Адвокат из Монсальвата часть 18

           Бельгия.

   Взятый в одном из брюссельских агенств удобный минивэн марки "Фиат" летел по автобану.
В машине все притихли и только с волнением и интересом смотрели по сторонам. У путешественников ещё не улеглись и впечатления, полученные накануне...
Когда на рассвете,  по одному из восьми сходящихся к центру  дорожных  лучей,  они въехали во второй по величине город-порт Европы  Антверпен.
   Где потом так внимательно изучали уже совершенно неузнаваемые ими места. И несмотря на это,  всё увиденное вызывало  в них какой-то совершенно особый  душевный трепет...
  Они начали с церкви Святого Карла Борромея, получившей своё название от  имени итальянского архиепископа. Церковь принадлежала иезуитам, а росписи в ней создавал известнейший фламандец Питер Пауль Рубенс..
Потом оказались у находящегося рядом с нею домика, где в двадцатом - двадцать первом годах шестнадцатого века жил и другой великий мастер Альбрехт Дюрер.
Прошли по рыночной площади, называемой Гран Пляс во французском варианте или Гроте Маркт - во фламандском. Посмотрели  дома Гильдий и Городскую Ратушу
16-го века, увешанную немыслимым количеством различных флагов...
  Но самое сильное впечатление произвёл построенный в готическом стиле Кафедральный собор. Собор Антверпенской Богоматери.

  От этого величественного, видимого со всех точек города, ста  двадцати трёх метрового сооружения, возводившегося  с четырнадцатого и вплоть до начала семнадцатого века, так и веяло Вечностью...
  Портал Главного входа, огромное, насыщенное светом внутреннее пространство, величайшие полотна Рубенса, самым впечатляющим из который оказалось -
"Снятие с Креста"...   Удивительно "настоящая"  Мадонна с младенцем, выполненная из лучшего каррарского мрамора,  уцелевшие старинные фрески
и изображенный  маслом по мрамору  Лик Христа...
...А ещё, создававшие особую праздничную и волнующую торжественность большие органы и солнце, льющееся сквозь многокрасочные витражи...
Но  здесь же и плиты с надписями,  оказавшиеся ничем иным, как погребальными склепами...

  Всё это придало бы особенное звучание даже самому случайному присутствию  под  этими высокими шпилями Средневековья...
Но ведь у наших героев всё было совсем неслучайно.
И потому, лишь  до самых глубин проникнувшись духом далёкой старины, путешественники оказались,наконец,  на набережной Шельды...
Уже отсюда узрев и такой знакомый силуэт строгого древнего замка Стеен,  происходившего своим названием от голландского слова "камень" и заложенного ещё
в девятом веке.

  Вот,  именно здесь,  ощущение родственности этих мест показалось им наиболее заметным... Казалось даже,  что в Шельде до сих пор текла всё та же вода,
только теперь ещё и нёсшая с собой  всю многовековую историю...

   Но с Антверпеном они попрощались. И  теперь летели уложенным гладким асфальтом путём,  меж расстилавшихся вокруг равнинных пейзажей,
  - всё дальше... Со скоростью очень взволнованной мысли... И наверное,  потому и промелькнули за стеклом эти пейзажи совсем незаметно.
 
  Илья остановил машину у обочины,  знаменуя новое начало их пути.
  А сердце уже забилось часто... Безумно, неистово, горячо...

  Он вышел первым... Под редкие капли летнего дождя. Но и их прохлада не способна была унять охватившего его жара...
И что-то дрогнуло под ногами и  закружилось перед ним и вокруг него от сладостно-пьянящего липового аромата... Аромата -  до щемящей боли  ласкового
 и обжигающего давно позабытой, но  вновь воскресшей в них страстью,  -  Счастья. Что ждало их здесь всегда. С тех самых пор. Все десять веков подряд!
  Он ощутил это так явственно, как будто оно материализовалось,  и его можно было коснуться рукой.
И этим разогретым и забурлившим у самого сердца приливом его затопило настолько, что воздуха в груди уже не стало... Он хотел что-то сказать и не смог...
  Разволновавшаяся не меньше его самого Эля уже спешила навстречу...
Она обхватила его горячие руки, где в каждой жилке билось теперь всё, рвущееся на свободу,  чувство... А когда подняла голову, то просто утонула в его бездонных глазах,
сделавшихся снова небесно-лазурными...
  А он без труда прочёл безмолвный вопрос в её беспокойном любящем взгляде.
   - ...Да, Элиш...  Оставалась, как видно, ещё какая-то преграда между мной и той памятью прошлого. Но теперь смело и её!..

  Они обернулись. Из машины вышел и Готфрид... И принялся расстёгивать ремешки детского креслица.
А полуторагодовалый Ивашка улыбался и настойчиво протягивал ему своё, понадкусанное со всех сторон,  яблочко.
 
  А дальше... Они шли пешком.
...Нет... Ивашка, конечно,  ещё тот был ходок... Он ехал верхом на дядиной шее, крепко вцепившись тому в светлые вихры и с торжествующим видом воплощал собой
образ начинающего рыцаря...
  А шли те, кто потаённой памятью хранил и теперь,  благодаря ей,  с волнением узнавал эти места... Двигаясь по своему  внутреннему компасу не только сквозь
пространство, но и  время!
  А встречавшие их  облака нависали так, что, казалось, нарочно суживали простор, чтоб сбиться с курса стало и вовсе невозможно...
 И это движение продолжалось, пока не открылся вид на давно полуосыпавшиеся, но вновь заботливо укреплённые чьей-то хозяйской рукой стены...
 Все остановились и на какое-то время просто замерли, точно по крупицам собирая все свои рассеянные веками воспоминания.

