Было два часа дня. Глава V

- Глупо, верно?
- Смотря, о чем ты.
Впервые за долгие месяцы они встречали закат вместе. На озере как раз недавно открыли новый причал, хотя и неизвестно, для чего его вообще построили. Очевидно, что какому-то богатею некуда было пихать деньги, но это сейчас не особо волновало ни Терренса, ни Кэтрин. Потому что этот самый богатей, кем бы он ни был, подарил им прекрасное место для встреч.
- Ну, знаешь, отмечать свое пятнадцатилетие вот так.
- А что, ты никогда не хотел провести его именно так?
- Да нет, ну, знаешь, вроде как праздник, но это никакой и не праздник получается.
- Да что ты говоришь? Зачем ты тогда притащил меня сюда?
- Кто кого еще притащил.
- Вообще-то, это ты первый предложил пойти сегодня на озеро.
По воде пробежал легкий камушек, прыгнув несколько раз и со звоном утонув в веере искр.
- Ладно, твоя взяла. Это я тебя сюда притащил.
- Так что, тебе значит, уже пятнадцать? Ну ты и вымахал, шпала!
- Ты сейчас говоришь, прямо как моя мать.
- А это что, плохо разве?
- Нет, совсем не плохо. Но крайне подозрительно. Потому что вы не должны быть знакомы.
- Отлично. Мы пришли сюда твой день рождения праздновать, или нет?
- А что, для меня есть подарок?
- Есть, еще какой. А ну, закрой глаза.
- Окей.
- Теперь протяни руку. Да, вот так. Не поглядываешь?
- Нет.
- Ладно, верю, актер из тебя никудышный. Можешь открывать глаза. Прозрей!
- Что это?
- Я же говорю – прозрей! Это четки.
- Четки?
- А ты что, не веришь своим глазам? Просто четки.
- И что… Четки и все?
- Ну да. А ты чего ждал?
- Ничего. Но все это…
- Нет-нет-нет, никакой романтики. Даже не надейся. Просто четки. Посмотри на них внимательно. Что видишь?
- Ну… четки. Старые.
- Да, верно, они старые. Они старше тебя. Достались они мне очень сложно, так что это – лучшее, что я смогла придумать. Пусть это будет, как память.
- Спасибо.
Над водной гладью воцарилась тишина. На краю причала, свесив ноги, сидели двое молодых людей – парень и девушка. Она пристально вглядывалась в лес на противоположном берегу озера, а может быть, и в то, что было дальше него. А он перебирал в руках поношенные четки, пропуская крупные бусины между пальцев, и свежий ветер гулял в его темных, слегка кудрявых, волосах.
- Спасибо за что?
Терренс повернулся к Кэтрин. На ее лице не было и тени улыбки. Неожиданно это перенесло его в ту далекую минуту, когда она, еще девятилетней девчонкой, сидела перед крыльцом школы и с таким же напряженным выражением лица рассматривала свежую прореху на новеньком платье.
- Как это, за что? За все. И за память тоже.
Через несколько минут, когда солнце окончательно опустилось за край горизонта, они одновременно поднялись с места и побрели по старой, заросшей осокой и крапивой тропе, и теперь она вела его вперед. Не обмолвившись ни словом, она кротко кивнула и свернула в сторону своего дома. А он, как всегда, проводил ее взглядом до последнего поворота и пошел в свою сторону.

- Ох, Терренс, где ты пропадал?
Мать набросилась на него прямо с порога. Терренс лишь смог неловко кивнуть и выдать кривую ухмылку. Она окинула его суетливым взглядом и улыбнулась. Жив и невредим.
- А мы тебя здесь уже заждались! Проходи скорее, стол уже накрыт!
Ему очень хотелось спросить, кто такие «мы» и почему стол накрыт до приезда отца, но на каждый из этих вопросов у матери был свой. К счастью, она решила сама пояснить свои слова.
- Отец обещал приехать сегодня вечером, - сбивчиво тараторила она, непрестанно поправляя подол длинного платья. – Его в этот раз отпустили пораньше, все-таки у сына пятнадцатилетие! Ну, давай же, проходи, поможешь мне с праздничным тортом.
- С каким тортом?
Терренс не удержал удивленного возгласа. На День рождения ему перепадал разве что кусок вишневого пирога, да и то, если сильно повезет и у матери хватит времени на звонок в кондитерскую между посещением салона и парикмахерской. Она всегда ценила внешнюю пышность больше, чем теплую атмосферу.
