Герой Безымянной жил в Полевском

         
       
       Кто из людей старшего поколения не помнит песню "На Безымянной высоте"? Она восславляет подвиг восемнадцати воинов в Великой Отечественной войне под поселком Битлица Куйбышевского района Калужской области.
       Здесь, у этого населенного пункта, на границе Белоруссии и России, имеющего теперь название Рубеженка, стоит семиметровый обелиск: один из воинов возлагает венок на могилу, другой склонил голову. Лица их грустны и cуровы. На мемориальной доске золотом написаны имена шестнадцати, погибших здесь, на высоте 224,1, а ниже - строки из песни:
               "... Мы не забудем, не забудем
               Атаки яростные те
               У незнакомого поселка,
               На Безымянной высоте..."
      Среди перечисленных имен есть: "Младший лейтенант Евгений Иванович Порошин".
      О том, что Евгений Порошин учился в Полевском, я узнал случайно. Сразу захотелось выяснить: где, когда, с кем?
      Знакомые старожилы ответить на эти вопроcы не смогли. Значит, нужно искать его родных. Из статьи в областной газете, сообщившей, что он учился в Полевском, упоминалось имя брата Е.И.Порошина Владимира, некогда работавшего на Уралмашзаводе, и отца - Ивана Михайловича - полиграфиста издательства "Уральский рабочий". Но в Свердловском адресном столе сказали, что люди эти в городе не проживают. В отделе кадров УЗТМ тоже ничего обнадеживающего сообщить не могли.
      Пришлось вернуться опять в Свердловский городской адресный стол и спросить о матери Евгения. На сей раз повезло...
      И вот я с волнением вхожу в один из домов улицы Авиационной. В створе распахнутой двери стояла маленькая седая женщина. Вспомнив снимок Порошина, опубликованный в газете, подумал:  «Она!».
      Так и оказалось.
      - Из Полвского? - удивилась старушка - Проходите, пожалуйста.
      Мы вошли в небольшую, скромно обставленную комнату и присели к столу. Елизавета Петровна молча ждала объяснений моего прихода, а я, от волнения, не зная с чего начать, стал разглядывать портрет молодой женщины, мастерски выполненный акварелью.
      - Кто это?
      - Я... Боренька перед войной рисовал, - лицо старушки погрустнело. - Погиб он. Посмотрю на портрет - поплачу.
      Я достал из кармана уже начавшую желтеть вырезку из газеты со снимком ее сына. Елизавета Петровна осторожно взяла листок. И вмиг лицо ее преобразилось: она узнала старшего сына. Закрыв лицо худыми, не знавшими покоя руками со вздрагивающими пальцами, она беззвучно замерла над столом, а я, проклиная себя за опрометчивость, молчал, боясь вспугнуть ее мысли. О чем она думала? Может, вспоминала детство Евгения, а может быть, ночи, в которые оплакивала погибших сыновей? 
       Но вот старушка отвела руки от лица, снова взглянула на снимок и чему-то грустно улыбнулась. Вероятно, вспомнила о том, как однажды Женя вбежал домой улыбающийся, и с порога затараторил:
       - Мам, мы спектакль в школе ставим, приходи посмотреть Только заранее предупреждаю: я играю в нем чуждого элемента - кулака...
       Я объяснил Елизавете Петровне цель своего прихода. Старушка тяжело поднялась и направилась к шкафу:
       - Я покажу вам все, что сохранилось.
       На стол легла тонкая пачка бумаг и книга с надписью: "Семье героя Безымянной Евгения Ивановича Порошина о подвиге сына, брата на память. В. Плотников. 12 июня 1968 года, г. Новосибирск".
       - Елизавета Петровна, а правда, что Женя учился в Полевском? - задаю мучивший меня вопрос.
       Она утвердительно кивнула головой.
       - В химическом техникуме. А вот когда - не помню.
       - А вы не припомнили бы имя кого-нибудь из его полевских товарищей?
       - Нет. Ведь с тех пор прошло столько лет. Теперь уж и в Полевском о Жене забыли, небось...
       Но Елизавета Петровна ошиблась. Через две недели после встречи с нею я уже разговаривал с сокурсниками  Евгения Ивановича.
       ... Чуть в сторонке от старой зюзельской дороги, стояло на взгорке двухэтажное кирпичное здание, в котором с начала 1930-х годов помещалось фaбрично - заводское училище. в нем готовились кадры для химического предприятия (так назывался тогда нынешний Полевской криолитовый завод).
       В то время советское правительство приняло решение о размещении средне - технических учебных заведений ближе к производству. Тогда-то и разместился в здании ФЗУ химический техникум, ядром которого стали студенты-третьекурсники Уральского индустриального химического техникума города Свердловска.