  Старый ров сгладился и зарос высокими травами. Поверху теперь пролегал аккуратный дощатый мостик с искусно обработанными резцом перильцами.
 Мостик в другую жизнь, оставшуюся, было,  далеко позади, но чудом обретённую ими снова. ...Чудом или силой мечты...

  И они долго ходили меж уцелевшей каменной кладки, то и дело касаясь выветренного и иссечённого дождями древнего камня...
И вспоминали - вспоминали - вспоминали... Теперь это было так легко.
 Все образы прошлого словно бы так всегда и продолжали жить здесь. И старый герцог, и рано оставившая этот мир герцогиня, и добрый верный Рихард...
И надёжный Эварист,  и безотказный Бертран, и многие другие, кто был так дорог их сердцам.
 
  Ну, а после, уже следуя только безудержному порыву, Эля взяла мужа за руку и заспешила к тому самому лугу у реки, где когда-то впервые увидела его...
 И однажды,  под старой раскидистой липой,  положила на его колени хранительный оберег.

  Конечно, наивно было полагать, что дерево,  как и прежде ждало их. Но каково же было удивление, когда на месте той -  памятной липы, они увидели три другие...
Росшие неподалёку друг  от друга...
И судя по необъятной толщине их стволов, лет им было... ровно столько - сколько могла вместить вся их нереально-многовековая жизнь.
   - Илюша, как ты думаешь:  это они?.. Не может же быть?!... - с волнением спросила Эля,  останавливаясь у ближнего дерева.
   - ...Если и не они...  -  значит, их продолжение... - задумчиво ответил Илья.
 И это продолжение теперь так же шелестело своей яркой листвой, сплошь усеянной прозрачными дождевыми капельками и разливало вокруг себя такой же чарующий аромат сладкой неги и летнего утра.
  А Ивашка уже ухватился ручонкой и тянул к себе влажную липовую ветвь.
   - Маленький варвар! - заметил Илья.
 Эля улыбнулась в ответ и,  взяв его за руку, увлекла за собой в самую глубь этого зелёного царства.
...Они стояли рядом и улыбались друг другу... Одними глазами...
   - А помнит ли мой господин адвокат то утро,  когда стоял здесь?.. Один - против всей клеветы!..
     Ведь ты помнишь?.. Ты и тогда был моим защитником!.. Адвокат - рыцарь с мечом справедливости в руке... Адвокат из Монсальвата!..
   - И это было... Но сердцу ближе другие воспоминания. Ты ведь помнишь, что именно здесь подарила мне искорку лунной любви?!... Одну из двух...
     От сложения которых и возникло вот это наше Лунное Чудо!  - и он показал глазами на сынишку, на груди которого теперь и был их сложенный воедино оберег.
   - ...Чудо, наречённое Иваном. Что означает:  Бог смилостивился!  - продолжила Эля.
   - Да... А  помнишь, как называла тогда меня?..
   - Адвокат превращается в следователя? - Эля ещё попыталась выдержать паузу,  дразня его,  ждущего прежних заветных слов. Но и сама долго не выдержала,
 потому что...
   - ...Цйолестис олор... - вспомнила вдруг  и она... И сразу,  будто даже услышала, как стремительно побежало его сердце.
   - ...Вот... А  это знала  только ты!...  - и он прижал её к груди. И  улыбнулся,  взглянув уже и на сына, с удовольствием и азартом обрывавшего листики и липовый цвет.

А потом они медленно спустились к самой воде. И стояли, не разъединяя рук, любуясь быстрым течением Шельды.
  Но как облака, отражаясь в воде, придавали ей чуть осенний оттенок, так даже по светлой прозрачности души скользили лёгкие тени...
У Эли это были тени неизбывного беспокойства, рождённого от неведения. И чем больше усилий она прилагала к тому, чтобы их рассеять, тем заметней они становились.
Так что она,  всё-таки,  не выдержала и не отрывая глаз от набегавших на берег речных волн обратилась к мужу.
   - Илюш... Я давно хочу тебя спросить... Нет... Не тебя... Лоэнгрина!.. Но не знаю - как...
     Хочу услышать правдивый ответ и боюсь испытать боль... Но вот теперь, - почти решилась. Помоги же сделать оставшийся - самый мучительный шаг...
     И выслушай!.. Внимательно и спокойно.
  Илья удивленно посмотрел на неё,  и глаза его ответили согласием. ...Хотя такое предисловие и у него вызвало беспокойство.
 
