Аффект

Аффект

Вечер был холоден. Игорь рано вернулся домой, снял с собаки ошейник, и долго копаясь со шнурками, вспоминал, что видел сегодня девушку, которая была как две капли воды похожа на его любовь. Сняв небрежно ботинки он прошел на кухню. Пузатый чайник с оплавившимся свистком, от забывчивости героя, покорно ждал, когда его оближут синие языки вырывающиеся так настырно из конфорки. Воды в чайнике было немного, Игорь никого не ждал, а потому и не видел необходимости заполнять предмет роскоши для томных бесед, до самой крышки. Подозрительно сразу, чайник стал урчать и гудеть.
-Это к новостям, - подумал герой, и, шмыгнув носом, потянулся за заваркой и сахаром.
Как назло сахарница была пуста. Верный пес, смотрел на него с сарказмом и в то же время поддержкой.
-А была бы у нас Джек, хозяйка, сладкое нам перепадало бы чаще.
Обречено вздохнув, Игорь сунул ноги в затертые тапочки, которые служили и ему и редким гостям, средством передвижения до заветной банки из под кильки в томатном соусе, стоящей на окне, чья плоскость полнилась отпечатками рук и следами несвежей побелки. Пепельница. Иногда её можно сделать самому из подручных средств, а иногда её делают из тебя. Душа Игоря, как и каждого из нас потемки, но даже там, был лучик света, по имени Варя. Скромная девушка, которая была с героем очень долго, впоследствии их отношения стали портиться. Она уехала в другой город, и была редким гостем средь местных развалин. Он писал ей длинные письма, в которых старался уместить весь свой восторг её чудесным нравом, старался сделать так, чтобы мгновения разлуки казались секундным недоразумением.
Глупо было бы предполагать, что Варя не отвечала ему. Её письма были столь же яркими, и жизнерадостными, но так было не всегда. Шли недели, и все чаще появлялись поводы не увидеться, нежели вновь бесцельно и глупо улыбаясь ходить по старым аллеям парка. Дошло до того, что Варя и вовсе пропала из поля зрения, и письма возвращались по месту отправления. Игорь, искал её, а когда понял, что она бросила его, стал искать её под масками мимо идущих и вечно спешащих женщин. Он не стал с ними близок, ибо в его душе была лишь одна близкая ему женщина. Трудно называть эту красоту женщиной, она была невинна, как цветок лотоса, и одновременно манила к себе взгляды, как магнит рассыпанные по полу канцелярские кнопки. Её и вспоминал Игорь, в прихожей, когда возился в очередной раз со своими шнурками.
Стойкий запах табачного дыма валил с ног.
-Сосед дома, - подумал Игорь, и решительно пошел к двери напротив.
От нажатия на кнопку звонка, защебетала канарейка, пожалуй, так было у всех, в квартире же нашего героя звонок отсутствовал.
Добродушный и грузный Петр Александрович, ухмыльнулся увидев на пороге соседа.
-О, Игорёк, а я только собирался к тебе зайти.
-Здравствуйте, простите, но у меня тут возникла маленькая неприятность, сахар закончился, а магазины закрыты.
-Вот те на, ну браток ты к атакам капиталистических агрессоров совсем гляжу не готов. Мыло то хоть в наличии?
-А мыло тут причем?
-Как причем? А ежели проиграем!
Пётр рассмеялся. Утирая проступившую слезу, он окликнул жену сидевшую в зале, занятую просмотром теле передач.
-Сашенька, выдай-ка пайковые парню в виде сахара.
-Сам насыпь, не знаешь, что ли где сахар в доме?
-Вот за что я люблю семью, так это за обоюдность. Вроде ты жену имеешь, а оно вон как оказывается.
Вновь заливаясь смехом, от своей скабрезной шутки, Пётр прошел на кухню, взял чистый пакет из-под хлеба, и насыпал туда необходимый сахар. На вскидку вышло грамм триста. Игорь смущенно пробормотал слова благодарности и уже собирался уходить, как, вдруг тихонько прикрыв дверь, и полностью показавшись на лестничной клетке, сосед шепотом подозвал его.
