Путешествие на родину деда

               

Мой  отец  был  красавцем.  Чёрные  волосы  и  брови,  голубые  глаза,  светлая  кожа,  при  этом  имел  хороший  рост  и  был  стройным. Очки  выразительно  увеличивали  глаза. Женщины  притягивались  к  моему  отцу,  как  булавки  к  магниту.

Увы, в  отличие  от  матери,  я  знала  это  с  детства.  Как-то  папуля  пошёл  со  мной  погулять  и  зачем-то  свернул  к  вдове  бывшего  друга.  Мне  было  пять  лет.  Отец  попросил  подождать  во  дворе.

Ждать  пришлось  долго  и  мне  надоело.  Я  просто  взяла  и  пошла  по  дороге.  Когда  отошла  далеко,  обо  мне, наконец,  вспомнили.  «Алёнка,  остановись,  куда ты?» -  кричал  отец,  догоняя  меня.  Я  рассердилась,  мне  почему-то  не  понравилось,  что  он  так  долго  сидел  у  этой  толстой  симпатичной  тётки.

Маме я  ничего  не  рассказала.  Я  это  вспомнила  в  поезде  Владивосток – Москва.  Мы  с  отцом  ехали  в  Винницу  к  брату  отца  дяде  Вите. В  поезде  опять  к  нему  приставала  тётка.  Пыталась  в  моём  присутствии  сесть  ему  на  колени.

Мне  семнадцать  лет,  русая  коса,  наследственные  очки,  а  вот  веснушки – это  от  деда  Онуфрия.  Он  был  абсолютно  рыжий.  Мать  говорила,  что  над  ним  можно  было  руки  греть. Из  шести  дедовых  внуков   и  внучек  мне  одной  передалась  его  рыжизна,  слава  Богу,  что  не  вся.

Я  уже всё соображала,  поэтому  отец,  как  мог,  отбивался  от  назойливой  ухажёрки.  Но  она  соображала  плохо,  и  к  концу  пути  сильно    надоела.  По  иронии  судьбы на  кладбище, где лежит    отец,  недалеко  от  него  захоронена  одна  из  его  любовниц.

Из  Москвы  до  Винницы  мы  ехали  в  другом  поезде и,  наконец,  без  этой  особы.  Настроение  было  хорошее.  К  нам  в  купе  села  молодая  девушка примерно  моего  возраста. 

Мы  с  ней  сразу  подружились.  Болтали  обо  всём.  У  нас  обоих  были  верхние  полки  в  этом  мягком  вагоне.  Разговаривать и  хихикать  было  удобно.  Мой  чемодан   лежал  сверху  в  нише.  Я  то  и  дело  туда  за чем-то  лазила. 

Утром  мы  должны  были  уже  приехать.  Но  расставаться  с  этой  замечательной  девушкой  не  хотелось.  Прекрасно  помню  это  утро.  Открываю  глаза,  вижу  солнышко  и  лицо  моей  подружки.  Приветливо  улыбаюсь.

Её  лицо  как-то  напряжено,  но  она  же  старше  меня – строгая.  Начинается  суета  со  сбором  вещей,  сдачей  постельного  белья. Наконец,  мы  выходим  на  перрон.   Тепло  прощаюсь  со  своей  замечательной  попутчицей. 

Нас  уже  встречает  дядя  Витя.  Все  радостные  и  весёлые.  Едем  на  трамвае  мимо  рынка  и  мединститута  домой  к  дядьке.  Тётя  Вера  уже  накрыла  стол  и  ждёт  нас.  Встречи,  поцелуи. 

Знакомлюсь  с двоюродными  братьями  Алексеем  и  Женькой.  Алёшке  лет  пять.  Он  светлый,  как  сметана.  Женьке девять -   и  он  противоположность  своего  брата – смуглый с  розовыми  щёчками  и  чёрными  волосами. 

Тётя  показывает  место,  где  я  могу  расположиться  и  повесить  в  шкаф  свои  вещи. Я  располагаюсь.  Но  не  могу  понять,  куда  делись  мои  две  новые  кофточки, купленные  мамой  перед  отъездом.  Нет  капроновых  чулок  и  моей  первой  в  жизни  косметички. 

Я  сажусь  на  кровать  и  начинаю  соображать.  Вспоминаю  напряжённое  лицо  попутчицы.  Становится  грустно  и  противно.  Выходит, я  «ни  сном,  ни  духом», а  она  переживала – заметят  или  нет. 