   - Я о Нём... О Лоэнгрине... - начала Эля. - Я должна понять... Эльза не знала ничего о его прошлом... И  когда он ушёл - ей осталось одно только Имя.
     Но это имя принадлежало тому, кто жил своей жизнью... И до неё, ...и после... - Эля умолкла, собираясь с духом. - ...А как он жил?.. Кто согревал ему сердце в тех -
     других его жизнях?..
     Когда имя узнала я,  уже начитавшаяся всех известных о нём легенд, то с тех пор задала себе этот вопрос сотни раз!..
     Ведь он же приходил в этот мир не случайно! И всякий раз рядом оказывались слабые и беспомощные... Нуждающиеся в его силе и покровительстве...
     В том числе и женщины... А он переходил из одной судьбы в другую, от одной женщины к следующей... Подобно эстафетной палочке... Нет..
     Как яркий победный олимпийский факел!
... А я хочу знать: кого любил тот, кого люблю я?!... Тезаурус меус!
   Ты знаешь...Ты ведь уже это понял... Я не могу жить на полуэмоциях... На получувствах... Но я точно так же не могу жить и на полуправде!
    Мне нужна вся... Целиком... Какая ни на есть... Но такая - какая есть. Любая... Но - правда!
    Это ничего для меня не изменит! Но я должна это услышать!.. От него самого!.. От тебя!..
 Эля умоляюще посмотрела на мужа. А он какое-то время смотрел на неё молча , но так,  что вся россыпь чувств переливалась в его глазах.
   - Эльза... Элина... Эля...   Элиш,  я не ждал уже этого вопроса... - наконец негромко сказал он, и сам устремляя взгляд на зыбкие отражения облаков...
   - ...Думал, что ответ так прост и очевиден... Но, видно, снова забыл о существующих границах человеческой мысли... И о том, что люди не обладают даром -
     считывать даже то,  что считать позволено.
     Ведь я не делал из всего этого тайны. И не сомневался, что ты и так всё это "видишь" и " слышишь".
     А ты молчала и мучилась... Долго... Больно... И беспричинно!
     Послушай меня, Эленька...  Легенда - не летопись, что имеет хотя бы примерное сходство с реальностью.
     Она - всего лишь производное из шепотков и слухов, порождённых  чьим-то богатым или бедным, здоровым или больным воображением.
      В зависимости от этого итог может получиться ярким и красочным или мрачным и страшным... Но это всё равно будет сказка, где на целую горсть прочих -
     лишь одно зерно истины. ...Нечто сходное и тут...
  Он оторвал взгляд от воды и перевёл его на жену... И ему показалось, а может он действительно это почувствовал, что она слушает его почти не дыша, вбирая в слух
 не только сами  его слова, но даже тончайшие оттенки его интонаций... Она  так ждала его правды!..   ...Щадящей или безжалостной... Любой...
Наверное оттого, дальше он говорил уже в прозрачную синь её глаз, зная, что может позволить себе эту наивысшую степень открытости... И сам получая от этого какое-то совершенно непередаваемое наслаждение... Теперь уже,  как будто даже голос его служил только фоном к тому, что отражалось в глубинной проекции его зрачков.
Правда была там.
   - Элиш... Ну теперь-то ты всё видишь и слышишь. Я не глух и не слеп... Но я  даже чувствую это!
     Ты хочешь знать о нём больше- и это твоё право! Но его жизнь слишком длинна... И в двух словах... - это так трудно... Но там нет ничего, чего бы ты о нём не знала.
     Он шёл туда - откуда слышал призыв. Помогал, если мог помочь... Но он был должен... А раз так - значит и мог.
     Но надолго нигде  не задерживался. Он заранее был готов ко встрече с одним из самых стереотипных проявлений естественной женской природы: безудержным
     и непреодолимым любопытством... И уходил, едва заслышав злосчастный вопрос. Но успев довершить то, ради чего приходил. А потому и расставался с каждой из
     тех своих жизней легко и без сожаления. Пусть это и не звучит особенно убедительно. Но, Эля...
     Он, всё-таки,  был не совсем человеком... Земные страсти его не касались. Его сердце лишь  разгоняло по венам кровь, тогда как душа всецело принадлежала Господу!
     Он  любил  только Его!  И ему больше никто не был нужен!.. Но это - Другая Любовь!  А иное пришло гораздо позднее!
     Когда в единственных глазах он однажды увидел всё!.. И ясное небо, и солнечный свет, и прозрачные воды Шельды,  и ...земную любовь!
  ...Они не терзались, как все другие, ища ответа на загадку. Они сумели полюбить его самого. Безоговорочно и бесконечно!
     В них так и читалось это - ТЕЗАУРУС МЕУС!!!  Моё сокровище!!!
     И всё было просто и ...свято!
     И это именно они связали для него два таких несхожих мира... Твои родные глаза...
     Это была ты, Эля!  ...Была и всегда будешь! ...Только уже не его...  Моя!
     Он должен был уйти, чтобы Я смог вернуться!
     И это я теперь храню наше общее чувство... К тебе! ...
     И другой правды нет!.. Ни там, ни здесь... Нигде!
 И он быстро привлёк её к себе, теперь не только зная наверняка, но ещё и чувствуя, что она ему верит.


   - Ну, а теперь очнулись, стряхнули с себя груз прошлого и вековое оцепенение и ...тронулись дальше! ...И в это "дальше" - поведу я!  - уже полушутливо скомандовал Илья, оглядываясь на стоявшего поодаль Готфрида с вконец извертевшимся и просто изнывавшим малышом на руках.
   - Сегодня у нас день исполнения желаний. Есть и у меня...ещё одно! Так что - вперёд, мой маленький верный отряд!
 И он повёл их к месту, где прежде был их старый парк, а теперь ровными рядками были высажены молодые хвойные деревья.
Но Илью это не смутило и он уверенно шёл туда, где проходила граница этой новой лесопосадки -  с лиственным лесом. Пройдя ещё немного вглубь,  он остановился
и осмотрелся.
   - Может вы помните... Где-то здесь была когда-то одна особая  дверца, ведущая прямиком в нашу  "тихую обитель"?
   - Была... - подумав, подтвердила Эля.
   - А я что-то не припоминаю... Я вообще, мало что помню... Как сквозь мутное стекло... Раньше даже думал, что эти картины просто рисует моё больное  воображение!.. - сказал Готфрид... Он прислушался к себе и качнул головой в подтверждение собственных слов.
  Но как бы там ни было, все вместе они сосредоточенно взялись за поиски и даже успели изрядно устать, пока бродили кругами, тщательно осматривая местность...
И даже не слишком надеясь на удачу,  пытались, всё-таки,  угадать место, где раньше пролегал не очень глубокий овражек, в который открывался узкий подземный коридор, служивший в те давние смутные времена спасением осаждённым обитателям замка. Или,  по крайней мере,  их  реальным  шансом уцелеть.
 
