Дело в шляпе. Главы 24, 25

Глава 24. Верь в чудо любви

                Мелодия капелью льется
                С карниза ржавой крыши
                Смычком сосульки льдистой

На дворе   звенел весной 2011 год. И однажды, в ночь на седьмое апреля, Вера увидела очень  необычный и живой сон. По яркости, очарованию и позитивному наполнению  он был похож на те, первые два, которые снились ей в реабилитационной клинике перед выпиской. В прекрасном неизвестном храме она, в подвенечном белоснежном платье, вместе  с певчими на хорах участвует во Всенощном бдении  на праздник  Благовещенья.

Поется кондак:
"Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти, раби Твои, Богородице, но, яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто Неневестная."

Открываются царские врата. В алтаре перед престолом стоят мама с папой и держат на руках Вероничку, которая обнимает их и весело улыбается. Перед ними стоит прабабушка Вера и как бы подталкивает вперед Анри, показывая рукой на Верочку. Подталкивает  ласково и говорит: «Благословляю в добрый путь». И родители с дочкой тоже вторят: «Благословляем»!

А Вера, замерев, не знает, как реагировать. Как попали родные в священный  алтарь, тем более, женщины? Почему у Анри в руках гитара?  А сам он в джинсах, такой, каким был, когда вместе отдыхали на озере Иссык-Куль, в её студенчестве. Останавливается посередине храма у центрального  аналоя с праздничной иконой, начинает тихонько петь,

— Не гляди назад, не гляди, просто имена переставь. Спят в твоих глазах, спят дожди. Ты, не для себя их оставь. Перевесь подальше ключи, адрес поменяй, поменяй. А теперь подольше молчи. Это для меня. —  Вера резко проснулась. Настолько все было осязаемым, что показалось, она наяву слышит голос своего далекого, безвозвратно потерянного любимого.
— Мне то все равно, все равно. Я уговорю сам себя, будто все за нас решено. Будто все ворует судьба. Только ты не веришь в судьбу. Значит, просто выбрось ключи. Я к тебе в окошко войду. А теперь, молчи.
 
— Анри, —  тихонько позвал она его, —  Ааа... Анри!  - и даже обежала всю квартиру.

— Верь в чудо, верь в чудо, —  вспомнилось ей заклинание.
С каким-то непонятным волнением женщина пришла на работу. Не раздеваясь, включила компьютер. В электронной почте ее ждало письмо от неизвестного адресата. Вера кликнула мышкой и открыла конверт.
 
Любимая, незабываемая Бижу!
Прими привет от Александра Блока:

И вновь - порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений...
Но счастья не было - и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!

Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел - тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,

И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,

Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
Что все уж не мое, а наше,
И с миром утвердилась связь,-

И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать!

Верь в чудо!  Кружа и целуя, А.

И Верочка закружилась в его объятиях, как в чудесном волшебном сне. И еще не веря в произошедшее, дрожащими от волнения пальчиками,  сбивчиво набрала на клавиатуре ответное послание.

Анри! Это ты? Правда, ты? Живой?!  Ты мне очень нужен! Помоги, пожалуйста, помоги!..
Знаешь, а я сегодня тебя во сне видела... И еще, прости, но я выбросила тогда твой подарок, мобильный телефон. Но из памяти, из сердца я не смогла тебя выбросить, не смогла забыть и разлюбить, как ни старалась...

И еще через десять минут ей пришел его ответ.

Веруня, дорогая! Здравствуй! Я знаю, о чем ты хочешь попросить меня. Поверь, я сделал все, что было в моих силах. Но, какая-то мистика... горькая... К поиску пропавшего Генриха были подключены по моей просьбе самые лучшие специалисты. Это первый случай, когда результат нулевой.  Я виноват, что не смог помочь в полной мере вашей семье тогда, в той сложной ситуации, когда  твоего мужа ради наживы отравили психотропными средствами, галлюциногенами.