Интересно,  это  экспромт  или  воспитание  жизненной  позиции?   Жалкая  позиция – мелкая  жизнь.  Мы  с  отцом  повздыхали  и  забыли.               

Мне  жалко  тётю  Веру.  Она  кормит  и  обстирывает  своих  трёх  мужиков  и  пожилую  мать.  Бабушка  Татьяна  Ивановна  никогда  не  выходит  из  своей  комнаты.  Мой  дядя  Витя  расстался  со  своей  первой  женой  из-за  тёщи.

Тётя  Вера  вторая  его  жена.  Она  его  устраивает.  Пацанов  он  любит.  Но  наличие  тёщи  его  не  устраивает.  Чтобы  опять  не  случилась  трагедия,  тёще,  совершенно  безобидной  деревенской  бабуле,  запрещено  вмешиваться  в  дела  семьи.  Татьяна  Ивановна  с  этим  смирилась  и  согласилась.

Старается  лишний  раз  не  попадать  на  глаза  строгого  зятя.  Внуков  она  обожает,  читает  им  книжки,  разнимает, когда  дерутся. Семья  обедает  без  неё. Бабушка  ест  отдельно  в  своей  комнате. Она  жалеет  свою  дочь.  Вера  поздно  вышла  замуж  за  моего  дядю – отставного  майора  КГБ.

Тётя   рассказывала,  что  дядька  ей  признался  -   он  разведён  и  у  него  есть  ребёнок. Тётя  Вера была  доброй,  спокойной  и  у  неё  были  карие  глаза  с  поволокой.  Дяде она  нравилась.

Они  расписались.  Как-то  тётя  Вера  решила  пошутить  и  сказала: «Вить,  а  может у  тебя  двое  детей?». «Двое» -  неожиданно  согласился  дядя  Витя.  Кроме  того,  что  тётя  Вера обихаживала  всю  свою  большую  семью,  она  ещё  работала  бухгалтером. 

Дядя  долго  служил в  звании  старлея,  по  службе  продвигался  тяжело.  Сейчас  можно  предположить,  почему.  Ему  мешала  совесть.  Подлецом  он  никогда  не  был. Повышение  в  звании  получил  только  перед  уходом  на  пенсию. 

На  гражданке  стал  работать  начальником  отдела  кадров  большого  завода.  Характер  у  дяди  был  нелёгкий.  Но  тётя  Вера  ему  всё  прощала  и  жалела.  Дядя  пускался  в  длинные  рассуждения  о  домашней  кулинарии  и  медицине.

Ясно -   тёте  Вере  приходилось  хорошо  готовить  и  быть  домашним  врачом.  Дядя  был  крепкий  красивый  мужчина, светлокожий  и  розовощёкий.  Любил  пропустить  рюмку  красного  винца  за  обедом.

Тётя  Вера  всегда  была  очень  занята  домашней  работой.  С  трудом  всё  успевала.  Но  была  совершенно безропотной.  На  столе  должна  быть  обязательно  свежая  домашняя  еда,  хлеб, соль, перец.  Если  чего-то  не  хватало,  дядька  хмурился  и  строго  спрашивал: «А  где  соль?».  Тётя  вскакивала  и  бежала  на  кухню за  солью. 

Она  спешила  всё  разогреть,  вскипятить.  Зажигала  газовую  плиту,  а  спичку  бросала  на  пол. Я  что-то  пыталась  ей  помочь,  но  только  мешала. Она  не  сердилась.  Состояние  газовой  плиты  и  сгоревшие  спички  на  полу,  меня  шокировали.

Мама  так  никогда  не  делала.  Эти  спички  были  доказательством  полной  безысходности  жизни  тёти  Веры  и  простого   деревенского  быта  её семьи.    Когда  она  уходила  из  кухни,  я  быстро  собирала  эти  спички  и  выбрасывала  в  мусорное  ведро.

Плиту  помыть  не  посмела.  Тётя  что-то  поняла  и  перестала  бросать  спички  на  пол. Вообще  она  была  очень  добрая,  и  я  её  любила.  Моя  догадка  о  безысходности  тётиной  жизни  с  годами  подтвердилась.

Дети  выросли,  прочитали  всю  дядину  большую  библиотеку и уехали  учиться, но  назад  уже  не  вернулись,  не  хотели  терпеть  тяжёлый  отцовский  характер. Но надо  отдать  должное  моему  дяде  Вите.

