Карлович

( с продолжением)

Многозначенье обличья

У Карловича был приплюснутый нос и бритый подбородок..Росту он был немалого и носил сорок шестой размер обуви и пятьдесят третий одежд..Одеваться любил с изюминкой: то рубаху бурякового цвета нацепит, модного в нынешнем сезоне, то курточку прикупит светлую дабы чистоту своих помыслов подчеркнуть и выпятить их въявь наружу..Карлович носил очки и походил на интеллигента пришибленного своим малозначеньем.

 Подруги Карлович не имел..как-то не приживались у него подруги. Умей карлович быть более вдохновенным собой, более углубленным в свою эротическую суть или лучезарно наивен, обязательно завелась бы у него подруженция..А так..не выходило как-то.. "Чмо", - часто слышал себе во след притупляя сознание и катя от себя округло выроненное словцо по асфальтным неровностям, стараясь подфутболить его носком сорок шестого размера..Злиться Карлович не умел, от того лицо его потеряло очертания живой физиогномичности и стало каким-то брюзгловато-обмякшим, безмятежно прокислым и бесцветным. Чмо никак к нему не относилось..Оно только подчеркивало неправоту и слепость женской половины сердец, их неуемную похотливость и...

 Карлович шел по переулку обсыпанному недавно облетевшей кленовой желточно-звездчатой в розовых подпалинах и расходящейся от венозной артерии мелкими сосудами хрупкой полупрозрачной листвой. Ветер призывно завывал в стремительно седеющих рваных облаках, несущихся по осенне стылому и застывающему в тонкий курьезный лед сиреневому кружевному небу. На ум почему-то приходили откуда-то взявшиеся из тайников подсознания, а надо сказать, что Карлович сознательно любил притуплять свое подсознание, дабы не бороздило оно резцом преждевременных пахот его самостоятельно сформированные мысли определенного образца, отрывки из вальса Мендельсона..У карловича было неважное состояние духа..И вызвано оно было совсем вроде бы непримечетельным событием. А надо ж таки сумело нагадить в душу.."Тьфу, пропади ты совсем, - чертыхнулся про себя Карлович, не в силах избавиться от наваждения.- Тьфу ты мерзость какая"

 А все дело в том что приснился карловичу сон. Да такой дивный и изумительный, что будь у него катушки или катушечки враз съехал бы с них с превеликим удовольствием и не удержался. Но поскольку естетсво Карловича представляло из себя сероватого значенья слегка слежавшийся и заплесневелый монолит, Карлович зацепился за его выступающую неровным косым уступом оконечность, уперся ногами в полыхающую утренними лучами поверхность и вынырнул наружу из марева источающих прянно-дурманное зловоние колыхающихся тычинок, обремененный одним воспоминанием всепоглощающей жути..Но и его прокралось довольно, чтобы надломить Карловичу остатки духа и подмочить его безусловную репутацию атеиста-лицеиста, никогда не употреблявшего опиум разных народов и народцев