  Но остатки воодушевления  "археологов" - энтузиастов постепенно размывали вездесущие ручейки пессимизма...
И лишь когда они  уже почти утратили всякую надежду, а  веру в удачу озарил последний слабый сполох,  - внимание Ильи привлёк участок, сплошь засыпанный прошлогодней листвой и  так контрастировавший с высокими травами, господствовавшими тут, казалось , безраздельно... Но из-за них же и не увиденный искателями сразу.
И Илья прошёл туда...  И  сначала осторожно,  носками туфель, а потом и поднятым им отломком длинной дубовой ветви стал ворошить пахнущие прелью листья.
Потом прошёл ещё, не прекращая своего непонятного занятия... И вытянул огромную корягу, показавшуюся из под листьев. Затем ещё несколько - не менее внушительных... Но едва он извлёк последнюю, как  листья сбоку сразу просели и начали медленно стекать куда-то вниз. И сам Илья, подошедший поближе,  так же стремительно соскользнул вниз, оказавшись в листве по самую грудь.
  Эля испуганно вскрикнула, но увидев просиявшее вдруг лицо мужа, замерла с выражением удивлённой растерянности на своём...
   - Спокойно!.. - сказал он с довольной улыбкой. - ...Конечно, немного перепачкался... Но зато попал точно по адресу!
 И оторвав ладонь  от влажного камня, сплошь облепленного пожухлыми листьями, он снова ткнул в него рукой.
   - Вот он - откос или склон... Который теперь  не  откос, а скорее яма. Но и камень этот - уж точно не камень! А та самая - подвижная плита.
     И раньше её можно было подобно двери  открыть как изнутри, так и снаружи!.. Вопрос в том: подвижна ли она сейчас? Или уже давно вросла в землю?..
     Я тут пока немножко побуду кротом... А вы, на всякий случай,  стойте - где стоите!.. Вдруг где-то ещё образовались такие же пустоты.
И он принялся сосредоточенно разгребать в сторону листья, освобождая пространство вокруг себя. А  вскоре к нему присоединился и Готфрид, соскользнувший вниз,
в  открывшийся уже свободный промежуток. И так, вдвоём они расчистили подступы к  потайной двери.
  Но это оказалось лишь частью  дела. С чем им действительно серьёзно пришлось повозиться, так это с неподатливой каменной глыбой!
Только ценой немалых усилий им удалось расшатать и извлечь длинный продольный  каменный брус, скрывавший  полностью проржавевшие, но несмотря на это,
ещё достаточно прочные металлические стержни, лишь вынув которые, можно было стронуть с места уже и саму плиту, преграждавшую вход в подземный коридор.
Но и она в конце-концов поддалась - уступила... И явила свой тёмный, мрачный зев, из которого пахнуло землёй и вековой сыростью.
 
  Илья ещё даже не шагнул к нему, но угадав его намерения, Эля попыталась его остановить.
   - Не ходи туда! Я тебя прошу! ...Умоляю! ...Столько лет... Веков... - поправила она себя, и ужас отразился в её глазах... - ...Столько веков никто не открывал этой плиты!..
      Ты же слышал о проклятиях гробниц и древних курганов?!...Мне страшно!..  И... Там же просто нечем дышать!
   - Эленька! ...Но ведь я  не тревожу покой усопших!..  Я "возвращаюсь домой"!  ...Пусть от пути к нему осталась только часть,  и  другого выхода давно не существует...
       Но не бойся... Я там надолго не задержусь...
  И отряхнув с себя приставшие к одежде влажные листья, он достал из своей кожаной сумки две длинные свечи, фонарик и зажигалку.
   - Так ты заранее готовился к этой экспедиции?! - ещё больше испугалась Эля.
   - Вначале  сомневался... Но теперь чувствую, что просто обязан туда пойти! Только,  Эля... -  он поднял голову и посмотрел ей в глаза. - ...Я иду один!
     И меня не нужно искать! Ты понимаешь, о чём я?..
  Эля посмотрела на него с мукой сомнения и нескрываемой тревогой:
   - Зовёт Прошлое?.. - спросила она.
   - Вот это я и хочу понять!.. А  значит, мне нужно какое-то время!.. - ответил Илья, зажёг свечу и сделал несколько шагов внутрь.
   - Вот видите!.. - глухо прозвучал из каменных недр его голос. - Пламя не гаснет... Значит нечего волноваться! Воздуха там достаточно!
   - А может,  всё-таки,  я пойду  тоже?.. - вмешался не меньше сестры обеспокоенный Готфрид. - ...Так будет гораздо надёжнее!
   - Мне гораздо спокойней  и надёжнее  - пока  ты остаёшься здесь! - слова Ильи прозвучали с ещё большей твёрдостью.
  А  сам он медленно двинулся вглубь по циркулярно забранному в камень тесному коридору.
   Возможно, только благодаря тому, что мастера тогда применили эту, совершенно новую технику кладки и не пожалели ни усилий, ни времени - эта подземная нить продолжала существовать и доныне, ещё не обрушившись окончательно.
 
