В день, когда я родилась

Сегодня у меня день рождения. Я праздную его прогулкой по небольшому уютному городку Сергиеву Посаду, тем более что солнце  сегодня щедро согревает землю своими широкими объятиями. Вот я иду по покрытой галькой улочке -- кругом частный сектор, старые деревенские дома соседствуют с новыми кирпичными постройками; по ним замечаешь, насколько разный характер и темперамент у их хозяев: одни дома напоминают настоящую средневековую крепость, даже в одном таком есть круглая башенка с узким окошком-бойницей; другие похожи на дворянские усадьбы девятнадцатого века с колоннами и широкими верандами; третьи построены с явным пренебрежением к архитектуре -- посреди участка огромный куб с маленькими окнами -- некрасиво, зато дешево и надежно. Деревья осыпаются последними зрело-желтыми листьями, легкий ветерок описывает ими в воздухе невидимые фигуры, а затем укладывает на землю. 
Солнце светит мне прямо в глаза -- я щурюсь и мысленно благодарю солнце за его бескорыстный дар тепла всему и вся. Не спеша я выхожу на асфальтированную улицу, а когда  добираюсь до ее конца, на перекрестке замечаю стоящего за мольбертом художника -- немолодого уже мужчину с длинными, седеющими, русыми волосами,  в потертой кожаной куртке и темного цвета брюках. Голос внутри говорит, что художник обратил на меня внимание  -- я в ярком красном пальто и таких же вызывающе красных сапогах -- наверное, на фоне желтой листвы и голубого неба выгляжу очень  броско. Может быть, мне нужно было пройтись по этой улице как раз для того, чтобы стать частью его будущей картины? Обдумывая эту новую поэтическую мысль, я останавливаюсь на перекрестке так, чтобы художник мог видеть меня, и смотрю по сторонам. По дороге время от времени проезжают машины, унося за собой длинный шлейф сухой листвы. Я стою на месте,  рисуя в воображении уже готовую картину художника, на которой изображена прохладная осенняя улочка с девушкой в красном пальто. Как странно и приятно ощущать себя частью пейзажа, нарисованного кем-то, кого ты никогда не знала и не узнаешь! Я еще немного позирую, а затем разворачиваюсь и ухожу обратно, в глубь холста, все дальше дальше, пока не превращаюсь в маленькую красную точку в конце улицы. Я иду и мысленно описываю мою встречу с художником -- и думаю о том, как славно мы друг друга рисуем -- он рисует меня красками, а я рисую его словами...
Потом я дожидаюсь маму с букетом осенних хризантем -- желто-красные мелкие пушистые цветочки собраны в крупные соцветия -- почему-то  они мне кажутся символом  зрелой осени. Мы договорились  зайти в Сергиево- Посадскую лавру,  поклониться святому Сергию Радонежскому и помолиться. Идем в церковь,  я становлюсь в конец небольшой очереди к мощам Преподобного. Когда уже почти подходит наш черед, служители храма внезапно останавливают людей и открывают другой вход в храм со стороны, где стоит рака.  Я не удивляюсь, думая, что это -- часть некоего ежедневного религиозного обряда, и послушно стою, слушая пение женского хора -- некоторые голоса фальшивят,  но в целом впечатление благостное. Впереди меня маленькая женщина в пальто в черно-белую мелкую клетку, на спине пришита большая декоративна  черная пуговица. Я рассматриваю эту одинокую пуговку на клетчатом пальто и всем нутром ощущаю беззащитность жизни и необратимость ее течения --  никогда уже не повториться то, что происходит сейчас, в сию минуту, и оттого сердце наполняется растерянностью и грустью. Мама спрашивает маленькую женщину в клетчатом пальто с пуговкой,  почему мы стоим, -- та объясняет, что скоро сюда пребудет Светлана Медведева, жена президента. Услышав это, мама шепотом восклицает: «А мы-то тут причем?» Да, действительно, причем тут мы? Внезапно ощутив фальшь ситуации, я выхожу на улицу и сажусь на скамейку, чтобы подождать маму. Всегда так было и будет, -- думаю я, -- что поделаешь: те, у кого  власть и деньги, оказываются  VIP - персонами даже у гроба посланников Господних. Мама выходит из церкви и рассказывает мне про жену Медведева, как та вошла в храм с темно-фиолетовым шелковым шарфиком на голове, а рядом крутился фотограф и все снимал, снимал, даже когда она прикладывалась к мощам в открытой по случаю ее приезда раке. Я молча слушаю и радуюсь --  как хорошо, что я самый обычный человек и никогда не буду Светланой Медведевой -- по крайней мере, в этой жизни -- меня не будут тревожить нервные взгляды  людей, вынужденных стоять из-за меня в очереди, шепчущих с плохо скрываемой иронией и досадой: «Светка Медведева приехала», не будет назойливо мельтешащего фотографа, снимающего, как я прикладываюсь к мощам Преподобного, не будет полицеского кортежа, сопровождающего меня везде и всегда... Как хорошо, что я могу пройтись по улочке маленького города, никем не замеченная, никем не узнанная... запечатленная на картине анонимного художника в этой беззащитной, никогда не повторяющейся Вечности.