кнопку звонка, никто не выходит.  Продолжаем жать на звонок, и собирались уже уходить.
Вдруг открывается дверь и на пороге появляется обросший чёрной щетиной мужик, в валенках, шапке-ушанке с отогнутым ухом и в каком-то немыслимом замызганном одеянии.
  Племянник с дядей долго всматривались друг в друга,  явно не узнавая. После затянувшейся паузы, Генрих произносит: Исаак, это ты?  Да, Гена, это я Иссак, твой дядя! Я стою,  остолбеневши, ничего не понимая, а от этого мужика ещё и исходит какой-то неприятный запах присущий алкоголикам.
Сцена ужасная и в моей голове сразу возникает персонаж алкоголика из книги Георгия Шошмина « Возвращение в жизнь» прочитанной ещё во время срочной службы и оставившей во мне глубокий след и один из пунктов моей дальнейшей жизненной программы – не пить водку. Вот он! Этот спившийся профессор-музыкант до белой горячки и вытащенный из петли,  про которого я прочёл в повести Шошмина. Кстати, хотел в Интернете найти дословные имена персонажей этой повести, так как забыл, так Интернет не отдал мне этой информации, а предлагают купить эту книжку и уже не один раз переизданную казахским издательством и не так и дёшево – за 800 рублей. Тут я тоже обалдел, увидев такую цену, да её бесплатно надо раздавать населению для профилактики от пьянства!

    После объятий этих близких родственников, были приглашены пройти в квартиру! То, что я увидел, снова поразило меня,  как молнией. В довольно большой комнате с замызганной, свисавшейся  с потолка лампочки, без абажура и люстры, находился ещё старинный замызганный резной письменный стол и только три табуретки непонятного цвета.  Ещё у стены стояла металлическая кровать и там что-то в тряпках копошилось. Исаак объяснил, что там лежит подруга его умершей матери,  и она так и продолжала лежать,  не вставая, закутавшись в какие-то лохмотья.
   
    Мы были приглашены к столу. На столе стояла не початая и ещё не открытая чекушка водки и банка консервов, кажется с кильками и всё. Увидев такую неприглядную и скудную закуску, мы с Генрихом не спешили доставать свои бутылки,  оно оказалось и к лучшему, так как пригодились для другого посещения и случая.
  Сели. Исаак открыл чекушку, тогда ещё пробки были бумажные и заливались сургучом. Разлили по немытым стаканам, я пить отказался. После выпитого начались жизненные откровения Исаака. Да, Генрих, вот такие дела! С органов меня давно уволили, жена бросила, мама умерла, работаю грузчиком и вот – пью. Разлили ещё, я уже не знаю куда себя и деть, хочется сбежать и бежать без оглядки. После второго залпа Исаак что-то стал нашёптывать Генриху на ухо и подозрительно кидать на меня уже пьяные взгляды, я же, чувствуя свою неуютность,  прошу Генриха сваливать быстрее от этого общения.  С трудом мы вырвались от этого дяди, но он ещё полквартала преследовал нас по Загородному  в ватнике, валенках и шапке ушанке, не только мы, но и люди уже шарахались от этого, пьяного уже чудовища.

    Генрих начал потом извинятся, что и сам не ожидал таких вот перемен в родственнике, а передо мной стоял образ персонажа этого профессора –пьянницы, который под конец уже и скрипку пропил и не на чем ему было исполнять свои сольные концерты по пивным. Встреча с живым персонажем Георгия Шошмина навсегда утвердила меня в своей гражданской позиции – не стать алкоголиком в дополнении к моему папочке, от которого я тоже сбежал. Водку и сейчас не могу пить, а только  вино или наливки и, конечно, ликёры и зависимым тоже не стал от алкоголя и один без компании выпить, совершенно не тянет.

    - А что он тебе там нашёптывал? – спрашиваю я его. А он сказал мне на ухо, что я привёл в его дом «тихаря,  т.е. у него, вероятно, появились глюки от прежнего профессионализма.

    Ладно, Герман, неудачен  наш вояж и пошли –ка мы лучше в гости к моей женщине, тем более мы уже и затарены. Я не возражал.
    
   Но прежде чем войти, как оказалось, тоже  к артистке цирка, составили легенду, что я из их круга и раньше выступал в труппе прыгунов под управлением  лидера этой группы - Хоменко. После Московского фестиваля наша труппа распалась,  и я ушёл служить в армию по контракту. И сейчас сержант действующей армии, лучше не придумаешь!
   Открыла нам ярко накрашенная пышная девушка, пригласила пройти в комнату, в комнате бегали две забавные явно цирковые собачки по имени Яник и Стелла. Мама этой девушки была дрессировщицей этих собачек, а остальные ещё находились в цирковых вольерах, а мама на гастролях или где-то, но дома её не было.

  Алла Богучарова - представилась  эта пышка. Меня стал представлять уже Генрих, что я прыгун из бывшей труппы Хоменко и так далее как и договорились. Алла вдруг проявила интерес к моей персоне и стала расспрашивать, а в каких местах Москвы мы выступали последнее время перед, или во время Московского  фестиваля? Тут я сразу заплыл, и врать не мог, так как никаких источников. А в доме Союзов выступали – щебетала Алла, ну, конечно, кивнул я с полным достоинством. Генрих понимая, что я полностью погружаюсь в галошу, постарался перевести разговор на другую тему, вроде получилось, и Алла отстала с расспросами.
 