       В 1933 году состоялся первый выпуск дипломированных солевиков-кислотчиков. В их числе был и Евгений Порошин.
       - Мне довелось учиться с ним в одной группе, - вспоминал при встрече со мной бывший начальник фтористого цеха криолитового завода, ныне пенсионер Владимир Александрович Варламов, - даже жить в одной комнате. Евгений бывал в нашей семье, а я - в его. У меня и сейчас сохранилась фотография, на которой я снят с ним. Это был застенчивый, но сильный парень. Евгений любил лес и частенько в свободное время ходил на охоту с ружьем, подаренным отцом - Иваном Михайловичем. Студенты уважали Порошина за скромность и уравновешенность, часто доверяли ему общественные дела: Евгений был членом профсоюзного актива техникума.
       Об этом же рассказали мне бывшие криолитчики - главный механик Владимир Иванович Стихин и работник отдела кадров Серафима Николаевна Бубнова...
       Так что ошиблась Елизавета Петровна. В Полевском сына ее хорошо помнили. А вот о подвиге, совершенном им и его товарищами, почти никто не знал. Не знали его бывшие товарищи и того, что любимая ими песня М. Матусовского и В. Баснера, посвящена и ему, Порошину.
       Получив диплом с отличием, Евгений Иванович по направлению Главхимпрома, оказался на строительстве крупного Кировградского медеплавильного комбината. Работал на нем монтажником, регулировщиком аппаратуры, а затем - сменным техником в цехе газовой серы.
       В 1935 году Порошина призывают в Красную Армию, где он сначала заканчивает школу младших командиров, потом курсы среднего комсостава и получает направление для дальнейшего прохождения службы на советско - японскую границу, где в то время происходили батальные события, навязанные нам японцами на Халхин-Голе и озере Хасан.
       После окончания воинской службы Е.И.Порошин вернулся на Кировградский медеплавильный комбинат и стал работать сменным инженером. Накануне второй мирововй войны он трудился уже в должности начальника самого крупного на комбинате сернокислотного цеха.
       Кировградцы, товарищи Евгения Ивановича по работе, вспоминают о нем с уважением до сих пор.
       Сразу же после объявления войны, Евгений с братом Борисом (тот был на год моложе) добровольцами пошли на фронт, а вскоре - и Герман, третий брат.
       В ночь с 9-го на 10-е января в бою под Москвой Евгения ранило в правую руку. "Здравствуйте, дорогие родители и братья! - писал он из госпиталя домой. - Порядочно прошло времени с тех пор, как я уехал в армию, но некогда было написать о том, как мы тут воюем. Когда ехали к фронту, была одна мысль: быстрее в бой, громить фашистскую мразь, забравшуюся на нашу землю. Теперь уж много раз приходилось ходить в атаку... Сейчас лежу в     госпитале, хочу скорее поправиться - и опять на фронт"
       - Его из госпиталя хотели еще в дом отдыха послать - рука плохо сгибалась, - он отказался, вернулся в свою часть, - вспоминает Елизавета Петровна...
       Вечером 13 сентября 1943 года командир полка Салов вызвал к себе младшего лейтенанта Порошина:
       - Нужно во что бы то ни стало захватить высоту 224,1. Решено из вашего взвода подобрать ударную группу из восемнадцати человек. Командиром назначаю вас. - Салов склонился над картой и стал показывать Порошину, каким более безопасным путем всего вероятнее можно незамеченными подойти к высоте и проникнуть на ее вершину. - Если немцы обнаружат вас - придется трудно, но от вашего внезапного удара зависят наступательные действия всего полка. Помните об этом. На выполнение задания возьмите добровольцев...
       Член ударной группы К.Н.Власов позже вспоминал:
       - Едва Порошин объявил о решении командования, как вперед шагнул весь взвод. Но в группу, как известно, попали не все....
       Пополнив боезапас, порошинцы бесшумно исчезли в темноте. Прошло немало времени, когда оставшиеся на занимаемых позициях товарищи услышали со стороны злополучного холма сильную перестрелку, взрывы гранат...
       Все произошло так, как было намечено. Выбитые с высоты фашисты с наступлением рассвета стали предпринимать одну атаку за другой. Сколько их - и фашистов, и атак – было, никто не считал...
       Против горстки сибиряков, руководимых уральцем, были брошены авиация, артиллерия, пехота, но выстоять бойцам помогали  стойкость, воля и построенные немцами на высоте оборонительные укрепления.