Он  не  бросил  ни  одного  своего  ребёнка. Всем  помогал  материально. Все  его  дети   получили  высшее  образование,  а  Женька,  мой  смуглый  брат,  превратившийся  в  необыкновенного  красавца,  защитил  кандидатскую  с  очень  сложным  названием  в  Бауманском  университете, а  потом,  уйдя  в  бизнес,  сделал  оглушительную  карьеру. 

Дочь  Лара  давно  живёт  в  США,  старший  сын  Виталик  много  лет  водил  по  морям  и  океанам  большие  суда - он  капитан  дальнего  плавания,  сын  Алексей  закончил  высшую  школу  КГБ в  Москве.

Он  в  совершенстве  знает  английский,  который  очень  пригодился  в  международном  бизнесе. После  внезапной  смерти  моего  отца,  дядька  заботился  о  моём  брате – студенте  охотоведческого факультета.

Брат  ежемесячно  получал  от  него  небольшие  суммы  на  пропитание.  Тётя  Вера всегда  беспрекословно  принимала  в  гости  всех  дядиных  детей,  к  которым  относилась,  как  к  родным. Внуки  проводили  лето  тоже  у  бабушки.

Незадолго  до  смерти  дядя  Витя  совершил  марш – бросок  по  родным  местам,  посетил  многих  родственников,  передружил всех  двоюродных. Моему  брату – охотоведу  подарил  свой  «Винчестер».   

Хоть он  и был  охотником, но  уже  плохо  видел. Брат хранит  этот  подарок  и  очень  им  дорожит.  Умер  дядя  в  конце  восьмидесятых.  Тётя  Вера  осталась  одна с  престарелой  матерью.  Татьяна  Ивановна  прожила  сто  лет.

Последние  годы  тёте,  уже  немолодой  женщине,  нелегко  было  ухаживать  за матерью.  Всю  свою  жизнь  она  посвятила  обслуживанию  членов  своей  семьи.  Собой  не  занималась и,  как  водится, упустила  тяжёлую  болезнь. 

Сыновья  просили  её  лечиться,  не  запускать  болезнь, но  тётя,  оставшись  одна, потеряла  интерес  к  жизни. Мать  свою  пережила  всего  на  четыре  года.  Дети  редко  ценят  труд  своих  матерей.

А  труд  этот - ежедневный  подвиг  из  года  в  год. Сколько  лет  уходит  на  приготовление  еды,  мойку  посуды,  уборку  квартиры, стирку, уход за старшими?  Как  же, домашняя  кулинария   должна  быть  на  высоте! А  вот  уже  и  конец  жизни. Совершенно  беспросветной  жизни.  Ни  уехать,  ни  уйти  от беспомощных  детей,  старой матери. 

Зато  дети  тёти  Веры  объездили  весь  белый  свет,  имеют  домработниц,  дома  и  квартиры. Разве  дети  думают, что в  их  благополучии  большая  доля труда  родителей?  Мой  брат  Женя  женился  на выпускнице  МГИМО - москвичке  с  красивыми  ногами, и очень  удивился, что  она  ничего  не  знает  о  домашней  кулинарии.

Дома  его  не  ждали  ни  свежие  борщи, ни  котлеты  с  гарниром.  Жена  питалась,  чем  Бог пошлёт, а  муж, если  хочет,  пусть  готовит.  Лена  говорила: «Я  и  борщи – это  несовместимо».

Лена  совсем  не  совпадала с  Женькиными  представлениями  о  жене.  Он-то  думал,  что  все  женщины  с  радостью  отдадут  себя  в  домашнее  рабство,  как  мама.  А  Ленка  была  независима,  мечтала  пусть  не  о  большой,  но  карьере. Она  совсем  не  хотела  варить  супы  и  выносить  мусор.

Женька  же  вообще  ничего  не  знал  о  домашней  работе в принципе.  Как  говорят -  не  умел  гвоздя  забить.  Он  тоже  думал,  что  он  и  домашняя  работа   несовместимы.  Да,  её  кто-то  делает.  Но,  он - то  здесь  причём? 

За  пять  лет  совместных  мучений,  (а  надо  сказать,  что  у  них  родился  сын  и  проблем  прибавилось),   бесконечных,  унижающих  человеческое  достоинство, споров о  мусорном  ведре, отношения  окончательно  разладились.

К  тому  надо  добавить -   денег  хронически  не  хватало,  что  жене, конечно,  не  нравилось.  Женька  так  был  потрясён  существованием  проблем, о  которых  в родном  доме  не  догадывался, что  резко  изменил  курс  своей  жизни.

