Октябрь-2

ОКТЯБРЬ
(Продолжение)

Луна, огромным шаром круглым
Восстав оранжево над миром,
Своим невиданным покоем
Объяла небеса и землю,
И город, и леса за ним,
И гор цепочку за лесами,
Осыпанную серебром.

И мне восход луны огромной,
Как весь подлунный светлый мир,
Наполнил радостным покоем
И сердце, и глаза, и мысли,
И лишь глубокой глубины,
Глубинной глубины душевной
Своим покоем не коснулся
И ран её не излечил.

Там, посреди созвездий веры,
Среди потоков светозарных,
Найдя остатки тьмы вселенской,
Возникшей после согрешенья
Далёких предков перед Богом;
Там, там, извечной тьмы остатки,
Уже прозрачные, как тени,
Но безопаснее и проще
С того не ставшие ничуть;
Там, в тайном царстве тонких теней,
Нашли приют себе и пищу
Мои последние, и всё же –
Неисчислимые грехи.

Недаром же, совсем недаром
В минуты лунного восхода,
Которые волшебной силой
Покой вселенной подарили
И осенили тихим светом
Мои и сердце, и глаза, –
Недаром же в минуты эти
Я вспомнил (будь они неладны!)
Лже-управителей России
И с прежней лёгкостью предался
Их обвинять и осуждать.

Мне надо было в этот вечер,
Необычайный и спокойный,
Простить их всех
до одного,
Как мы друзей своих прощаем,
Как мы родных своих прощаем,
Как часто мы себя прощаем,
Когда в греховную ошибку
По слабоволию впадём.
Но нет же, нет!.. Совсем не сразу,
А лишь когда моя поэма
Свободно стала выливаться
В раскованные строчки эти,
Слегка с серебряным мерцаньем,
Слегка с мерцаньем золотым, –
Я осудил свой грех великий
И перед миром, перед Богом
Святейшей милости прошу.

Прошу, но тут же понимаю,
Что вновь прощения не будет,
Поскольку я прошу прощенье
Лишь за элитную верхушку,
А не за всех людей на свете –
Родных, знакомых, незнакомых,
Друзей, товарищей, врагов.

И снова я за грех великий
Перед Владыкой Всемогущим
Святейшей милости прошу.
И снова, снова понимаю,
Что всех простить – ещё лишь только
Шаги неловкие, начало,
Прощённых надо полюбить.
В любви, в одной любви – всё дело.
Но целый мир любить – найду ли
В себе души, терпенья, сил?

О, Боже! Помоги, помилуй!

... И вспомнил я советы старцев:
«Кто хочет Богом быть услышан,
Молись ему с душою чистой.
И если вспомнишь человека,
Перед которым виноватым
Себя ты чувствуешь, – беги;
Беги к нему, проси прощенья,
Проси бесхитростно и честно,
Да со смиреньем, и любовью! –
Лишь после этого молись».

Я вспомнил, как просил прощенье
За слишком мой горячий норов
За неуступчивость, гордыню
У матери жены моей.
Она за всё меня простила,
И я за всё её простил,
Да вот любить не научился,
Как мать свою любил когда-то
И до сих пор люблю, тоскуя,
Хотя душою понимаю,
Что скоро мы (конечно, скоро)
С ней встретимся и обо всём
Поговорим в небесных кущах...

Быть может, мы припомним с ней,
Весёлый летний день давнишний,
Когда по горнице, залитой
Лучами солнца молодого,
Мы убегали друг от друга,
Потом друг друга догоняли,
Кричали, прыгали, смеялись,
Пока на мягкую кровать,
Высокую, как ларь на кухне,
Мать лёгкой птицей не вскочила
И не сказала мне оттуда:
– Вот ты меня и не достанешь,
Вот ты меня и не поймаешь!.. –
Потом задумалась и тихо,
И горько так произнесла:
– А вот когда-нибудь, сыночек,
Меня совсем с тобой не будет,
В земельку мамочку зароют,
И ты останешься один...

О, Боже! как тогда я плакал,
Как плакал неостановимо,
Как целый день и вечер плакал,
И мама бедная рыданья,
Мои страдания и слёзы
Всё не могла остановить.

Потом (уж вышло так) не мог я
Любить кого-нибудь, как в детстве
До слёз горючих мать любил.
И тут моё большое горе,
И тут моя большая слабость,
Поскольку так, как мать когда-то,
И, может быть, еще сильнее,
Я должен целый мир любить –
Друзей, знакомых, незнакомых,
И мать жены моей... Но я...

О Боже! дай мне мудрой силы,
Прибавь огня в остывшем сердце,
Не дай погибнуть на краю!..

(Окончание следует)