  А  дышать и в самом деле становилось трудно. Воздух вглубь тоннеля проникал слабо, и пламя свечи, которую Илья так и не потушил включая фонарик, теперь
нервно и беспокойно дрожало.От спертости и до предела сконцентрированного  запаха сырости у него кружилась голова, но он упорно продолжал продвигаться вперёд.
Пока, наконец, не достиг своей конечной цели.
  В этом месте коридор образовывал небольшое углубление - своеобразную  нишу. Всего, на всём его протяжении, подобных ниш было несколько, но лишь одна из них
таила за собой свободное пространство.
  Достаточно было убрать из кладки одному ему известный камень и извлечь из открывшегося проёма железные упоры - прообразы ригелей современных замков,
как стена превращалась в дверь.
  Илье пришлось основательно потрудиться, снова и снова проводя острым, широким лезвием ножа по контуру камня и настойчиво проникая всё глубже и глубже,
прежде чем удалось стронуть его с места. Да и сама дверь поддалась не сразу... Но в конце-концов он был вознаграждён за своё упорство...
  Открывшийся под участившееся биение сердца "каменный мешок" был его  "тайной кельей". Здесь он укрывался от всех, когда искал абсолютного  уединения.
И именно минуя это место он собирался покинуть Брабант, решившись на бегство. Но тогда его остановила Эльза и смутила его  душу и разум настолько, что он
даже решил вернуться и открыть ей свою правду.
  И вот теперь,  десять веков спустя, он вновь стоял в той же комнате, охваченный лихорадочным волнением.
Даже беглого взгляда по сторонам оказалось довольно, чтобы понять, как мало тут изменилось с тех пор. Но отпечаток времени пролёг и здесь.
Древесина некогда продетых в железные кольца факелов давно истлела,  да и сам металл истончился и стал хрупким и крошким.
Слишком велико и пагубно оказалось воздействие пусть и слабо,  но,  все-таки, проникавшей сюда сквозь камни влаги.

  Истлело  и лежавшее  на каменном возвышении Священное Писание. И только клочок чудом сохранившейся кожи переплёта напоминал о том, что когда-то эта бесформенная горстка тлена была Божьей книгой.
Но всё внимание Ильи и все его мысли были сейчас прикованы к стальному ящику, поражавшему искусностью древней ковки.
Только Илью интересовал не он сам, а его содержимое. И он быстро  подошёл к углублению в стене, напоминавшему полку,  и склонился к ещё одной своей "тайне".
И уже не пытаясь унять нервной дрожи, торопливо посрывал замки, просто продетые в металлические кольца и рывком поднял тяжёлую  крышку.
Но переживал он напрасно...  Всё, находившееся внутри, так и осталось нетронутым.
 На самом дне, по диагонали был уложен верный меч Лоэнгрина. Его Радиантис. Здесь же лежала и его удивительно лёгкая, но очень прочная кольчуга, выдержавшая все,
даже поистине смертоносные удары. А ещё... В том же стальном саркофаге оказался заключён на долгие века и отцовский подарок - рог из слоновой кости.
  Илья бережно перебрал эти дорогие ему предметы, ставшие уже,  несомненно,  реликвиями. Которые, будучи освящёнными чудесной силой Святого Грааля,
выиграли жесткую и неравную битву со временем, сохранив вид и свойства, присущие им изначально.
 
  От духоты и волнения у Ильи внезапно всё поплыло перед глазами.
Он опёрся руками о края стального ларца, потом зачем-то вновь взял из него свой меч и рог и уже с ними в руках, совершенно обессиленный отступил к невысокой каменной скамье, вмурованной  в плиты пола.  Она оказалась склизкой от влаги,  и Илья бросил поверх -  те несколько газет, что ещё оставались в его сумке после перелёта. И тяжело опустился, почти рухнул на них.
   - Всё... Надо возвращаться... - решил он. - ...А  память о Монсальвате я унесу с собой!
  Илья посмотрел на лежавший теперь на его коленях клинок и провёл пальцами по его холодной мерцающей стали.
   - ...И тебя - Радиантис! Ты славно мне послужил. И если бы не мой поспешный уход, я бы никогда  с тобой не расстался!
     А теперь... Нет не теперь... Но однажды я передам тебя сыну... Как это сделал когда-то и мой отец.  ...Отец...
  И Илья поднёс к губам тысячелетие молчавший рог, и издал долгий протяжный звук - зов... И посмотрел вверх, сквозь ограничивавшие простор камни...
   - Отец... Ты любил меня... А я почти о тебе забыл...  Прости?!...  И позволь передать твой дар - твоему внуку Ивану?!...
 И не успело коснуться камня его последнее слово, как облако непередаваемого тепла окутало его всего. А в душе что-то рванулось и устремилось куда-то...
Но не вниз, как в разверзшуюся бездну... Оно  воспарило... Птицей...  И  устремилось в неудержимый полёт... В  те выси, что казались теперь видны
даже  сквозь толщу каменной кладки.
От этого удивительного чувства Илья  почти совсем перестал дышать...
   - Святые Небеса!.. Что это?!... -  едва выдохнул он из себя в остатках уплывавшего сознания.
  Но новый свежий поток - и откуда он только взялся в этой сжатой со всех сторон клетке - подхватил его, наполнил лёгкие, коснулся висков и вернул ясность и силу мысли.