-Знаешь, кого в городе видел сегодня?
Игорь с интересом, сжимая в руках сахар, бегающим взглядом окинул соседа.
-Варька твоя вернулась. Страсть как похорошела.
-Так значит, это была она…
-Эх, я бы такую не упустил. Ну, чего стоишь, может, позвонишь ей?
-Даже не знаю, а что я ей скажу.
-Всё как есть, так и скажешь.
-Я подумаю, - Игорь направился к своей двери, Пётр Александрович, подняв вверх палец, пробормотал:
-Там за нас уже все обдумали.
Оставшись в недоумении, на лестничной клетке он продолжил:
-Странно, браки на небесах создаются, а муж и жена одна сатана. Да уж, непорядок…
В схожем недоумении стоял неподвижно, за своей дверью и Игорь. Взгляд падал то на телефон, то на уснувшего пса.
Швырнув тапочки в угол, он вновь прошел на кухню. Пересыпав сахар в положенное хранилище, он подобно ковшу на целине, взял чайной ложкой заварку, и небрежно бросил её на дно кружки. Пару иссушенных лепестков бергамота, лежали на скатерти. Собрав их в кулак, он отправил махом в долгое путешествие по канализационной трубе. Откуда ему сейчас, было знать, что у его двери стоит Варя. Чайник разрывался от пара, и в шуме оплавленного свистка, Игорь не услышал её стука в дверь. Проснувшийся Джек, вяло тявкнул. Герой поставил чайник на плиту, так и не залив содержимое кружки. Ручка двери потянулась вниз, как проснувшийся кот, так же лениво и в то же время неповторимо элегантно.
Боже, это дивное платье. Летнее легкое платье, на этой неповторимой талии. Даже сейчас, своей душой пепельницей, он не мог поднять взор, чтобы посмотреть в эти дивные, когда-то глаза.
-Не ждал меня? Ну да. Я же такая плохая, бросила тебя тут.
-Отчего ты так решила. Ты же всегда была и будешь моим ангелом. Белым и непоколебимым от ветра времени.
-Умоляю, прекрати. Зрелище неимоверно жалкое. Так и будем стоять на пороге?
-Проходи, правда, я не ждал сегодня гостей.
-Твой бардак, меня всегда забавлял. Ты знаешь, я по нему даже соскучилась. А Джек еще жив?
-Конечно, он всегда со мной.
-Был бы он бабой, тогда бы точно сбежал.
Варя прошла на кухню. Подобрав платье она присела на замызганный табурет.
-Может быть чаю?
-Не мешало бы, а то все более крепкое у меня закончилось на пути к тебе.
-Ты пьешь?
-Смотря, кто угощает.
Игорь смущенно, налил кипятка в кружку. Чайные листы закружились, подобно мыслям в голове героя. Варево становилось все темнее и темнее, лишь приятные струйки пара, обжигающей нежностью, стремились вырваться из плена тонкой глади заваренного чая.
-Я чего приехала, то. У нас с Андреем скука смертная, не жизнь, а аттракцион кто быстрее и тише состарится. Вот думала, освежить память, своим старым знакомым, - Варя взяла кружку со скатерти, - любишь меня?
-А разве это имеет значение?
-Эх, время идет, а ты все такой же. Чай я пожалуй позже выпью. У тебя остались пластинки моего отца? Ну, те, что он подарил на твой день рождения.
-Да, конечно, вон там, на антресоли, некоторые еще не распаковывал даже.
-Вот и славно, поставь что-нибудь на твой вкус.
-Хорошо, если ты этого хочешь, вот только иголка почти стерлась, а новую купить, как то времени нет.
