Кто он этот дворник?

                Кто  он, этот дворник?

                У нас в Советской стране
                незаменимых людей - нет
                Народная мудрость
               

            Лежу я  как-то в постели. Спать собираюсь. А жена недалече белье гладит. За окном темно. А дворник, тем не менее, слышно за окном, бетонную плитку от снега чистит. Шкряб, шкряб. Засыпается. Вдруг жена ни с того ни с сего бухнет: «А хорошо бы были мы дворниками, сейчас пошли бы снег разбрасывать, воздухом дышать». А мне засыпается и буркнул я, что, мол, хорошо бы. С тем и уснул.
            Утром вскочил я как всегда, в шесть часов, на работу засобирался. Надеваю штаны суконные, грубые, телогреечку, валенки, шапку солдатскую серую. Спускаюсь вниз, а у подъезда, рядышком, кладовочка пристроенная. Открываю ее ключиком. Достаю метлы, пихло и ну снег подметать. Подметаю, а сам думаю: «Матерь божия, да я ж дворником стал». А тут жена моя подходит. Пальтишко старое, вместо шапки соболевой - платочек.
            «Ты куда, - спрашивает, - отец, ключик от кладовочки унес?»  И она, значит, сподобилась. Ну, думаю,  теперь воздухом надышимся.  И ну снег разметать, да лед сбивать, сдалбливать. Поработал этак,  покурил, опять поработал. Жене помог. У меня участок - плитка бетонная с одной стороны дома, а у нее - дорога асфальтовая, да дорожка пешеходная с другой, значит, стороны. Опять же оклад у меня девяносто шесть и у ней тоже. Равноправие, значит. Знаю в контору сегодня зайти надо, спецодежду, жилет оранжевый получить. А про себя сам думаю: «Кто же на мое место в научной лаборатории попал? Никак бывший дворник, а кто он таков, не знаю. Сколько раз мимо ходил, на работу и с работы тоже ходил, а ведь не помню. Помню, телогреечка, да шапка солдатская».
            Тут мы и женин участок зачистили. Была преподаватель вуза, а ныне лед долбит, только крошки летят. У них на кафедре грызня, кто, значит, кого заест. А у нас тут воздух свежий, да день впереди весь свободный. Хошь Рембо читай, хошь со слесарями красненького возьми.
             День чищу, мету. Другой чищу, мету. Неделю, месяц. Поздоровел, ужас. Румянец во всю щеку, аппетит. И жена, раньше смертынька бледная, кровь с молоком, нынче.
             А домуправ поощряет: «Ты, - говорит, - Михрюткин, боец - ударник, твой участок на ВДНХа надо, для демонстрации чистоты, значит. -  Прибавку обещает, - мы тебя вторым сроком премируем. И жена у тебя ударница!»
             А народ по утрам на работу спешит, торопится. Бегут все озабоченные, кто с детьми, кто с портфелями, а кто, значит, с головной болью, и все одно бежит. С работы идут с сумками, за ребятишками в дет сады торопятся. А я вечером на приборку выхожу, мусор помести, да снег разбросать. Шкряб, да шкряб по плиточкам бетонным.

                1982 г.