   - Сын... - различил он голос, спутать который не смог бы ни с каким другим... Потому что это был голос отца...
И звучал он так тепло и печально, что у Ильи даже защемило сердце. Но решиться поверить своему слуху он всё ещё не мог.
   - ...Отец?.. Это ты?!... Или это мой бред, что лишает меня ясности разума?.. Я слышу  ТЕБЯ?!...
   - Так же как и я тебя, мой Лоэнгрин... Но ведь ты сам  звал меня!.. Звал?.. -  отцовский голос спрашивал так, словно ждал совсем не ответа на свой вопрос, а откровения...
 
   - Я просил простить! ...Мне есть в чём каяться!.. Это моя...
   - Нет, сын! - остановил его отец. - Это не твоя вина! Ты не волен был что-то изменить, оказавшись во власти других!
     Но и их я не виню!.. Они пытались спасти тебя... А спасая, не смогли сохранить всех твоих воспоминаний... В них не стало ВСЕЙ твоей любви!..
     Не только твоей Эльзы, но и меня!..  ...Но остался Наш  Господь!
   - Но я любил и тебя, отец!.. Даже когда не помнил этого!..
   - Я знаю... И оттого моей душе было спокойно... Я тоже любил... И у холодного Парсифаля было сердце!..
   - Я всегда знал это, отец!
   - ...Но я не смог пойти за ним, как это сделал ты,  Лоэнгрин... И я горжусь тобой, мой замечательный сын!
     И если отеческое благословение по-прежнему имеет для тебя цену, - я благословляю вас всех: тебя, Эльзу, внука... и ВСЮ вашу любовь!
     Храните её!.. А  я буду оберегать её отсюда!..
     И береги сына, сын МОЙ!  Береги... Сам Господь смилостивился и подарил тебе это счастье!
     А теперь я ухожу... И здесь мы уже не услышим друг  друга... Даже это свидание было нечаянным...
     Но когда-нибудь и ваши души сольются воедино с Господом... Чтобы пребывая с ним, вбирать и постигать... От его Тепла и Мудрости!..
     До тех пор, пока не настанет вновь черёд возвратиться...Мне УЖЕ ведомо это... И я буду ждать тебя, сын... Но не торопи эту встречу!
     Ты выбрал себе путь земной... Вот и следуй им.   Живи всеми его радостями и волнениями. Без них ... и любая другая твоя жизнь окажется  ущербной.
      И не забывай, что самое главное и труднодостижимое здесь - всегда оставаться Человеком!
   - Я не забуду, ...папа...
   - Папа-а... - подхватил, протянул и неожиданно дрогнул отцовский голос.
  И Илье вдруг показалось, что само пространство вокруг него засветилось тепло-тепло и ...улыбнулось...
   - Я успел... Я услышал это... И я счастлив, сынок!.. - голос Парсифаля прозвучал уже откуда-то совсем издалека.
 
  А Илья не сразу нашёл в себе силы подняться. Он ещё долго сидел, обхватив голову руками и бережно перебирая каждое сказанное отцом слово...Не разумом, а душой...
Но мысль о беспокойно ожидавших его возвращения и оставленных там, у  тёмного входа, близких, вернула его к реальности.
   - Я иду, Эля!.. - сказал он вслух, медленно поднимаясь со своего "герцогского трона". И взяв с собой недостающую "память о Монсальвате", опустил крышку
"чудесного ларца".
  Потом он погасил уже почти до основания оплавившуюся свечу,  и окинув прощальным взглядом сразу погрузившуюся во мрак комнату, быстро вышел...
...Небольшое усилие ладони, и стена вновь обрела прежнюю цельность.
И Илья задумчиво зашагал обратно... Привычным коридором, вслед за медленно тускнеющим фонарным пятном, скользившим  впереди, по древним камням...
А когда вышел к свету, то даже сощурился от ярко светившего теперь солнца.  От сплошь покрывавших небо туч,  не осталось и следа.

  Завидев Илью, к нему сразу устремился  Готфрид... А Эля, наконец, облегчённо выдохнула и подхватив на руки сына, подошла к самому краю лиственной осыпи.
   - Ну, слава Богу! С возвращением!  ...Выбирайтесь же, наконец,  из "Прошлого",  пока Настоящее не обиделось!..
   - Постараемся... Если получится... - улыбнулся Илья, ища надёжные точки опоры. - Из любой ямы можно выбраться... Но если речь идёт о Прошлом, то это
     может оказаться посложнее...
 Но они выбрались. Готфрид сразу примагнитившийся глазами к ноше Ильи, по-прежнему не отводил от неё своего зачарованного взгляда...
   - Можно посмотреть?!... - уже не выдержав, спросил он, внезапно охрипшим от волнения голосом.
   - Конечно!.. - не возражал Илья.
Они отошли в сторону, и он положил на траву всё своё  "древнее богатство", и сам присел рядом.
Так же поступили и Эля с Готфридом. И теперь внимательно разглядывали памятные символы прошлого. Ивашка сразу же потянул к себе рог, ухватившись за его перевязь.
А Эля с волнением, медленно перебирала пальцами кольца монсальватской кольчуги...
   - ...А тогда ты был именно в ней... - в унисон своим воспоминаниям сказала она. - ...Эта стальная туника...  Ты был в ней неотразим! Но как она тебя дождалась?!...
  Илья ответил ей выразительным взглядом.
   - ...Ты не хочешь почувствовать её снова?.. - неожиданно спросила она.
   - Честно?.. - Илья как-то смущенно улыбнулся. - ...Серьёзно опасаюсь, что с тех времён - сильно раздобрел... Боюсь, что если и войду в неё снова, то останусь там
     уже навсегда!
  А Готфрид  поднял и с нескрываемым восхищением осматривал боевой меч Лоэнгрина.
   - Ух!.. восторженно выдохнул он,  выдвигая клинок из ножен. - ...Как Эскалибур!..
   - Как!.. Но у него есть своё имя. И не менее славное... Это Радиантис!
   - Радиантис?.. Здорово! -   с блеском восторга  в глазах  ответил парень.
 