Был тяжело ранен в то время, практически, при смерти. Смог выкарабкаться только к весне. Если тебе будет от этого легче, то скажу, что многие виновники понесли наказание. Над кем Божий праведный суд свершился, над кем, человеческий. Правда, Генриха уже  не вернуть и не помочь. Мне жаль. Сколько тебе пришлось вынести, вытерпеть, пережить. Я, как и обещал, стоял в стороне, по возможности, незаметно, помогая вам во всем. Надеясь, что у тебя сохранится семья. Искренне  переживаю и сочувствую.  Вера, ты знаешь, я всегда любил и люблю только тебя одну. Но после всего случившегося, всех трагедий, когда ты простилась со мной навсегда, решил для себя, что буду твоим ангелом-хранителем на земле, стоять в стороне, но всегда незримо быть рядом. А сегодня ночью мне тоже приснился сон. Такой вещий, я бы сказал. Осязаемый, зримый, живой.

Я нахожусь в  алтаре неизвестного мне храма. У центрального входа, спиной к престолу. И слышу твой чудесный поющий голос откуда-то сверху. Сразу  Блоковский стих вспомнился и зазвучал в душе...

Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у царских врат,
Причастный тайнам, - плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.

А я стою в джинсах и с гитарой. И так мне  хочется спеть для тебя  любимую бардовскую песню Жени Клячкина «Не гляди назад, не гляди». А сам взял и обернулся, поглядел назад. А сзади стоят твои родители с внучкой на руках и моя прабабушка. Улыбаются светло и говорят: «Иди, Анри к Вере, иди, ты ей  нужен, очень. Она ждет. Небеса благословляют, а мы и подавно», —   раскрываются царские врата, и я вижу, как ты стремительно летишь ко мне с высоты хоров в подвенечном платье. Бижу, я посчитал, что этот сон - знак свыше. Поэтому решился написать тебе первое письмо.

Вера очнулась от воспоминаний. Пляж опустел. Вечерело. На нее смотрели грустные, полные боли и восхищения глаза Марины.
— Верочка, я преклоняюсь перед Вами. Какая Вы сильная и благородная женщина! Героиня! Нет, не подумайте, что я говорю это под воздействием виски. Это сразу чувствовалось, было видно. И что же, почему Вы одна?! Опять одна? —  Вера вздохнула...

— Марина, Анри в июле исполняется пятьдесят, представляете? Мы переписывались три месяца. Нечасто. И письма наши были похожи на дружеские сердечные беседы. Он прислал мне в подарок новый смартфон со своими контактными номерами. И  еще  фотографию, на которой совсем седой, но такой родной и любимый, с добрыми, понимающими карими обворожительными глазами.  Анри дал знать, что к своему юбилею, возможно, станет вольной птицей, как та, моя любимая чайка, по имени Джонатан. И может мы встретимся. И тогда уже никакие форс-мажорные обстоятельства никогда не смогут разлучить нас. А я написала, что у меня куплена путевка на этот остров в Средиземном море. И сама предложила встречу здесь, и он с удовольствием согласился. Сказал, что обязательно встретит меня в аэропорту, чтобы я верила в чудо. И вот вместо встречи по прилету меня ждало сообщение о том, что негативный  господин с известным  именем снова  внезапно вторгся в нашу судьбу. Мобильник его, как всегда в таких случаях, недоступен. Я не знаю, что думать. Уже не знаю... —  у Веры на глаза навернулись слезы.

— Милая моя, драгоценная Бижу, —  обняла ее Марина, —  а ведь, действительно, драгоценная! Девочка моя, скажу тебе, как мать, пойми меня правильно. Не обижайся. Конечно, Анри достоин всяческих похвал. Несомненно, он любит тебя. Еще бы, не любить такую женщину. Ты хоть понимаешь сама, какая ты, бесподобная, утонченная, красивая и душой, и внешностью?! И выглядишь моложе своего возраста. А ты подумала о том, что ему на днях исполняется пятьдесят лет, он весь седой, израненный в спецоперациях, старый солдат. Сколько ему, глядящему в глаза смерти, пришлось испытать и пережить. Посмотри, ты молодая красавица, полная задора, огня и очарования, и он. Не сомневаюсь, что красивый и мужественный. Но, пятидесятилетний!