-И кем же занят мой юный друг, - Варя с глубоким выдохом села на старый диван. Осмотревшись, она увидела, царапины на подлокотнике и добавила к уже сказанному, - О, бурная личная жизнь вырисовывается.
-Это Джек натворил.
-Вот видишь, даже у пса есть личная жизнь.
Игорь лишь хмыкнул в ответ на очередное саркастичное замечание.
Неожиданно для Вари, зал наполнился звуками зимы. Это был Вивальди, со всей своей помпезностью, и теплом он ворвался в самое сердце девушки. Времена года, звучали для неё как то иначе. Отец любил музыку, и найдя в Игоре толику понимания, осыпал его подарками в виде грампластинок, с симфонической музыкой. Для Варвары не было теперь в этой мелодии ничего того, что восхищало её девичий склад ума. Презрительно морщась, пытаясь даже вставить пару фраз, меж ликования скрипок, она не понимала этой зимы. Но с зимой не спорят, и если она наступила, значит пришло её время. Игорь не смотрел на Варю, его взгляд был прикован к круговым движениям винила. Он гипнотизировал парня, а музыка была для него в этот момент чем то большим и неподъемным, чем-то вроде громадной гранитной плиты. Она отправляла в небытие, но давала отсчет вечной жизни. Игорь вспоминал, все, что связывало его с Варей, долгие годы разлуки сшивались в лоскутное единое одеяло. Ему так хотелось укрыться им и уснуть, но только вместе с той, что осталась в его памяти. Наконец переборов себя он посмотрел на ту, что ждал все эти годы. Внезапно для него, вечного романтика, наступило утро. Скупое солнце, что жалит, а не греет, ударило в самую душу. Так бывает в момент пробуждения, когда ежишься уже в холодной постели, и не понимаешь, как это произошло, ведь еще вчера вечером, ты уснул в теплой и уютной комнате, а ныне тебе все постыло.
Мелодия продолжала звучать, казалось еще немного и побелка осыплется в виде первого снега, а ветер, дотошный ветер, ворвется в старое окно сорвав его с петель, и закружит, и завьюжит. В воздухе повисла, тяжелая пауза. Они могли бы многое друг другу сказать в этот момент, но стиснув зубы молчали. И было совсем неясно, чего они хотят больше, размозжить тело сбросив этот камень с души, или долго плакать уткнувшись в плечи.
Варя отвела глаза на стену, где висел плакат известной рок группы.
- А я вот, к Андрею на Родину съездила, на месяц.
- Тебе понравилось?
- Там спокойно, не по мне это. Знаешь просто рай, для одиноких и пожилых людей. А нам с ним до этого далеко.
- Ну да, пока смерть не разлучит нас, - в полголоса проговорил Игорь.
- Тебе то откуда об этом знать, цветы, стихи, прогулки под луной. Вот сделай ты первый шаг, все бы сложилось бы иначе.
- Какой первый шаг?
- Я думала, что ты будешь первым у меня, возможно даже единственным. В тайне даже желала этого. Неужели ты не помнишь, что когда ты целовал меня, я становилась, похожа на тряпичную куклу. Любой нормальный, как мой Андрей, тут же взял бы меня, а там уже салюты фейерверки, иногда конечно бывают и петарды, бракованные, но тоже ничего.
- Ты хочешь сказать, что у тебя?