     Тем временем на столе появились большие фужеры,  Генрих разлил «столичную», а я наполнил свой фужер ликёром. Выпили с шармом! Алла выпорхнула из-за стола и села за пианино и что-то стала импровизировать музыкальное. Налили ещё по второму и я тоже. Алла вся светилась, я же почувствовал, что слегка захмелел. Откуда-то появилась ещё бутылка «столичной» и они разлили уже по третьему бокалу. Ой! Воскликнула вдруг Алла. Мне надо ночью собачек сходить покормить (они жили с мамой недалеко от цирка) ещё репетировать и на одной руке стоять (оказывается, Алла была акробаткой и в данное время находилась на больничном после травмы).  Я был в откровенном шоке, выпив два фужера, на ногах бы удержаться, а эти господа после трёх фужеров »столичной»   ещё и репетируют – одна на одной руке стоит, а другой на одном колесе фортеля выбрасывает! Челюсть моя отвисла ниже пояса от удивления.
   Время было уже за полночь, я из своих никого не предупредил и начал уже беспокоиться,  да и честь надо знать.  Генрих, поймав момент, шепнул мне, что после его отъезда в другой город на гастроли, где его ещё и ждёт невеста, я могу вплотную заняться Аллой и, что она прекрасно делает минет. А что это такое – спросил я его? Генрих рассмеялся и сказал, что потом узнаю.

- Проводи Германа – сказал Генрих. Алла что-то накинула на себя, и мы вышли из квартиры, нужно было пройти туннельный подъезд. Алла вдруг притянула меня к себе,  А ты придёшь ко мне и жарко меня поцеловала. Конечно – ответил я и сам вцепился в её губы, с полной надеждой и вожделением, что наконец-то я стану  мужчиной и отведаю женскую плоть. Такси меня доставило домой на Митрофаньевскую, а домочадцы уже все переволновались – куда я мог деться ещё, не зная никого в городе.

  В первый выходной цикл, надев свою тройку (чёрную, был вечер), заполнив дипломат необходимым реквизитом – ликёр, коробка шоколада и  какие-то пирожные, направился к Алле, предварительно ей позвонив.

    Алла была в ярком прикиде и не отразима, как накрашенная кукла. Выгрузив всё из чемоданчика на стол, я как истинный джентльмен не спешил с лобызаниями и приставаниями к женщине, надеясь на понимание и взаимность Аллы. В то время я мало что умел, или вовсе ничего не умел и не знал как добиться сексуального расположения женщины. Ползать руками по телу женщины,   искать эрогенные зоны, не зная их чёткое расположении, мне и в голову не приходило, а прикасаться к женским генеталиям своими руками  - считал, что на это имеют право только врачи-гинекологи, вот такой я был лох и полный лох.
   Алла тоже не спешила и после выпитого ликёра поиграла на пианино, потом  стала показывать свои наряды, переодеваясь в другой комнате. Мне эти демонстрации её одежды были до лампочки,  я был натянут как струна, ожидая полноценного полового акта, но меня не приглашали  никуда, а потенциальная партнёрша порхала и суетилась,  постоянно  переодеваясь в новые платья, юбки кофточки, я, же чувствовал себя зрителем при демонстрации мод. Скоро мне это надоело, и я попытался притянуть к себе женщину и поцеловать хотя бы! Но Алла каждый раз выворачивалась и со словами – потом, потом  - гасила во мне всякую надежду совокупиться и стать наконец-то мужчиной. Применять какие-то уговоры или элементы насилия, я не мог в силу своей воспитанности и культуры, хотя для некоторых женщин именно и нужен такой напор и они его ждут – всё это пришло потом, после первого развода и я уже кое-чему научился. В конце концов,  мне надоела эта вся демонстрация мод,  и я поспешил откланяться. Алла сказала, что  ждёт меня в следующий раз. Я обещал, что скоро навещу  и ничуть не обиделся, знал, что женщина не всегда может,  покинул эту знойную раскрашенную куклу в надежде, что в следующий раз всё получится как надо.

      А в следующий раз и это примерно через три дня, случился непредвиденный казус, который навсегда похоронил наше короткое знакомство.
     В очередной служебный выходной, надев светлый костюм-тройку из ткани « метро», нейлоновую рубашку (были модные) нацепив бабочку (кис-кис), туфли тоже светлые, под костюм, и весь из себя, направился  на Невский, прихватив с собой, дипломат с уже заготовленным реквизитом. Алла жила недалеко от Невского и я не стал ей звонить, обычно днём она была дома. Поднялся по лестнице и позвонил в её квартиру. Дверь открыла не знакомая мне пожилая женщина, вероятно, мать  Аллы.
   Мы уставились друг на друга с полным непониманием. Вы к кому? – задала вопрос мне женщина.
- Мне нужна Алла Богучарова. Алла во Франции на гастролях – ответила женщина. А Вам что до неё, какое такое дело продолжала женщина и в её голосе появились нотки разлражения. Она моя знакомая – пытался объяснить я.  Дальше было всё как взрыв гранаты. Женщина вдруг понесла меня отборным мужицким матом и орала на всю лестницу парадной, что ходят тут всякие козлы и так далее и тому подобное. Я задом,задом  - поспешил ретироваться от этой разъярённой бабы – дрессировщицы собачек.

   Больше визуально я не пересекался с персонажами этой моей жизненной истории. Но, какое было моё удивление, когда года через два читая газету «Ленинградская правда» в подвале одной из страниц была напечатана статья прокурора города. В статье прокурор сокрушался о необоснованности коллективов брать на поруки (было такое направление в то время) воров и жуликов, а в пример приводилась Алла Богучарова, которая воровала в подъездах детские коляски, так как ей не хватало денег на разгульную и весёлую жизнь. Ничего себе пересечение, подумал я,  и как хорошо, что всё закончилось, и я не вляпался в историю Аллы Богучаровой. С Заславским я тоже больше не пересекался, а у меня назревали новые события, наступал 1960-й Новый Год.   ( Продолжение следует).http://www.proza.ru/2011/12/30/1058