       Склоны холма были устланы вражескими трупами. В схватках с обеих сторон в ход шли ножи, гранаты, автоматы. Последние разогревались так, что их невозможно было держать в руках. А гитлеровцы настырно все лезли и лезли наверх, неся потери.
       Но таяла и группа смельчаков. Уже нет в живых Дмитрия Яруты - рабкора заводской многотиражки, одного из тех, кого ЦК ВЛКСМ направил на строительство Днепрогэса. Убит и самый молодой из "восемнадцати ребят", еще мальчишка, Петя Романов. Не успев бросить гранату, упал сраженный пулей и командир...
                Дымилась роща под горою,
                А вместе с ней горел закат.
                Нас оставалось только трое
                Из восемнадцати ребят...
       Их осталось только трое - А.А.Артамонов, К.Н.Власов и Г.И.Лапин - и на всех четыре гранаты. Все трое решили взорвать себя, но не сдаваться. Когда немцам удалось прорваться на вершину, отбиваться уже было нечем. Власов рванул чеку с последней гранаты, но бросить ее не успел...
       В донесении командованию командир дивизии сообщал: "В этом бою фашисты потеряли около двухсот солдат и офицеров. Порошинцы сковали значительные силы противника. Это дало возможность 139-й стрелковой дивизии нанести  врагу сокрушительный удар с флангов и отбросить его за реку Десну". Военный Совет 10-й Армии от имени Президиума Верховного Совета СССР наградил всех восемнадцать добровольцев орденами Отечественной войны первой степени.
       К.Н.Власов, бежавший из Бобруйского концлагеря и до прихода Красной Армии, сражавшийся в отряде белорусских партизан, дошел до Берлина и вместе с однополчанами оставил свою роспись на рейхстаге под надписью: "Мы - порошинцы".
       16 октября 1966 года на высоте 224,1, где 14 сентября 1943-го геройски погибли воины-сибиряки и бывший полевской студент, их командир - Евгений Иванович Порошин, состоялось открытие памятника.
       Прибывшие на торжества гвардии рядовой Герасим Ильич Лапин из Донецка и гвардии сержант Константин Николаевич Власов из Новосибирска, их однополчане и местные жители рассказали собравшимся о том, что произошло здесь в ту памятную ночь...
                Мы не забудем, не забудем
                Атаки яростные те.
                У незнакомого поселка,
                На Безымянной высоте...
       Офицер Вячеслав Иванович Плотников, автор повести "Солдаты из песни" о подвиге порошинцев, сказал:
       - Они лежали лицами на запад. В руке Порошина была неразорвавшаяся граната. Берез уже не было, но один пень сохранился. На ста квадратных сантиметрах поверхности этого пня я насчитал двадцать пробоин!..
       Местный житель Василий Ильич Мешканцев (в 1943-м ему было 14 лет) поведал:
       - Немцев было перебито видимо-невидимо. А наши, несмотря на то, что их было мало, даже нападали. В 20-25 метрах от того места, где стоял один из фашистских пулеметов, лежал советский воин с пробитой головой и с зажатой в руке гранатой...
                Как много их, друзей хороших,
                Лежать осталось в темноте -
                У незнакомого поселка,
                На Безымянной высоте...
       Бывший редактор "дивизионки" Н.Д.Чайка в статье "Второе знамя части", напечатанной 9 мая 1966 года в газете "Советская Сибирь", писал: "После 14 сентября 1943 года наша 139-я стрелковая дивизия имела как бы два знамени. Первое - это боевое Красное знамя, которое ей было вручено от имени Президиума Верховного Совета СССР, находилось на почетном месте в штабе дивизии, второе - находилось у каждого из нас в сердце. Оно было незримо, но именно это знамя звало нас победить врага, отомстить за     порошинцев. Этим знаменем, зовущим к мужеству, был подвиг восемнадцати коммунистов-сибиряков, совершенный ими на Безымянной высоте".
       Много хороших слов о погибших услышали присутствующие на открытии памятника братья Евгения Ивановича - Владимир, Герман и мать Елизавета Петровна.
       ... Солнечные блики, словно играя в пятнашки, весело бегали друг за другом на наградах ветеранов, а ветерок все пытался взлохматить седые головы, но люди не обращали на него никакого внимания. Их мысли уводила в молодость песня:
                Мне часто снятся те ребята,
                Друзья моих военных дней,
                Землянка наша в три наката,
                Сосна, сгоревшая над ней...
       ... Недолгим было в общем-то пребывание в Полевском Евгения Ивановича Порошина, но дни эти были днями его молодости, днями становления его как личности, как Героя. И мы, полевчане, гордимся тем, что он жил под нашим небом.