***

16 октября

Луна  висит, а фонари погасили ровно в полночь. Я люблю, поднимаясь по лестнице ночью, смотреть на темную парковку за домом, за ней железнодорожные огни,  ночью тут практически не ходят поезда и все кошки серы, сыты и по домам. Мне нравится этот массовый сигнал к исходу. Луна  перебралась выше по стеклу, летом в него стукаются прекрасные  летучие мыши, мой личный символ надежды, что мир держит спину и не сдохнет ещё какое-то время.  Но теперь вот октябрь, мыши спрятались, и мир завалился на бок. Накренились окружающие, и кто послабже, сам виноват.  Падает, падает, всё падает, все. Паркуюсь под большим деревом и закрываю глаза. Главное в наклонной плоскости - не забыть ручник. Сверху падают деревянные плоды-нежёлуди и листья, стучат по капоту мелким градом, дворники поднимают фонтан листьев, хочется остаться под деревом и ждать, не двигаться, пусть гравитация утянет и меня туда, где её самое дно, пока я ручная. Пока у меня есть 15 минут и устали  крылья.
Вакерас не пьянит, а только напоминает, что надо сходить к врачу.  Маленький мой мальчик любит Радиохэд, а маленькая девочка обнимает всех проходящих собак, и собаки тоже обнимают её в ответ. Сдается мне, с таким бэкграундом им будет не слишком просто держать на плечах  повалившийся мир. Но мы сделали, как смогли, по образу и подобию, мы старались.
Кстати о боге. Прощаться с ним трудно и легко: трудно, потому что невозможно уместить в голове этот чертов мир, кривой, косой , но невероятный, всё-же. Трудно, потому что вес его внезапно  удесетеряется и загоняет тебя в землю по колено. А легко от того, что, как только вылезешь из земли, вырастают перепонки и крылья, и ты летишь, летишь, хватаешь ртом мошек и рад, и кричишь ультразвуками: дескать, смотри какой толстый комар, айда веселиться и тут, бамц, башкой в стекло. Перевернулся в воздухе и снова полетел.