Вера, прости меня за интимность, может, твой сердечный воздыхатель уже несостоятелен, как мужчина, после всех потрясений, испытаний, ранений, и поэтому не желает тебя огорчать. Решил остаться другом, ангелом-хранителем. Зная твое благородство, не хочет портить твои лучшие годы жизни. Ведь у тебя еще все впереди, ты даже ребеночка успеешь родить, а у него? У него, я думаю, что уже не очень... Послушай, давай я сегодня же свяжусь со своим сыном, пусть прилетает срочно для встречи с тобой. А вдруг, это судьба! Вы, практически,  одногодки, он не женат, обеспечен и не менее благороден. Познакомитесь, возможно, понравитесь друг другу, Верочка, прошу, соглашайся! —  и Вера машинально кивнула головой. И они, как мама с дочкой, обнявшись, покинули пляж. И снова с грустью зазвучали в душе женщины  слова любимого китайского поэта:

Я стою... У яшмовых ступеней
Иней появляется осенний.
Ночь длинна-длинна... Уже росой
Увлажнен чулок мой кружевной.
Я к себе вернулась и, печальна,
Опустила занавес хрустальный.
Но за ним я вижу: так ясна
Дальняя осенняя луна!

А в холле отеля шла презентация новой серии островной косметики, изготовленной на оливковом масле. И Вера, накупив себе кучу баночек -  скляночек получила купон с приличной скидкой в SPA салон. Куда и пошла в тот же час, махнув рукой на ужин. А попав в царство неги, пенных ванн, релаксирующего массажа, шоколадных обертываний, ароматерапии, решила преобразить себя полностью. Она первый раз в жизни так откровенно и подробно рассказала незнакомой женщине всю историю своей любви длиной почти в двадцать лет. И на удивление ей стало легче, как будто освободилась от фатальных оков. Преобразившись внутренне, отпускница решила измениться внешне. Зачем ей эти длинные волосы, цвета южной ночи, которые так любили и Гена, и Анри. Нет её любимых мужчин, нет. В этих тёмных косах вся тоска и печаль.

— Подстригусь и поменяю цвет волос. Стану  натуральной блондинкой, —  размышляла про себя Верочка, —  уже пора быть немножко глупее и раскованнее. А вдруг завтра моя жизнь кардинально поменяется в лучшую сторону, если сегодня я изменю свой облик. — Сказано, сделано. В номер Вера вернулась заполночь, совершенно преображенной и другой женщиной. Дышащей свежестью и благоухающей экзотическими ароматами. Из зеркала на нее смотрела  стильная и загадочная, молодая светловолосая девушка. Она подмигнула себе и из последних сил уставшей птичкой впорхнула в постель после такого насыщенного дня.

Глава 25. Заключительная. Дело в шляпе.

Поздним утром, выйдя на пляж, Верочка обомлела. Ее любимые пальмы, подружки-хохотушки, были коротко подстрижены и задорно приветствовали незадачливую курортницу своими смешными  зелеными вихрами.
— Вот это мы с вами учудили, красавицы мои. Ну, ладно, я! А вас то, за что так обкорнали? Или дождались своих любимых матросов? Что у нас на горизонте? —  и Вера посмотрела вдаль. На волнах качалась яхточка без парусов.
— Наверное, сегодня будут ходить по пляжу назойливые зазывалы, приглашать желающих  толстосумов прокатиться по морям, по волнам. Правда, яхта действительно хороша. И стоит почти рядом с буйками. Надо будет сплавать, посмотреть, как называется этот шедевр, — подумала она.

