Было два часа дня. Глава I

- Нет, он не злой. Не настолько, насколько ты думаешь.
- И это ты мне говоришь?
- Да нет. Дело не в этом.
- А в чем тогда?
- Просто… Он в молодости глаза потерял, знаешь?
- Да он и сейчас вроде как не старый.
- Да, не старый. И это его мучает. Терренсу едва стукнуло двадцать, когда это произошло. Он шел по улице в дождливый день, и в него попала молния. То, что он выжил, вообще считали чудом. А он считает это проклятием.
- Сколько ему? Сорок?
- Нет. Двадцать девять.
- Ого. Так вот как оно все... И что, нельзя было восстановить зрение?
- Неа. Кто бы ни брался – все шло прахом. Через пару лет этих «пыток», как он говорил, врачи от него отказались. Просто говорили «знаешь, парень, иди лучше домой и учи шрифт Брайля».
- А потом? Он ведь не доучился?
- Нет. Не доучился. Два месяца сидел взаперти, не выходя из комнаты, представляешь? За это время кое-как подбодрился, хотел найти работу, но его никто не брал. Да и где вообще работают слепые? Нигде.
- И на что вы жили?
- На пенсию по инвалидности. Жрет он мало, деньги не пересчитывает. Казалось бы, одни плюсы.
- Ну, так и почему ты тогда сбежала от него?
- Понимаешь, Терренс… отнимает все мои силы. Он прекрасно бы сам справился с домом, но заставляет меня делать это. Заставляет каждый раз ходить с ним на прогулку, хотя мог бы без поводыря проехаться на другой конец города.
- Так зачем он это делает? Разве это не бессмысленно?
- Не знаю, но он видит в этом какой-то смысл, понятный лишь ему одному. Пусть Терренс слеп, но это нельзя недооценивать. Он многое умеет, многое знает, многое чувствует. Он даже знал, что ты позвонишь мне в четверг. Но о том, что я уйду после этого, он не догадывался.
- Думаешь, он знает, что ты здесь?
- Нет. По крайней мере, пусть лучше он этого не знает. Тогда проблем не оберешься. Вообще, это всегда было нормой – он считает меня воровкой и прогульщицей, я его держу за идиота и самодура. Любовь до гроба.
- И с чего же такая идиллия?
- Ну, все не так-то просто. Слепота его сильно изменила. Когда-то давно, когда родители еще были живы, я бывала в гостях у бабушки. Трехлетняя принцесса и ее шестнадцатилетний дядя-добряк – полная гармония, не правда ли? Через два года мои родители разбились на машине, а Терренс в это время уже ушел из дома, строить собственную жизнь так, как ему захочется. Потом он вернулся – побитый, без надежды на какое либо будущее. Уж не знаю, что там с ним произошло, но выглядел он ужасно. А потом заболела бабушка. В двадцать лет ему пришлось бросить попытки пойти на учебу, чтобы вытащить семью из долгов. В общем, в конце концов, остались только я и он. Но тогда он еще не был таким… таким испорченным. Я иногда думаю, что он лишь казался мне прежним, каким он был точно до случая с молнией. А после этой проклятой молнии все с ног на голову перевернулось. Будто тот, прежний Терренс, сыграл в ящик, а вернулся кто-то совершенно другой… Четыре года назад умерла бабушка, и мы остались одни. Наедине друг с другом. Наедине с самими собой. В общем, это было очень жутко и мерзко.
- Сейчас разве по-другому?
- Сейчас, Твин, я сбежала из собственного дома и не знаю, что буду делать дальше. Это еще хуже.