Ходили мы походами

ХОДИЛИ МЫ ПОХОДАМИ

«Приходил Иисус Христос. Назвался братом Валерьяном» - записал я десять лет назад в дневник о первой встрече с этим странным человеком. Жена у меня тогда плотно лежала в больнице, в доме всё запущено , а брат Валерьян в два часа навел порядок и полы во всех комнатах помыл. Он пришёл ко мне, как оказалось, по совету редактора районки, куда хотел пристроить стихи. Редактор и подсказал подчистить подборку у меня.
Брат Валерьян – так просит он себя зазывать – ходит в рясе, но ни монашеского , ни священнического сана не имеет. Дюжий бородатый мужчина с кротким взглядом и нежной душой. За годы знакомства я так и не понял – есть ли у него где дом, семья, откуда корни. Он из плеяды тех бродяг перекати-поле, что в старой Руси назывались каликами перехожими, а в наше время брезгливо отнесены к разряду бомжей. Сей самозваный монах истово проповедует слово Христа, невероятно набожен и непрестанно осеняет себя троеперстным знамением. А стихи у него настоящие, но светские почему-то. «В бурю любую весело с нами, Верим и в штили, верим и в бурю – Плавали, знаем».Видимо, в прошлой жизни было у него что-то морское.
Человеколюбие брата Валерьяна беспредельно
В тот раз он прожил у меня до выписки жены. По вечерам брат Валерьян молился о её здравии, «о благополучии чад» - младший сын тогда служил в Чечне, и я теперь уверен, что случайный гость вымолил у погибели жену, и сына.
Потом он исчез и только редкие телефонные звонки позволяли узнавать, что вот теперь брат Валерьян в Дивногорье, теперь в Почаевской лавре, зиму провел в Новом Афоне, но иногда внезапно и на несколько часов появлялся у меня. Однажды вернулся с Соловков – борода в пропалинах, руки в ссадинах. «Послушание нёс при рыбарях, устоял на водах. Плавали, знаем».
Оставил новую подборку стихов – я её в районке напечатал. А в прошлом декабре позвонил с Курил: « Я с братией православные кресты воздвигаю на самых дальних наших островах. Штормит, а мы, с Божьей помощью, живые от мыса к мысу топоры перевозим. Плавали, знаем».
А недавно вернулся. Исхудавший, какой-то подержанный, но когда гляжу на него – сияет! Словно внутри какая лампочка набирается накала. Опять стихи привёз, потом напомнил: «Вы грозились когда-нибудь свозить меня на свои хутора, к подземному монастырю».
Зачем когда –нибудь! Сели в мою «семерку»-жигули и через час были на месте. Здесь меловая круча прижала к излучине реки большое село Боровое и несколько хуторов. Оставили машину в Колодезном у моего родового заброшенного дома, пошли пешком. На подворье бабы Лисавы Скобелкиной увидели её самою – согбенную, черную. Еще в пору моего детства она была старухой – а сколько же ей сейчас?
Козырьком поднесла руку к платку, узнала!:
-Ай Вовка Волчков ( Волчковы мы по подворью)? А я вот тоже внуков жду – нынче ж престол на хуторе. Счас печку разожгу,живность посчитаю. Тада и вы заходите.
Я стукнул себя по лбу: 21 сентября – Рождество Богородицы как раз! Забыл, напрочь забыл о престольном празднике.
Мы поднялись на кручу. Брат Валерьян тяжко стучал ногой по дерну и по-мальчишески заворожено слушал пустоты. Там, под нами как раз и протянуты лабиринты монашеских ходов. Пацанами мы еще пытались проникнуть в меловые лазы, но потом мужики их завалили. Отсюда, сверху, хорошо видны несколько деревень, речная излучина и купола церквей у того края, откуда речка вытекает и того, куда она убегает. Прямо под нами темным оком лежит громадный омут, в котором в сорок третьем году утонул танк.
Я увидел, как от хутора к нам на косогор поспешает мальчишка.
Брат Валерьян почти бегал по меловому лбищу, восхищенно цокал языком, а потом стал на ветру и молодецки запел:
«Ходили мы походами В далекие моря..!»
-Представляете!- воспламенился брат Валерьян, и ликование его передалось мне: - Поколениями тут жили святые молитвенники. Всю эту Божью лепоту они тоже видели и это укрепляло их в вере. На сём месте не появятся дурные мысли, и видевший это никогда не поднимет руку на брата..!
Мальчишка , белобрысый мальчуган лет восьми, по лицу явно из Скобелкиных, подбежал к нам, переводя дух:
- Баба Лисава велела спросить: мужиков на хуторе нету, а вы не прирежете нам ягненка?
Я развел руками: не могу и не умею. Брат Валерьян снисходительно глянул на меня и взвихрил мальчишке чуб:
- Беги, скажи – зарежу я ей агнца. Плавали, знаем.