— Здравствуй, страна, — звонко сказала Вера, дойдя до русского лежбища. Ее встретило минутное молчание, прерванное ахами с охами и восхищенными восклицаниями,
— Верочка! Это Вы!? Не узнать совсем. Мы подумали, что за американка появилась, так чисто говорящая на русском языке. А Вам идет и стрижка, и цвет волос, так превосходно выглядите!
Подошла Марина, обняла её, и восхищенно глядя на женщину, сказала,
— Так вот почему тебя не было на ужине, девочка моя. Ты просто прелестна! А мой дурачок не может приехать, у него срочные дела. Просит, чтобы я тебя с собой привезла в Москву. Сказал, что доверяет моему вкусу. Встретит нас в аэропорту. Наверное, придется выкрасть сногсшибательное создание и увезти с собой. Я не шучу, надеюсь за оставшуюся неделю смогу уговорить тебя принять серьезное решение. А почему ты без шляпы и без банданы? Надо поберечь такие красивые волосы. Еще я хотела поблагодарить за виски. Действительно, мягкое воздействие, искреннее общение и никакой головной боли утром.
Только одна забота, что тебя могут насильно забрать от меня. Видела, какая новая чудесная яхта стоит недалеко от буйков? — Вера рассмеялась,
— Представьте, а я даже без шляпы! А ведь мне на работе говорили подружки, что этот шляпный изыск подходит только для капитана яхты. Ах, какая же я бестолковая, ну что взять с блондинки, - шутила  ответно Верочка, — пойду, вернусь в номер, надену шляпу и поплыву судьбе навстречу.

И в этот момент она услышала за спиной знакомый, обволакивающий теплотой, проникновенный  голос: «Не надо никуда уходить. Посмотрите, пожалуйста, капитан яхты посылает для Вас шляпу в подарок, может, она подойдет и понравится Вам»?

Не веря себе, женщина повернулась. На нее смотрел молодыми, мерцающими  зеленоватым отливом глазами  Геннадия, долгожданный таинственный Анри. Сердце сладко и радостно забилось в такт взмахам крыльев  райской птицы судьбы. И промелькнула в голове стремительной чайкой  мысль, что Анри и Геннадий, наконец-то, слились воедино, в образе единственного и желанного любимого мужчины.  Который, прикрывая грудь со следами жутких шрамов от ран, изысканной  шикарной шляпой, украшенной орхидеями, страстно и проникновенно глядя ей в глаза, продолжал,
— Прости меня, моя несравненная Бижу. Прости, Клеопатра! На сей раз, дело было не в форс-мажоре, а в шляпе. Я хотел тебе сделать  предложение руки и сердца и подарить оригинальное свадебное украшение на прелестную головку невесты, единственное во всем мире. А шляпных дел мастер заболел. Пришлось ждать его выздоровления. Ну что, пойдешь замуж за пенсионера? Правда, он еще по совместительству, штурман дальнего плавания — капитан яхты, которая теперь твоя  по праву и носит название «Вера-Бижу». Посмотри, —  и Анри-Гена,  ласково повернув женщину лицом к морю и нежно прижав к себе, взмахнул шляпой. И в тот же миг на красавице яхте взметнулся вверх алый парус с вышитой большой белокрылой чайкой. Русский тейп разразился радушными аплодисментами.

— Ты согласна, Бижу? —  улыбаясь, спросил её Джеймс Бонд и Синдбад Мореход в одном лице. Вера, глядя на него таящим от нежности, искрящимся от  восхищения взглядом, грациозно кивнула головой.
— Верочка, позволь мне надеть тебе на руку фамильный браслет. Он спас меня, ты была права. Носи его на счастье, а потом наш будущий сын передаст его своей возлюбленной, конечно, если мы благословим его.
— Конечно, благословим, любимый! Не мы, так прабабушка Вера.

И они, обнявшись, вошли в теплое, чистое и прозрачное Средиземное море. Чтобы вместе упоительно заплыть за буйки. К алому парусу надежды и верности. В море их судьбы, жизни. В море, которое повенчает их, будет беречь и ласкать в своих щедрых и  пленительных волнах счастья, одаривая  новыми чудесами. Потому что они умеют любить, ждать, верить.

Анри-Геннадий имел безупречный вкус. Роскошный шляпный изыск прекрасно подходил Верочке, романтично гармонируя с ее светлым обликом.

Не правда ли, как замечательно, что дело было не в форс-мажорных обстоятельствах, а всего – навсего... в шляпе!