  Он внимательно рассмотрел серебряный рисунок на перекрестье меча, провёл ладонью по навершию, зачем- то проверил прочность металлических колец у  ножен
 и поднял глаза на Илью.
   - А почему он такой короткий? Я читал, что 80 - 85 сантиметров - была обычная длина клинков того времени. А здесь нет и тридцати четырёх дюймов!
   - У  тебя отличный глазомер! - похвалил его Илья. - Здесь ведь всего-то  немногим меньше... Тридцать целых пятьдесят девять сотых дюйма... 77 целых семь десятых -
     в привычных сантиметрах... Это обычная длина монсальватского клинка.
   - И дол у него совсем узкий... Как у более поздних мечей... - продолжал осматривать клинок Готфрид. А перевернув, увидел на его полотне,  прямо по долу проходившую латинскую надпись.
   - "Ора эт лабора".. - прочёл он вслух и даже подскочил на месте... -...Но ведь это же девиз монахов - бенедиктинцев?!.. - не смог  удержаться он от радостного восклицания.
   - Конечно! И тут ты прав!.. - подтвердил Илья. - Но вот, откуда пришёл к бенедиктинцам этот девиз, я, пожалуй, всё-таки, умолчу.
  Готфрид внимательно посмотрел на него.
   - Это можно... Я уже и сам догадался... Только одно не ясно: зачем именно на боевом клинке понадобилась такая надпись?!... "Молись и работай"!..
   - А я отвечу... Это и наставление противнику и напоминание обладателю... Чтобы всякий раз, обнажая свой клинок, рыцарь Благочестивого воинства мог видеть эти слова.
     И вновь  мгновенно оценил:  действительно ли оправдано применение силы... Не осталось ли хоть малейшего шанса - решить всё миром...
   - Я понял!.. Отдавать силы миру, а не войне... Это мудро... - продолжил Готфрид.
   - Это правильно... - согласился с ним Илья.
   - Благородные сеньоры! Вы лучше взгляните, что творит наш самый маленький рыцарь! - вмешалась и Эля, с улыбкой показывая на уже пробующего рог и на зубок, Ивашку.
  Все посмотрели и заулыбались.
   - У него перевязь в цепочке запуталась!.. -  первым заметил  Готфрид. - Сейчас освобожу!.. - и он принялся сосредоточенно разбирать свившиеся вместе - тонкую проклёпанную полоску кожи и серебряную нить на груди у племянника. А тот, как мог, ему мешал... Но терпения дяде было не занимать,  и скоро он окинул всех
победным взглядом, справившись с непростой задачей.
   - Больше так не хулигань! - сказал он племяннику и потрепал его по мягким светлым волосам. И снова поправил на нём оберег,  достигавший во всю длину, как раз,
живота малыша.
   - Эля! - обратился он к сестре. - ...Вчера  не ответила - так признавайся теперь: зачем вы ему выбрали такой длинный?..
  Но остановленный какой-то своей мыслью, Готфрид  замолчал, снова коснулся камня и положил его на свою ладонь.
Но только  хозяин сразу же заявил о собственных правах, сжав адуляр пальчиками.
   - Подожди... Подождите... Я что-то такое вспомнил... -  раздумчиво начал Готфрид. - Ясная такая картинка... Послушайте... Это правда или сказка?..
     Но похожий медальон был на шее маленького Лоэна... Замок громили венгры...
     А  я нёс малыша  на руках... И с ним,  и с отцом Адальбертом мы уходили подземным коридором...
  ...Это кто-то из наших открыл осаждавшим  ворота... Но сначала был штурм. ...Тогда убили Ульриха... А Эварист до последнего был с нами,
     но в подземелье так и не спустился. ...Он остался там, наверху,  у дверей и до конца прикрывал наш отход...
     Из замка мы вышли только втроём... С собой ничего не взяли... Лишь рисунок Эльзы из комнаты малыша и сорочку его отца, в которую потом Лоэна и завернули...
     Когда шли дальше ночью... А пришли в Антверпен... Но надолго там не остались. ...Отправились в Клюни...
     Аббат Бернон был добр к нам. Отец Адальберт сразу знал, что он не откажет...
     Вот там, в Клюнийском аббатстве,  нас и приютили... Я не помню, что было дальше...
     Но мне кажется, что в Брабант мы уже не вернулись...
  Готфрид на какое-то время умолк,  потом поднял голову и посмотрел прямо в глаза Ильи.
   - А медальон был очень похож... Только тоньше... Как будто,  какая-то  часть...
  Илья согласился с ним глазами.
    - Ну, вот и ещё одно - недостающее звено нашей памяти!.. - произнёс он, наконец, уже обдумав услышанные слова. - ...И ответ на вопрос:
      почему ни Готфрид, ни Лоэрангрин не остались в Брабанте...
      Но  куда эта ниточка потянулась дальше - только Господу ведомо. Ясно одно: она не прервалась!.. Иначе  вы не сумели б вернуться...
      Но  Господь  милостив!.. Он откликнулся на мольбы Лоэнгрина...

