сирротка

- Нас завернут в половичок и вытряхнут с крыльца. И шлюхи пойдут пить снагл, - ма всегда  приговаривала прихлопки, в историях Сун даже с отрубленной головой во времена легендарных выррских войн Четырех Виселиц она пыталась выплюнуть что-то утешительно-багровое для воодушевления войск. – Поэтому, мой сладкий, до смерти необходимо совершать добрые дела. Даже если лапки твои всегда в крови. Еще  блинчик?

 Поверь, Лежебока, я не надеюсь. Но и мечтать крикуны не запретили, а до полуночи не так много времени. Тише-тише, скверны проснутся.

Город туманов нарисован карандашом 2В. На серой бумаге, и предварительно не забыть завернуть  рыбьи потроха. И неспроста среди фонариков я всегда ищу мерцающий. Потому что вокруг  пляшут тени, в которых живут надежды.

- Хрум-хрум, - вещала миссис Хурма нараспев. – Однажды наступит среда, вынюхивающий, и лунная дева  Вырр-Лирр скажет цок-цок и обнимет тебя дитя потери и изменит летописи навсегда, - но взаправду ведь,   кто верит сумасшедшим, особенно миссис Хурме, с ее гадюками и саламандрами. Вы верите? Я – да.

В особенности вчера наступает потом. Тень чавкнула и освободила проход. Ни одна половица не скрипнула и тем не менее.

- Зубная фея? – на меня не мигая смотрели два маленьких фиолетовых глаза и врожденная вежливость ущипнула за ухо, намекая. Вежливость зовут Свист, она рыжая и  обычно водится у меня за шиворотом. Когда не занята проказами.
- Кхм.. Не совсем, - для первого раза вышло не так уж плохо
- Меня зовут лишний рот. Но мне не нравится. Для мамочки я была «моя  сахарная Полли». Она умерла. А тебя?
- Младшим, - и подумав добавил шепотом. – Ма так называет. Когда я слушаюсь. А другие Костегрызом
- Если я не слушаюсь старик Билл бьет чем попало. Нужно молчать, когда плачешь – еще сильнее достается. Вот, - она откинула лоскутное одеялко и продемонстрировала набор лиловых, желтых и бордовых полос на руках и ногах.  Мой загривок присвистнул. Я кивнул соглашаясь. Худобу девочки не маскировала застиранная серая ночнушка и я понял, что фирменному супу ма в этот раз не быть наваристым. Даже с гренками. И мистер Копыто опять станет ворчать о добрых старых временах, когда  упитанные человеческие детеныши не требовали выслеживания и похода в дома, а оставлялись на красных камнях как справедливая плата за дарованные  горожанам жизни. Нами, теми, кто таится во тьме. И провыть  это, чтобы кровь стыла, так Острозубая Сун всегда заканчивает вечерние посиделки у очага

Обычно я не разговариваю с едой. Никогда не задумывался почему. Да и вы, могу заложить пять соленых крысиных хвостов и череп мыловара с улицы Дроздов,  тоже не спрашиваете у сэндвича «как поживаете». Потому что знаете ответ и он вам не нравится. Тем не менее сегодня среда. Я присел на краешек кровати и достал из кармана пакет с ирисками

- Хочешь?
- Спрашиваешь, - хмыкнула Полли и схватив сразу несколько конфеток тут же сунула их в рот.
- За что он тебя?
- У..од, - жуя ответила девочка. – И же..а е..о бы..а у..одка.  Когда я мало своровываю. Или никто из господ не хочет купить меня для ..ну знаешь..  – в тишине скрипнули зубы моей зашивороточной совести. Я тоже нахмурился. - Вкуснота, - улыбнулась наконец она. Младший  понял намек
- Угощайся, - она схватила пакетик обеими ладошками и потерлась щекой о мое плечо.
– Ты лучше всех, Грыз. – Где-то в районе горла заскребло и заскрежетало что-то, и это была не вежливость.  Малышка Свист кусается по-другому.
- Не знаю, - подумал я, видимо вслух. – Может это среда
- Да-да, совершенно точно, - она подмигнула и обняла мое предплечье. Так мы и сидели, глядя в узкое окно, где четыре звезды решали - кому наконец упасть и разбиться вдребезги.
- Обожаю луну, - выдохнула Полли. – Мамочка живет сейчас там, с лунным королем и у них дворец из ирисок и зефира и она расчесывает свои серебряные волосы золотым гребнем и поет.

«вырр-ли, вырр-лирр,
моя доченька спит
вырр-ли, вырр-лирр,
она так далеко…»

- Откуда ты знаешь эту песенку? – фея на плече встрепенулась так же, как и я.
- Мамочка всегда, - девочка проглотила слезу.- … ее перед сном. – Я погладил дочку лунной леди по голове и решился
- Если хочешь могу взять с собой, - отказ уже не принимался, но вслух для некоторых вещей еще не наступил. Где-то в волосах одобрительно чирикнули.  – Там конечно не…
- Да, - ответила Полли. – Да-да-да, я только... пальто, Вырвиглазку и мамочкино колечко, угу? Ой.
- Ой?
- Оно у Билла в ящике. Урод не отдаст, - погрустнела принцесса-найденыш.
- Об этом не волнуйся. Собирай вещи и подожди в правом углу

Через десять минут мы шагнули в тень держась за руки. Красное пальтишко Полли нуждалось в починке, как и кукла Вырвиглазка. Но главное - под капюшоном теперь  светилась улыбка маленькой  девочки, сжимавшей  в кулачке кольцо мамы.  Больше она не будет плакать. Никогда, пока  сама не захочет.
 
В одном я был уверен. Она заставит рыдать сотни людей. Скоро правда перестанет быть тайной, а наша кастрюлька  мести давно переполнена и варево норовит вырваться на волю.

Я вздохнул, представив разговор со своими. Думаю ма одобрит. Впрочем ей ли не знать насколько младший упрям, когда что-то необходимо. А сегодня фея Свист  сказала «решено» и согласилась с мистером топором. Мешок за моей спиной был тяжел и потихоньку пропитывался кровью. Старику Биллу пришлось значительно укоротиться, чтобы войти туда целиком.

Наша кошка Ужас-ужас  умерла от старости на прошлое новолуние. Возможно эта девочка даже лучшая альтернатива из утешений, возможно это судьба, о которой прицокивала миссис  Хурма. Полли не видит во мне чудовище страшных сказок человечьего народа. Потому что она  одна из нас.

Мы не добро. И  не зло. Всего лишь, те, кто был здесь всегда, так раньше насколько возможно, даже Сун неведомы имена первых нас. Мы  приходим из тьмы и убиваем. Всегда. Из темноты, которую благоразумней бояться. Изо всех сил и криков. Потому что мы там. Мы есть. И довольно скоро.