Но сейчас она уставилась на сына с таким видом, будто ни одно торжество в их доме не проходило без грандиозного пира.
- С праздничным. У тебя сегодня праздник, если ты не забыл. И в честь сего торжества я даже не буду интересоваться, где ты опять пропадал весь день.
Он тактично кивнул и тихо удалился в свою комнату, аккуратно положив подарок Кэтрин на письменный стол.
Кухня бурлила так, словно готова была обеспечить какую-нибудь столовую провизией на целый месяц. Терренс с тревогой следил за матерью, копошащейся в холодильнике, к которому она раньше притрагивалась раз в неделю, да и то по особой необходимости. Краем глаза он глянул на часы. Десять часов вечера. Город уже погрузился во мрак. Как там Кэтрин? Она, наверно, уже легла спать и видит пятый сон. Терренс не знал, во сколько она обычно ложится в постель, но ему казалось, что именно сейчас она уже спит.
Если отец выехал с места полтора часа назад, то домой в такой темноте он прибудет не меньше, чем через двадцать минут. Водил он всегда осторожно, но для такого случая мог и набрать приличную скорость. Он столько раз опаздывал на семейные праздники из-за медлительности, что теперь он точно хотел бы искупить их все.
Мать продолжала копаться в залежах продовольствия. Что она там вообще ищет? Или, может, она просто хочет отвлечься от чего-то? От чего тогда? От того, о чем она думает? За что боится? Думает ли она о том же, о чем и он?
От размышлений Терренса пробудил громкий резкий звук. Он был похож на крик испуганной птицы, но поблизости не было ни одной пернатой, которая могла бы издать такой звук.
- Телефон звонит, - опередила его мать. На лице ее играла рассеянная улыбка. – Я сейчас отвечу.
Оставив холодильник открытым, она с неприкрытым нетерпением бросилась в гостиную, где дребезжал телефон. Терренс захлопнул дверцу холодильника, прислушиваясь к звукам за стеной. Аппарат издал последний звонок, щелкнул рычаг трубки.
- Алло, дом Фиртов! Ричард, это ты?
В доме повисла тишина. На три короткие секунды, но все-таки тишина. Терренс напрягал слух изо всех сил. Он ожидал услышать радостный смех матери, и что потом снова щелкнет рычаг старого телефона. А тишина тянулась и тянулась, и так прошло три секунды, не больше. Потом тишина исказилась, стала тонкой, как паутинка на утренних майских цветах, и порвалась. Ее разорвал сдавленный стон, больше похожий на всхлип. Терренс вытянулся струной, едва не прижимаясь ухом к стене.
- Извините, мне кажется, что Вы не туда попали.
Голос матери стал глуше и нерешительнее. Она явно сомневалась в том, что говорила. Терренс медленно, шаг за шагом, преодолел длинный, увешанный картинами и фотографиями коридор, и робко заглянул в гостиную, наполовину спрятавшись за прикрытую дверь. Мать сидела в кресле и смотрела в темное окно. Рука, державшая телефонную трубку, напряженно вцепилась с пластмассовую рукоять, а другая безвольно повисла над полом. Дернувшись, как от удара током, она обернулась и уперлась непонимающими глазами в глаза сына. Потом, когда взгляд ее стал осмысленнее, она, не отрываясь от трубки, ласково сказала:
- Иди пока в свою комнату, милый.
Терренс кивнул и прошел дальше по коридору, даже не поняв, почему он кивнул и зачем пришел в комнату. Его взгляд сразу же зацепился за четки, лежащие на столе. Почему-то ему показалось, что если сейчас не взять их в руки, произойдет что-то страшное. Продолжая вслушиваться в еле слышный голос где-то на другом конце провода, он схватил со стола четки и стал лихорадочно перебирать их.
Так прошло еще три секунды. А потом еще три.
- Да, хорошо. Я поняла Вас. Мы выезжаем сейчас же.
Теперь рычаг щелкнул, и даже как-то слишком громко, и это резало слух. По коридору проследовали тяжелые шаги, и дверь в комнату открылась. На пороге стояла мать.
- Милый…
Терренс поднял неосознанный взгляд на лицо матери
- Мы должны ехать.
Он медленно кивнул и зачем-то пожал плечами. Пальцы его все еще теребили деревянные бусины, нанизанные на толстую коричневую нитку. Ему, наверно, следовало бы сказать что-нибудь успокаивающее, но на ум ему пришло только то, что вряд ли теперь им пригодится праздничный торт.