Варя не дала договорить Игорю, убедительно кивнув головой. Пластинка с Вивальди взвизгнула и замолчала. Игла окончательно перестала существовать, засвидетельствовав свою гибель абсолютной тишиной. Герой стоял, закрыв глаза, там, на внутренней стороне век, как на экране кинотеатра мелькали кадры хроники их первой встречи. Она, в легком платье, смеющаяся девчушка, убегает по извилистой аллее из кленов и каштанов. Начинается дождь, и вот уже улыбка не такая яркая, через мгновение она вовсе исчезнет, все тело станет серым. Платье будет больше похоже на флаг после штурма штаба. Замызганное знамя, а завернута в него, та, что была смыслом жизни Игоря. Почти французская свобода, почти песня без слов, но в гениальном сопровождении ласк гитарных струн. Игорь бежит за ней, она все дальше и дальше. Начинается гроза, и погоня за счастьем уже трудно различима в каплях дождя. Это слезы. Они мешают Игорю смотреть фильм, и лишь сильнее зажмурившись, экран снова чист. А девчушка, с испуганным взором, поскальзывается на упавшем прямо под ноги каштане, и летит в гулкую и непроглядную бездну. Игорь прыгает, пытаясь в полете, схватить ее за руку. Еще мгновение и он сделает это, как вдруг, он чувствует, что полет и не полет вовсе, а падение. И все его ослабшее тело начинает проламывать хлипкие деревянные полы этажей. Это сердце стучит внутри, размеренно, как шаги палача. Он боится открыть глаза, и вот он, последний удар в его маршруте. Бетонный пол. Без крика, он приземляется с треском, в странную никогда прежде не виданную комнату. Но язык вряд ли повернется ее так назвать. Серые стены, одна кургузая кровать меж них. Игорь не может встать с пола, он чувствует как мириады  иголок от проигрывателя колют его тело. Руки покрываются мурашками, как панцирем испуга. Он глядит искоса на кровать, и не верит происходящему. Там лежит Варя, обнаженная и безликая Варя. Игорь никогда не видел её нагой, и потому лишь бледная рука, тонкая девичья ножка упрямо не желающая встать на пол и заставить свою хозяйку уйти, не медля отсюда, выдают срам в хронике героя. То, что казалось ему макетом чудовища, стоящего в плохо освещенном углу этой серой комнаты, начинает свое движение к кровати. Медленно смакуя каждую секунду предстоящего действа. Игорь истошно кричит, но его крик глушит каждый шаг чудовища. Он закрывает глаза, но слышит, как мохнатый зверь начинает своим шершавым языком писать новую биографию на теле Вари. Все это невиданное и дикое, ползает по ней подобно склизкому червю. Рот девушки приоткрыт, и воздуха в комнате становится мало. Стены, серые стены, начинают свое движение к центру. Игорь все ближе к кровати, ножка впилась ему в живот и боль настолько нестерпима, что он хочет вопить о ней, но шорох шерсти чудовища намного громче. Стиснув зубы, герой, стойко выносит эту пытку. Комната уже более похожа на спичечную коробку, все в ней смешивается, но выразительный Варин крик выделяется как главный тенор страшной симфонии. Мгновение. Вспышка. Алые цветы распахивают свои бутоны перед взором Игоря.
Герой открывает глаза, он по-прежнему у молчащего проигрывателя, руки его дрожат. Взглянув на часы, он видит, что секундная стрелка, лениво переваливается на новую черточку, от той на которой была, когда герой погрузился в хронику ужаса.
Взгляд Вари спокоен:
- О чем задумался Игорёк?
Герой уже не думал, всякий раз, когда он закрывал глаза, чтобы моргнуть и отогнать проступающие слёзы, на экране возникал белый шум. В следующее мгновение он рванулся к девушке и повалив её на диван, сомкнул руки на шее. Игорь переходил с шепота на крик, но повторял одну и ту же фразу:
- Ты мертва, ты мертва, ты мертва.
Варя пыталась вырваться, но ничего не получалось. Замок из холодных и знакомых ей рук, тряс голову и не давал вздохнуть. Тело стало мягким и безвольным, как в хронике героя. Игорь ослабил руки и с пронзительным сиплым свистом воздух наполнил грудь. Желая сделать еще вздох, Варя почувствовала щекой звонкий удар ладонью. Еще и еще, с каждым разом становясь менее горячими удары, покрывали её лицо. Игорь, повторяя одни и те же слова, вторил секундной стрелке, что погрузила его во мрак и освободила, сделав один единственный шаг. Варя вцепилась в руки героя, но тут же была повержена на пол. Джек влетел в комнату из кухни и стал злобно рычать на неё. Девушка уже не знала, кого ей бояться больше.
