Из записных книжек 119. Аспирантура

    
     В шестьдесят седьмом поступил во Владивостоке в Дальневосточный госуниверситет (ДВГУ), на физмат. Отделение - астрономо-геодезия. Половина группы смотрела на жизнь трезвыми глазами и в названии отделения видела только вторую часть. Другая половина была романтиками и эту часть игнорировала, называя себя астрономами. К пятому курсу романтиков осталось двое. Наталья Барабанова и я.
     Наталья окончила школу с серебряной медалью. В группе стремилась к лидерству. Три года была бессменным старостой. По окончании пятого курса, неожиданно для всех, уехала в Ленинград поступать в аспирантуру ЛГУ, на кафедру Астрометрии. 
     А мне по распределению выдали направление в Иркутское геодезическое Предприятие №1. Точнее, я выбрал его сам. У меня был лучший средний балл в группе. За день до отъезда в Иркутск случайно встретились в городе с сокурсником. Он и говорит, мол, зайди на кафедру, тебя что-то срочно разыскивают. Зашел. Завкафедрой спрашивает.
   - Вы не хотели бы поехать на годичную стажировку в ЛГУ, на кафедру Астрометрии, с возможным дальнейшим поступлением в целевую аспирантуру?
   - Когда ехать?!
   - Ну,.. не завтра, конечно. Необходимо подготовить на вас документы. Примерно, через неделю.
   - Хорошо! Понял. Через неделю.
 
     Так моя судьба сделала крутой вираж, и выдала мне путевку совершенно в другую жизнь.

     Ленинград. Явился в университет, оформил документы. Общежитие дали в Старом Петергофе. Берег Финского залива. Рубленный двухэтажный дом, с архитектурой под русский терем. Когда-то был построен для отдыха университетской  профессуры. Теперь использовался как общежитие. Красиво, но ... от города далеко.
     Разыскал Наталью. Она жила в знаменитой «Восьмерке» на Детской улице. Встретила, как родного, кинулась на шею. Это во Владивостоке мы были одними из многих, а здесь – единственные друг для друга земляки. Считай - родственники.
     Годичная стажировка предполагала изучение астрономических дисциплин с тем, чтобы подготовиться к вступительному экзамену в аспирантуру. Кроме того, за этот год народ обычно сдавал кандидатский минимум по иностранному языку и философии.
     Естественно, направился по тому же проторенному пути. Составил тщательный план занятий, посещал со студентами старших курсов  лекции и семинары. С ними же сдавал зимнюю и летнюю сессии. Всё  без троек. Сдал и кандидатский минимум. Мне очень хотелось поступить в эту "целевую аспирантуру", стать настоящим астрономом.
     Кстати, Наталья поступила сразу, без всякой стажировки. Оказалось, она еще с третьего курса, не афишируя, готовилась к вступительным экзаменам. Под руководством  молодой  преподавательницы астрономии, окончившей ЛГУ. Мне ничего подобного и в голову не могло прийти. Правда, диплом писал на астрономическую тему. Под руководством все той же преподавательницы.  Защитился на «отлично».
     После весенней сессии, весь июнь, у нас с Натальей была практика по астрономии. Вместе с пятикурсниками. Вели ночные наблюдения на Службе времени. Работа, известно, сближает. Стала приглашать в гости. Она жила в комнате восьмого общежития, еще с двумя аспирантками.
     Наталье нравилось быть в центре внимания. Придумала «вечера с картофелем  фри». Это блюдо ей особенно удавалось. Я стал непременным участником этих вечеров. Может быть еще и потому, что всегда являлся с бутылкой хорошего вина.
     И вот - конец июня. Практика и летняя сессия позади. Кандидатские экзамены по немецкому и философии – тоже. Можно слегка выдохнуть, хотя бы на недельку куда-нибудь махнуть. А потом готовиться к вступительному экзамену. Он - в августе.
     Махнуть не удалось. Оказалось… не по карману. Тупо отсыпался в общаге, ходил на пляж Петропавловки, загорал и купался. Потом месяц, по десть часов в день, пропадал в читальных залах. Конспектировал, считал, читал. Готовился.
     Август. Назначен день экзамена. Прихожу. Десятая  линия Васильевского,  мат-мех. Экзамен принимают двое. Член-корр. АН СССР Митрофан Степанович Зверев, профессор, и доцент Александр Васильевич Ширяев. Это были мои главные учителя астрономии. В течение года слушал их лекции, сдавал им экзамены. Уважал как ученых, и надеялся учиться у них и дальше, уже аспирантом.
     Бывают такие учебные столы, когда к ним же прикреплена и скамья, т.е. это – единая конструкция. Мы сели за такой стол, в одной из свободных аудиторий. Я – посередине, преподаватели – слева и справа. Что называется, приперли с обеих сторон.
     М.С.Зверев задает вопрос из курса Практической астрономии. Вопрос мне понятен, сразу начинаю отвечать. Произношу ровно две фразы. Он останавливает.  И говорит.
   - Нет! Это неверный ответ. Послушайте как звучит правильный.
     И тут же, слово в слово, воспроизводит мои две фразы.
   - Вы будете экзаменоваться дальше?
   - Не вижу смысла.
   - Вот и хорошо. Мы сейчас с Александром Васильевичем зайдем в деканат оформить экзаменационные документы. А вы, пожалуйста, подождите нас в вестибюле.
     И они отправились в деканат, оформлять мой провал.
     А я вышел в вестибюль. Экзамен, к которому готовился год, длился две минуты. И в эти две минуты рухнуло ВСЕ! Сказать, что был удивлен – ничего не сказать. Сначала – шок. Снова и снова прокручивал в памяти случившееся. И  никак не мог взять в толк: что же, собственно, произошло. Что сделал не так? Затем почему-то стало стыдно. Захотелось уйти. Немедленно! Уже  ничего не спасти. Какой смысл  здесь торчать?
     Но что-то удерживало.
     Становилось все хуже. Теперь чувствовал себя вором, пойманным за руку. Будто посягнул на чужое, и публично схвачен…
     А их ... все нет. Выйдут - еще что-то скажут. Не лестное. Это надо будет тоже терпеть. Может быть все-таки уйти?
     Наконец, выходят. Теперь заговорил А.В.Ширяев, глядя куда-то в угол.
   - Владимир Евгеньевич, вам придется пересдать вступительный экзамен. Приходите на кафедру в четверг, к шестнадцати часам.
     Как во сне повторяю.
   - В четверг, к шестнадцати часам.
   - Да.
     В четверг никакого экзамена не было. Мне было просто объявлено, что я зачислен в целевую аспирантуру.

