Мемуары Командуемого пункта - 7

                ШОУМЕН

На смену Тимофеевичу пришел незабвенный Николай Кузьмич. Начальник он был из ряда вон  выходящий, но об этом как-нибудь в другой раз, ибо личность эта требует незаурядного внимания и анализа. Именно после его незабываемого во всех отношениях «руководства» и пришел к нам Георгий Владимирович Лясковский. Служил он ранее в Подмосковной Загорянке и поначалу показался всем жутким провинциалом, несколько смущенным и даже оробевшим. Но вскоре мы поняли, что это впечатление обманчивое, хотя стеснительность была ему характерна и потом. Он быстро схватил суть вопроса и освоился с делом легко и без усилий, что выдавало в нем человека незаурядного, работоспособного и умного. Он не только сам старался быстрее войти в курс дела, но и нас стремился объединить всех вместе, хотя на ту пору коллектив сильно обновился, и нам еще нужно было притираться друг к другу.
Он никогда никого не заставлял насильно с кем-то дружить и не оказывал в этом плане ни на кого никакого давления, но мне всегда казалось, что он прекрасно понимал  внутреннее состояние каждого своего подчиненного и направлял нас в нужное русло без натуги, каким-то своим  особенным чутьем. Был он прогонист, черняв, с вьющимися волосами, уже начинавший лысеть и седеть, крупным вздернутым носом и пронзительными серыми стальными глазами, всегда смотрящими пристально и изучающее, словно он хотел высверлить все ваше нутро. Выдержать его взгляд было трудно, но не невозможно. Когда он злился, глаза эти становились колючими и колкими, как  кончик лезвия ножа, а когда смеялся, в них загорались озорные голубые искорки, прыгающие живыми веселыми огоньками.
Дорожку ему никто не торил, и всего, чего он достиг, было результатом его упорного труда. Он часто рассказывал о своей прошлой службе и, особенно, о строгом начальнике, который держал его в ежовых рукавицах. Ладить с людьми он умел, поэтому влился в коллектив очень быстро и органично. Его острый ум и цепкий взгляд служили ему верой и правдой, и что-либо скрыть от него было очень сложно. В нем, безусловно, пропадал ярчайший талант сыщика и остается только пожалеть, что он не пошел по этому пути. Да что там говорить, мы, каждый со своим пунктиком,  доставляли ему немало хлопот, и скучно ему с нами не было. Подловить кого-либо из нас было для него удовольствием. Взгляд его загорался, и он, как заправская ищейка, взявшая след, шел по пятам, появляясь именно в тот момент, когда, как говорят сыщики, нужно было брать с поличным. Он не гремел и не орал, как другие начальники, но умел здорово зацепить за живое, подковырнуть и прижать к стенке или съязвить шуточку, от которой становилось не по себе, а порой и слезы текли в два ручья. Но умел и рассмешить, как никто, любил беззлобно подтрунить и даже разыграть всем на удивление. Его артистический талант был на лицо, и проявлялся он в самых неожиданных ситуациях, когда никому и в голову не могла прийти подобная мысль.
Как-то в среду, часов уже около девяти утра, мы, собравшись в своей комнате кучкой, нетерпеливо поджидали кипящий чайник, чтобы традиционно начать рабочий день с общего чаепития. Ответственным чайханщиком была я, потому что работала с четырех часов утра и к приходу всей команды заваривала крепкий всеми любимый напиток, аромат которого расстилался далеко за пределами нашего обиталища. По обыкновению, начальник приходил одним из первых, но в этот день его почему-то не было. Мы разлили заваренный чай и принялись неторопливо  наслаждаться, обмениваясь последними новостями. Это было обычное небольшое окно во время разбора полетов смен. Везде стояла гробовая тишина, и мы пользовались моментом. Время уже перевалило на десятый час, а начальство наше все «задерживалось». Причины не знал никто, и это было тем страннее, что подобное было у нас не принято. Специфика работы требовала особенной четкости исполнения и не позволяла расхлябанности, а тут…
- Слушайте, - озабоченно сказал я, посмотрев на часы, - что это начальника-то нет? Может быть, куда-то уехал, никому ничего не говорил? Обычно, он предупреждает. Или может, заболел?
- Тогда бы он позвонил, - рассудительно произнес Львенкович, мой большой друг и тот еще хмыренок, за которым Лясковский наблюдал особенно пристально.
Чего мы только не вытворяли с ним под моим чутким руководством! Львенкович был моим верным ординарцем, и мы-таки объегорили один раз Георгия Владимировича, хотя подобно Штирлицу были буквально на грани провала. Тогда мне пришлось вывести Львенка из игры и сыграть с Лясковским один на один. Хвала Аллаху, победа была за нами! Вот тогда мне пришлось проявить свой артистический талант. Но об этом как-нибудь позже.
Мы недоумевали. Время двигалось к половине десятого, а начальства на месте не было, и мы не знали, в чем дело. Разбор полетов вот-вот должен был закончиться, и вдруг в прихожей раздался какой-то странный шум, как будто свалилось что-то огромное и тяжелое. Мы испуганно переглянулись, но не успели сказать и слова, как перед нашими глазами предстал расхристанный, в дым пьяный Лясковский, в распахнутой шинели, скособоченной фуражке и спущенным до пола шарфе.  Он еле держался на ногах и едва ворочал языком, пытаясь нам что-то сказать. Мы все – и я, и Львенок, и Екатерина Владимировна, еще одна наша сотрудница, открыли рты и застыли в немом изумлении. Вид нашего начальника являл собой беспробудного  запойного пьяницу, не просыхавшего, по крайней мере, неделю  и каким-то чудом доползшего с большого бодуна.