Игорь схватил ее за шиворот блузки, и усадив на диван, отпрянул.
Варя не плакала, от неожиданности происходящего, слезы не хотели идти. Джек, перестав рычать, злобно смотрел на проступающие ссадины на ногах девушки. Она легонько трогала все еще детскими ладошками свои щеки. Из маленьких ранок проступала кровь. Игорь тяжелыми шагами мерил пространство комнаты.
-Милая моя, давай уедем отсюда. Навсегда. Я люблю тебя, и всегда буду любить.
Варя не понимала как реагировать на эти слова, в следующее же мгновение Игорь схватив её за волосы потащил к молчащему проигрывателю. Он тряс перед девушкой, черной как ночь пластинкой:
-Шлюха, смотри! Это Вивальди! Когда он говорит, такие как ты должны молчать. Тихо молчать.
Игорь швыряет пластинку в стену, Джек взвизгивая успевает отпрыгнуть в сторону. Герой, продолжая держать Варю за волосы, изрекает:
-Теперь молчит сам Вивальди, ему стыдно быть с такой как ты рядом.
Разжимая кулак, Игорь опускает девушку на пол, она теряет равновесие и с шумом падает. Попутно рукой она задевает  проигрыватель, маленькая стершаяся игла застревает у неё под кожей ладони. Варя вскрикивает, но Игорю все равно. Он уже у радиоприемника. Старого и тяжелого, но до сих пор исправно работающего. Внутри загорается лампочка и приятный голос диктора наполняет пространство неким чувством потерянной цивилизации:
-А сейчас, в программе по заявкам наших слушателей, звучит композиция времена года, зима.
Варя от боли начинает тихонько выть. Игорь разражается гомерическим хохотом, и взяв девушку за руку, дергает на себя. Варвара непроизвольно встает и держа руки на груди не поднимает взгляд на героя.
-Хочешь, я посажу его? У меня есть связи, любимая моя. Он пойдет по статье за изнасилование.
- Не надо.
- Молчи. Я скажу, что он связал тебя и надругался над тобой.
- Не надо.
- Замолчи! – Игорь прижал её к себе, но руки Вари оставались, скрещены на груди.
- Я люблю его. – обречено и ожидая пощечины сказала Варя.
- Ты врёшь…
Игорь, сжав запястье, потащил девушку на кухню. Джек спокойно лежал в прихожей. Чайник с оплавленным свистком, кружка с холодным варевом, отдаленно напоминающим чай, облезлый табурет. Всё это лишь декорации нашей жизни. На сцене чувства, а внутри героя была бездна.
Открыв шкафчик, Игорь достал кухонный нож:
- Где он?
- Ты сошел с ума, Игорь ты сошел с ума.
- Я убью его.
…

Проснулся герой от теплого дыхания в лицо. Джек, весело болтая головой, разбудил хозяина. Кухня озаренная светом робкого солнца сквозь шторы, казалась абсолютно новой и неизведанной. Игорь поднялся с пола, опершись на табурет. Залпом выпил холодный чай и шаркая от усталости прошел в зал. Сильно болела голова, и даже от увиденного раздора он не вспомнил ровным счетом ничего. Джек глядел на него с укором и одобрением. Игорь ойкнул, увидев на полу обломки пластинки, собрав их все вместе, он сел на диван. Пёс подобрался ближе и лег у его ног. Герой теребил в руках куски винила в прошлом составляющих одну из частей его жизни, как вдруг на пальце он заметил нечто красное, отдаленно напоминающее кровь. Игорь в сомнениях перевернул разбитый элемент пластинки, там яркой помадой, было написано  «Прости».
- Так значит, это была она.
Единственным очевидцем всего был Джек, но он не мог говорить, еще был и Вивальди, но разве спросишь у погибшей пластинки, о умершей любви…