Ноябрь-3

НОЯБРЬ
Русский путь
(Продолжение)

Когда укоры совести настолько
Измучили поэта, что не знал он,
Где уголок найти в своём изгнаньи, –
В Михайловское прикатила тройка
С дородным строгим царским офицером,
Который объявил, что государь
Велел в Москву изгнаннику явиться.
И за четыре дня они домчали,
И подданный предстал пред Николаем
В осенне-тихом Чудовом дворце.
– Ну, здравствуй, здравствуй!
Кажется, непросто
Идти во мраке за вождём унылым,
Как ты когда-то в юности горячей
Безумное безверие назвал? –
Так государь к поэту обратился
И энергично руку подал первым. –
Мне кажется,
что лучшему поэту
Давно пора своё мировоззренье
Пересмотреть, от вольностей избавить
И к Богу благодарно привести... –
Потом они ходили по дворцу
И два часа, почти без перерыва,
О Боге, смысле жизни говорили
И о стихах, конечно,
и поэт,
Взволнованный нежданной добротою
Вот-вот провозглашённого царя,
Служебную записку обещался
Ему послать и дать свою оценку
Всему, что в двадцать семь своих бурливых
И беспокойных создал лет. –
И вот
Сидит поэт и пишет, пишет, пишет
О том, что многие его творенья
Скорее легкомыслием явились,
Чем убежденьем внутренним,
и всё же
Сквозь очень частый внешний скептицизм
Проглядывает внутренняя вера...
И вот встаёт вершина перед ним,
Чтобы во всех стихах, во всех поэмах
Светилась вера, тихо и привычно,
Как даже в самый непогожий день
Мир поднебесный солнце освещает.
Но даст ли Бог и разума и сердца
Подняться до сияющих высот? –
И долго-долго над своим посланьем
Сидит поэт, задумавшись...

Но нам-то,
Его потомкам, дальним и беспечным,
Но нам, безбожным, не нашлось царя,
Который неназойливо и верно
Надёжную, пусть узкую, дорогу
От злобного безверья указал бы.
Нам только лишь предполагать осталось,
Что если строй безбожный пошатнулся
И рушится сильнее год от года,
То всё в нём было ложно и, конечно, –
Безбожное безверье, атеизм.

Уже тогда я крепко подивился
Тому, что если вечен, бесконечен
Вселенский мир,
как жизнь в нём продолжаться
Могла бы, ведь давно бы все процессы
В нём завершились, кончилось бы время,
И не было бы самого пространства,
Оно бы беспредельно растеклось.
Всё было бы без жизни, без движенья...
Да и потом с волненьем леденящим
Прочёл я об открытиях учёных
(Эйнштейна, Планка, Хаббла, Гейзенберга),
Где говорилось, что вселенной нашей
Присущи и начало и конец.
Но если у Вселенной есть начало,
То, значит, в мире есть такая Сила,
Которая могла создать разумно
Просторы Космоса. А неразумно
Всё лишь у неразумных создаётся,
Так следовало, видимо, признать.

Но что тогда такое – эта Сила –
Всевластная, всезнающая, всюду
Всё охватившая в предвечной бездне?
Ведь это же (подсказывали мысли)
Не что иное, а всё тот же Бог!
Которого усердно так скрывали
От нашего незрелого сознанья.
Которого навечно запретили
Сухим марксистско-ленинским ученьем.
И вновь который взял да и воскрес,
Всех о Себе
задуматься заставив...

Ну нет! – Меня-то время из седла
Не выбило. Я в нём держался крепко.
И всё ещё я думал о себе
Как о земном и всемогущем боге;
Ещё старался создавать шедевры,
Которые весь мир переиначат
И значит – счастье людям принесут.
Ещё я неудачам не сдавался
И думал, что случайностей когда-то
Закончится глухая череда.
Но я уже в стремленьи затаённом
Искал во всём познанья и ответа,
Что значит Космос и что значит Бог.
Тут, кажется мне, будет интересен
Один уж только перечень кумиров,
Которые владели мной когда-то:
Блаватская, индусское ученье,
Супруги Рерихи, Андреев-младший,
Вернадский, Циолковский и Чижевский,
Кант, Гегель, Гёте, Соловьев и Лосев,
Толстой, Ильин и Лосские – отец
И сын, Сократ, Платон и Аристотель,
И Стивен Хокинг, Гейзенберг, Плотин,
Коран и Библия, отцы святые,
Которых я читал в те времена.
Могу похвастаться – такой едва ли
Духовной каши кто ещё едал! –

И созревало странное ученье,
Которому я дал названье «ВЗОР»
И с помощью которого пытался
Вселенной жизнь премудро доказать:
Из Ничего (из Вечности Разумной)
Она закономерно возникала,
По фазисам троичным расширялась,
Потом сжималась по троичным фазам,
Потом сжималась вся до Ничего,
Опять же по своим триадным циклам,
До растворенья в Вечности Разумной,
И снова – через фазы – возникала.

О, как гордился «ВЗОРом» я своим!
Так по нему всё славно выходило,
И даже все формации земные
В нём шли в порядке строгом друг за другом.
А потому и книжки я принялся
Писать об этом
и четыре года
Трактат с упорством дивным сочинял.

Но вот, трактат настырно сочиняя,
Я Библию повторно прочитал,
И так она нежданно поразила
Пытливое сознание моё,
Что я надолго «взоровские» книжки
Оставил без надзора, ну а взор свой
На Библию нацелил.
Вот когда
Заметил я, что Истина, пожалуй,
За книгами Священного Писанья.
Во-первых, здесь открыт нам Бог-Творец
Со всей Его доступной полнотою.
Он вечен, всемогущ, всепроникающ.
Он свет, смиренье и любовь для мира.
Он, во-вторых, творит из Ничего
Все звенья Мироздания. И, в-третьих,
Творит в таком логическом порядке,
Который только и возможен.
Впрочем,
Учёные сегодня подтверждают
Все эти пункты и еще немало
Того, что в слове Божьем говорится.
И это сразу для меня Писанье
Поставило на избранное место.
Но это же
заставило меня
Еще серьёзней Библией заняться...
Сначала я в Писаньи находил
Одни сплошные «ВЗОРу» подтвержденья –
Из Ничего Бог Космос создавал,
Тот сверхгигантским шаром расширялся
И, до пределов крайних долетев,
Сжиматься начинал, пока сверхсжатье
Остатки вещества безмерной силой
В обычное Ничто не превращало.
И снова оставалась Бесконечность,
В которую переселялись души
И с Богом оставались навсегда,
Поскольку Вечность или Бесконечность,
Она-то и была Разумным Богом.
А там, понятно, вечности эоны
Привычно проходили, и опять
Бог замышлял иное Мирозданье...

(Продолжение следует)