   Все надолго замолчали, вновь охваченные своими воспоминаниями...
Первым оторвался от них и  "вернулся" в мир Готфрид. Он поднялся с травы и посмотрел на всех сверху вниз...
   - Я слышал или мне показалось?.. Но если, всё-таки,  - правда  -  тогда я тоже хочу осуществить свою мечту. Прямо сейчас! ...Можно?!
   - Даже не сомневайся!.. - поддержал его Илья.
 И Готфрид, с нескрываемым наслаждением,  медленно облачился в тускло поблёскивавшую кованными колечками  рыцарскую "броню"...
Потом наклонился и подхватил рог Лоэнгрина и его меч и,  коротко взглянув на несводивших с него глаз Илью и Элю, повернулся и зашагал через лесок
обратно - к замковым развалинам.
   - Что это он? - Эля вопросительно посмотрела на мужа.
   - Как что? - удивился тот. - Герцог Брабантский пошёл навстречу Мечте!
Он не выдержал и улыбнулся. Взял у Эли сына, и они вместе отправились следом за Готфридом.
  А когда миновали знакомый мостик, то их  взгляду открылась необычная картина.
На самой кромке уцелевшей крепостной стены стоял Готфрид. Его кольчуга теперь сияла на солнце, отражая сотни светлых бликов.
Увидев приближавшихся родственников,  он взмахнул рукой и крикнул так, что из под развалин выпорхнула целая стайка встревоженных птиц...
   - Да здравствует Брабант!
   - Мальчишка!.. - весело посмотрел на Элю Илья. - ...Но с душой настоящего рыцаря! - уже с удовольствием и гордостью добавил он.

  А Готфрид опёрся рукой на навершие меча и медленно, словно ещё раздумывая, поднял руку с герцогским рогом.
   - Он прав! Прошлое должно иногда звучать! - одобрил это желание Илья  и перевёл взгляд на всю светящуюся Элю.
  Приблизился к ней и прямо так, не спуская с рук сына, обнял и её.
   - Хорошо, когда своего ровно столько, что его можно надёжно обхватить руками!
   - Хорошо! - с улыбкой согласилась с ним Эля. - И хорошо, когда всё это можно вовремя понять и почувствовать. И просто любить!.. И беречь тех,  кто тебе дорог!
   - А я принёс благословение отца! ...Господь снова смилостивился!  - сказал он, словно откликаясь на звук старинного рога, внезапно ожившего у губ Готфрида,
 а сам коснулся губ жены.
  Но они одновременно повернули головы, захваченные удивительной картиной.
Кольчуга возвышавшегося на стене Готфрида, в своём невероятном сиянии вдруг сделалась полупрозрачной, а потом и вообще медленно истаяла прямо на их глазах.
То же произошло и с мечом Лоэнгрина. У Готфрида остался только рог, который он по-прежнему прижимал к губам.
   - Ну, вот, Эля! Зато никаких проблем с таможней!  ...И очень символично... Прошлое уступает место Настоящему, чтобы у него было Будущее!
   - Символично... - тихо отозвалась изумлённая Эля. - ...Только при чём здесь таможня?.. - спросила она.
   - Но ты ведь об этом подумала?!...  - ответил Илья.
   - Ты всё совершенствуешься в чтении моих мыслей?.. Тогда скажи: о чём я подумала сейчас?!...
   - Подожди... Не так быстро... Ты думаешь слишком стремительно!.. - увернулся он.
   - Значит и ждать я не стану! Скажу сама! Артур всё сетовал, что не выполнил обещания, и футбольной команды у нас не получится... И мы ему сочувствовали...
     Только слова сочувствия надо и подкреплять... Вот мы и подкрепили!.. И подружка его Иринки ...уже не заставит себя долго ждать!..
     И теперь я  спрашиваю...  Илюша... Мой золотой!.. Твой обхват имеет резервы?!...
Эля крайне выразительно на него посмотрела. А Илья на миг замер с растерянной улыбкой. А потом ...Он не ослабил рук в подтверждение своих возможностей,
а наоборот, свёл их ещё плотнее.
  - Вот так МЫ!!!....   - только и сказал он...
 И вдруг улыбнулся так безмятежно, как в последний раз улыбался лишь в детстве... Улыбнулся счастливо и открыто - всему этому миру, где ему теперь суждено
было прожить долгую, полную всех человеческих чувств жизнь, рядом с самыми дорогими его сердцу людьми!
 Ведь Господь так милостив к любящим, чистым сердцам!!!


              Finis creationis!   

  Вместо послесловия...
 
 Если МИРОМ  будет править ЛЮБОВЬ,  ОН просто НЕ СМОЖЕТ  НЕ СТАТЬ  таким, каким и замыслил ЕГО СОЗДАТЕЛЬ! 
 
И я от всего сердца желаю ВАМ ЛЮБВИ и СЧАСТЬЯ!
 С огромной благодарностью ко всем, кто сюда пришёл и это прочёл!..
 Автор :)