До конца разбора оставались считанные минуты, и нужно было спасать положение. Если бы генерал увидел его в таком виде, Лясковскому было бы не сдобровать. Очнувшись от оцепенения, я ткнула Львенка в бок, и  обалделым тоном пролепетала:
- А где это он так?
Львенок взглянул на меня испуганно и ошарашенно:
- А когда это он так успел? Рано еще совсем…
- Его нужно домой срочно отвести, - прошептала я Львенку на ухо, - иначе… Что сейчас тут будет! Генерал увидит – хана всем, а ему особенно! Давай, Львенок, тащи его домой, а мы скажем, что он уехал в поликлинику зуб лечить.
- Домой, домой, - согласно закивала Екатерина Владимировна. – Пока никто не видит…
Я опять ткнула Львенка в бок и  командирским тоном, не терпящим никаких возражений, изрекла:       
- Немедленно бери его под руки и веди домой.
Лясковский же, шатаясь из стороны в сторону, цеплялся за стены и столы.
- Ну, к-а-а-ак вы тттут без мме-ня? – Мямлил он. – Вссёё в ппоррядке?
- Все хорошо, - за всех ответила я. – Вы, Георгий Владимирович, не беспокойтесь. Идите сейчас домой, а завтра придете, мы все расскажем. Отдыхайте сегодня, набирайтесь сил, а мы тут сами управимся, без вас. – Я снова ткнула Львенка в бок.
- Да, Георгий Владимирович, - подхватил он. – Вы идите домой, отдохните, а мы сами… Я вас сейчас провожу, - он ухватил Лясковского под руку.
Я постучала по часам. Время разбора неумолимо двигалось к концу.
- Володя, быстрее! – Поторопила и Екатерина Владимировна. – Скандал будет!
Львенок потянул Лясковского за рукав.
- Пойдемте, Георгий Владимирович! Отдохните дома, а завтра придете…
- Я ааадыхать? – Заикаясь, промямлил начальник. – А вы тут, беззз  мме-ня?
- Да, Георгий Владимирович, - уговаривая, словно ребенка, проговорил Львенок. – Мы скажем, что вы зуб лечить уехали, а вы завтра…
- Вввы  беззз  ме-ня? – Расслюнявился Лясковский. – А я домой   ааадыххатть? – Он уперся в стол.
- Да веди же ты его скорее, - разозлилась я, - не то поздно будет. Вот-вот разбор закончится.
Львенок обхватил Лясковского двумя руками, но тот уперся и не двигался с места.
- Фу, здоровый черт, - выругался Львенок, - упирается еще…Пойдемте скорее, Георгий Владимирович, а то плохо будет…
- Кккому будет пплоххо? – Заартачился Лясковский. – Ммне или вввам?
- Всем, всем будет плохо, - закричала Екатерина Владимировна. – Идите домой, завтра придете… Володя, веди!
- А ввы  скажете, ччто  ввв пполикклинику? – Снова уперся Лясковский. – А я завтра?...
И тут он на наших глазах моментально протрезвел и залился гомерическим смехом. Мы сначала обалдело глядели на него несколько мгновений, а потом, сообразив, что он нас разыграл, захохотали вместе с ним. В коридоре раздался шум, разбор полетов закончился,  и на наш громогласный хохот отозвался голос генерала.
- В чем тут дело? – Спросил он, просовывая в нашу дверь голову.
- Все в порядке, - поправляя фуражку и запахивая шинель, проговорил Лясковский. – Я за спиртом ходил. Целую канистру налил. Теперь будет чем технику чистить. – Он показал на стоящую в прихожке объемную канистру со спиртом. – Вчера договорился на складе и прямо с утра, пока не передумали.
- Молодец! – Одобрительно гаркнул генерал и покатился к своему кабинету.
Мы смущенно качали головами, еще окончательно не придя в себя после пережитого. Лясковский так органично вошел в роль пьяного, что никому из нас даже в голову не пришло, что это обычный розыгрыш. Все было настолько натурально и правдиво, что мы и сейчас внимательно посматривали в его сторону: так ли это.
- Ну, как я вас разыграл? – Крайне довольный произведенным впечатлением гордо спросил Лясковский. – Поверили? 
- Поверили! Еще как поверили! Пьяный и пьяный, натурально! – Мы были в полнейшем восхищении. – Вам бы в артисты, Георгий Владимирович! Вы профессию не ту выбрали.
- Тогда наливайте, - Лясковский кивнул на чайник. – Остыл уже?
Я засуетилась возле чайного стола.
- По такому случаю можно было бы чего и покрепче, - лукаво начала я.
- Да, Георгий Владимирович, - поддакнул Львенок. – Спирта у нас теперь много, на всех хватит.
- Не жадничай, начальник, - подала голос Екатерина Владимировна.
Лясковский неторопливо открыл сейф, в котором хранилась заветная литровая мензурка с делениями и, подняв ее выше, торжественно обвел нас взглядом. – Вот она! Так и быть, в праздник по граммульке налью!
- У-у-у-у! – Разочарованно протянули мы.
- Посмотрю на ваше поведение, - грозно сказал Лясковский и вдруг снова захохотал. – А я специально… Думаю, дай посмотрю, как они среагируют, что будут делать в такой ситауции. А вы молодцы, не подвели начальника!
Он торжественно поставил канистру на стол и нежно с вожделением, хитро поглядывая на то, как мы пускаем слюни, погладил ее по серебристо-металлическим бокам.  Затем, под  наши унылые вопли, водружил ее на нижнюю полку своего сейфа.
- Потерпите до праздника, - он озорно блеснул глазами, - а так молодцы! Ну, а в праздник, чин чинарем, как положено… Обещаю баночку своих грибков собственного посола.
И мы весело принялись обсуждать меню предстоящего застолья.