     Тайна столь странного зачисления раскрылась лишь три года спустя. Работая над диссертацией на Службе времени ЛГУ, стал сотрудничать с тамошним инженером-электронщиком, Юрием Александровичем Разживиным. Мне пришлось строить специальную установку, включавшую в себя миникомпьютер. Он помогал. Подружились. Юрий Александрович был вхож в профессорские круги.
     Однажды вечером за чаем говорит.
   - Да-а! Время все расставляет на свои места. Где твоя землячка Барабанова, которой сначала так восхищались? И ее познаниями, и преданностью науке. Вышла замуж за местного. Получали ленинградскую прописку. Родила. Вот и все служение астрономии. А ты, которого считали бездарным, и вероломным карьеристом, уже выходишь на защиту.
   - Бездарным?! У меня был лучший средний балл в группе. Барабанова - лишь четвертая. А почему вероломным карьеристом?
   - Барабанова приехала сюда раньше тебя. А когда стало известно, что из ДВГУ на стажировку присылают тебя, ее спросили: кто этот Васильев?
   - Ну и?
   - Вот она и сообщила, что ты тупой, но хитрый. Карьера для тебя – все. А сама астрономия тебя не интересует.
   - Ах, вот как!
   - Вот тебя после стажировки и не хотели брать в аспирантуру. Зверев и Ширяев тебя намеренно валили на вступительном экзамене.
   - Любопытно!
   - За тебя декан Боревич вступился. Правда, не по своей воле.
   - Как это?!
   - Они пошли в деканат оформлять твой «неуд.», а Боревич  достал ведомости зимней и весенней сессий, и говорит.
   - Это ваши подписи?
   - Наши.
   - Но у него здесь только четверки и пятерки? Это было в июне. Сейчас август. Как он мог за июль все забыть?! Что я буду говорить в Министерстве? Он ведь целевой!
   - Вот так ты и стал аспирантом. А скоро, я уверен, защитишься.
     Я действительно защитился. И остался в Ленинграде. К тому времени обзавелся семьей, купил кооператив.
     А у Натальи с наукой не пошло.
     Первое время мы дружили семьями. Но после рассказа Юрия  Александровича как-то постепенно наше общение стало все более редким. А затем и вовсе сошло на нет.

       
  - присутствую и на стихи.ру