Глава 16. Миран

Мне всегда легко давались прощания. Наверное, потому, что я ни к кому не привязывался. Это удобно. Это обеспечивает тебе жизнь без катастроф и лишних переживаний. Кто-то думает, будто Темные все  бесчувственные циничные твари не знающие любви и жалости. Это не так. Мы способны на те же эмоции, что и Светлые. Просто мы не пытаемся лгать о том, что идеальны и добродетельны. Мы свободны быть теми, кто мы есть и свободны делать то, что хотим. Так гласит кодекс Темного. Именно этим я и оправдывал то, что хожу за Мартой, будто тень. И скукой, конечно, тоже. Все это развлекало меня, щекотало нервы. Мне было забавно наблюдать за тем, как она входит в наш мир, эта Видящая. Как не верит и боится, что есть какой-то подвох во всем этом.
 А подвох и в самом деле был, и для нее он заключался в ее проклятии Виденья. Проклятии, а не даре. Похоже, что Светлые не слишком любят говорить о «побочных эффектах».
   Мне легко давались прощания, но с Мартой…
   Все зашло слишком далеко и мне бы пора было исчезнуть из ее жизни, но я все оттягивал этот момент. Появилось дурацкое, отвратительное чувство, будто она не сможет без меня. И она бы не смогла. Уж очень Марта мешала дяде Альберту. Я не понимал чем так сильно – всего лишь слабенькая девчонка, а он стал, будто одержимый. Если бы я не появился в тот вечер у двери ее квартиры и не закрыл бы ее защитным заклятием, Альберт с Анной расправились бы с ней.
   И это неправильно. Неправильно Темному так привязываться к проклятой человеческой девчонке. Особенно, если ты наследник древнего рода и на твоих глазах Тьме отдали твою мать – что бы ты не привязывался. Что бы знал, что люди есть для того лишь, что бы чествовать Тьму.
   Я помню себя лет с трех. Мы все время куда-то ехали. Мама держала меня за руку, а на ее плече висела дорожная синяя сумка. Детство ассоциируется у меня с запахом вокзалов и стуком колес. Мы переезжали из города в город, не задерживаясь нигде по долгу. Мы бежали от моего отца. Моя мать очень боялась его. Только теперь я знаю почему.
   Мне было семь, когда среди ночи в нашу тесную комнату ворвались какие-то люди и схватили меня, спящего рядом с матерью на продавленном диване. Я ничего не понимал – почему моя мать, заливаясь слезами, валяется в ногах у высокого не старого еще мужчины с серебристым ежиком волос, а он смотрит на нее холодными глазами и твердит:
- Ты сама виновата.
Потом ее увели куда-то, прямо в белой спальной сорочке, босую с растрепанными черными волосами. А странный человек взял меня на руки. Это была моя первая встреча с отцом.
С того момента моя жизнь круто изменилась. Я жил в просторном, похожем на сказочный дворец, доме, ко мне относились, как к наследному принцу и дядя Альберт рассказывал мне о Тьме.
Я не люблю вспоминать все это и я бы забыл, вот только иногда это приходит ко мне во снах. Я просыпаюсь от крика и лицо мое заливают слезы. Это рыдает по ночам тот, семилетний мальчик,  у которого Тьма отняла самого дорого человека. Я не стесняюсь этих слез. Я могу позволить себе все, что угодно, потому что я – Темный. Но рассказывать кому-то о своем детстве я не собираюсь. В этих воспоминаниях слишком много боли, а показывая свою боль кому-то ты делаешься уязвимым, будто треснувший сосуд. Поэтому ни одна женщина не должна видеть меня спящим. Анна, с которой у меня был самый длинный роман - целых четыре месяца, всегда очень злилась, когда я выпроваживал ее спать в комнату для гостей. Странный женский пунктик – они почему-то считают, что если вы засыпаете в одной постели, то это непременно что-то значит. Впрочем, скоро она вошла во вкус и обставила комнату по своему – в черно-красных цветах. Когда мы расстались, то я сделал там ремонт и поменял все, что бы стереть всякий намек на присутствие  Анны. Нет, наше расставание не было болезненным я даже не могу сказать, кто кого бросил. Просто мы стали раздражать друг друга и я заметил, как много внимания она стала уделять дяде Альберту. Особенно после того, как я заявил, что не хочу занимать место отца.