Иглозубый

Иглозубый хотел жрать.
В этом не было ничего удивительного: жрать он хотел всегда. Собственно, вся его жизнь заключалась в том, чтобы время от времени жрать. То есть иногда он спал, иногда бегал. Но это так, между делом…
Вот и сейчас он пребывал в обычном своем состоянии. Необычным было лишь то, что еды не было. Совсем. И что, спрашивается, он теперь должен был делать?
Иглозубый с вожделением уставился на свой хвост – хвост был толстый, мясистый, очень ничего себе хвост. Но в принципе, можно прожить и без хвоста и даже придется, если сейчас же не появится еда.
Этот раздражающий голос, явно мнящий себя участливым и успокаивающим. Голос звучал каждый раз именно в те моменты, когда жрать хотелось особенно сильно. Голоса время от времени менялись, но все они препятствовали приходу темноты. Препятствовали возможности поесть.
Это отвратное слепящее пространство, о- о-о, как оно его бесило! И главное, еда никогда не появлялась при свете. Еда была пуглива. Но это не мешало Иглозубому поймать ее и вонзить в нее острые клыки. Он предполагал, что жертве больно, но как-то мимоходом. Ему было все равно. Ему и сейчас было все равно, все, абсолютно все - все равно, кроме безумного, сумасшедшего голода. Иглозубый заворчал, почуяв при этом, как задергалась близкая, но недоступная пока жертва. Заворчал и, приподнявшись, сел на свой толстый хвост – не ровен час, и вправду … от голода-то…
А голос все нудил и нудил и свет не гас. Впрочем …
Секунда темноты! Иглозубый вскочил. Но нет! Проклятие, снова светло!
…
Иглозубый бился о тесные стены, чувствуя, что каждый его удар ощущается жертвой, что она уже дрожит. Он наказывал ее за долгое ожидание, рыча и раздирая когтями все вокруг. Пусть она почувствует, пусть поймет, до чего она довела его. Это было самое долгое ожидание, которое Иглозубый помнил за свою долгую жизнь.
И, в конце концов, ведь именно она, жертва, виновата, что однажды он осознал себя здесь, в жутком голоде и сразу увидел перед собой еду! Так что же она хочет от него? Он не может уйти, он не желает голодать!
Обгрызенный почти до основания хвост болтался, вяло сочась кровью. Какой, проклятие, хвост, когда так хочется жрать!
Ему бы только увидеть еду, уж он не даст ей уйти. Он сомнет, убьет, навсегда оставит с собой в темноте эту … эту… как она называется?!!!
Жрать! Жрать!!! ЖРАТЬ!!!!!

… Не в силах больше бороться со сном, изможденная женщина протянула руку, чтобы выключить магнитофон. «Сеанс закончен, доктор, и результат нулевой».
Нет, и этот врач ничего не смог поделать, он лишь продлил агонию чуть дольше. Предчувствие ужаса не покидало ее. Резкие болезненные спазмы в голове, где-то глубоко под черепом были хуже, чем сон.
Женщина вздрогнула. Нет, хуже ЕЕ снов не может быть ничего. Она знала, что каждый ее сон может стать последним, она может никогда больше не увидеть свет. Если заснет. Но она не может не спать совсем! И ни яркий свет, которым всегда залит ее дом, ни крепкий кофе, ни таблетки не помогут исключить это кошмарный промежуток бессилия из ее жизни.
И никакие врачи не убедят ее, что там, за сомкнутыми веками, нет ничего, кроме благословенной темноты. Нет, для миллионов людей именно так оно и было.
Но её в темноте под веками ждала страшная тварь, у которой было только одно стремление – сожрать ее незащищенный мозг. Она уже и так оставила от него одни истерзанные лохмотья. Но ей, вернее, ему, было мало. И похоже, он успокоится только вместе с ней, нажрется и сыто отвалится. Протиснет свое отвратное жирное тело сквозь ее умершие глаза, разорвав веки. И уйдет в новую тьму. Женщину заколотило.
Господи! Ну за что ей это, - подумала она, засыпая… ведь не может же быть, что весь этот ад родился всего лишь после того, как однажды ей в руки неизвестно откуда попал замызганный листок с тремя банальными, но завораживающими словами:
ИГЛОЗУБЫЙ ХОТЕЛ ЖРАТЬ.

18.08.2003