Докторскую  ему  защищать  уже  не  хотелось. Деньги  и  решение  других  проблем  это  не  сулило.  Надо  было  жизнь  устроить  так,  чтобы   кто-то  взял  на  себя  все  заботы  о  быте,  а  он,  Женька,  занимался  бы более  интересными  делами. 

В  конце – концов,  у  Женьки  всё  получилось.  Помогли  ему  какие-то  удачные  гены,  которые  были  тоже  заложены  родителями. Женьку  характеризует  большая  смелость,  отсутствие  пресловутого  потолка  возможностей,  уверенность  в  успехе и,  некоторое,  нахальство – качество  немаловажное  для  предпринимателя.

Он  давно  уже  является  гордостью  нашего  рода,  несмотря  на  то,  что  не  умеет  гвоздя  забить.  За  него  это  делают  другие, те,  что  не  посмели  дерзнуть. В  настоящее  время  он  нам,  нищим  родственникам,  помогает  выжить  в  суровом  мире – периодически  спонсирует  наши  жизненно важные  нужды,  оплачивает  обучение  сына,  которым  гордится  за  успехи  в  учёбе,  берёт его в зарубежные поездки, знакомит со  своим бизнесом.               


Далеко  я  отклонилась  от  своего  рассказа,  как  побывала  на  родине  своего  рыжего  деда  Онуфрия.  Дядя  Витя  решил  нас  с  отцом свозить  к  нашим родственникам  в  одно  из  сёл  Полтавщины. 

Родители  моего  деда  прибыли  в  Приморский (Уссурийский  край)  на  пароходе  из  Одессы  в  конце  19 века. Их  прельстили  льготы  переселенцам  и  обещание  больших  земель. На  Украине  растущим  семьям  земли – кормилицы  не  хватало. Надо  было  иметь  смелость  отправиться  в  неизвестность.

Происходили  мои  рыжие  предки  из  Полтавской  губернии.  В  те  времена  Украина  входила  в  состав  Российской  империи.  Ехали  мы  из  Киева  на  автобусе  по  дороге, проходившей  по  чёрной  земле;  такой  у  нас  в  Приморье  нет.


Я  с  удивлением  пялилась  на  эти  чернозёмы.  В  селе  нас  встретили  радушно.  Куда  бы  мы  ни  шли, всюду  я  слышала: «Олеся  приехала!». Я  оглядывалась,  пытаясь увидеть  эту  Олесю. Позже  я  догадалась,  что  это  украинская  интерпретация  русского  имени  Ольга,  а  вначале  я  даже  решила,  что  у  меня  на  Украине  есть  двойник. 

Украинскую  «мову»  я  усвоила  быстро.  В  Приморье  всю  мою короткую  жизнь  проживала  среди  украинских  переселенцев.  У  меня  до  старости  частично  сохранился  украинский  акцент,  хотя  все  другие  мои  родственники -  русские  и  белорусы. 

Но  глухое  украинское «г» всегда  со  мной.  Как – то,  уже в  Москве,  в  какой-то  очереди  я  не  понравилась  женщине, с  которой  о  чём-то поспорила.  В  качестве  последнего  аргумента она спросила: «С  Украины давно ли  приехали? У  себя там  порядки  наводите!».

У  меня  был  шок. Я же  всю  свою жизнь прожила  в  России!  Правда,   Уссурийские земли  Российской  империи  осваивали,  в  основном,  выходцы  из  Украины, но  все  мы  всегда  считали  себя  русскими!   

Интересно,  что   русские  щи  я  впервые  попробовала в  Муроме. В  Приморье  никогда  щи  не  готовят,  только  украинский  борщ.

Мои украинские  троюродные  сёстры  были  абсолютно  рыжими. Помню,  что  одна  из  них  родила  ребёночка,  а  парень  её,  которого все  знали, не  хотел  на  ней  жениться. Думаю – это  из-за  её рыжих  волос.

Все  они были  остры  на язычок  и  впечатление  дур  не  производили.  Да и  дед  мой  рыжий  совсем  простым  не  был.  Он  много  лет преподавал в  педучилище. Я  его помню  плохо,  но  мать  о  деде  расспросила.

Она  сказала – дед  был умным и интересным.  Не зря бабушка ждала  его  из  армии  до  тридцати  лет  и  всю  жизнь  любила,  не смотря  ни на  что.

Я  помню,  что  съела  в  этой  деревне  огромное  количество  украинских  яблок,  которых  у  меня  на  родине  не  было. Мои  зубы  стали  белоснежными.  Познакомилась  я  там  и  с  моим  троюродным  братом.  Имя  не  помню,  но  помню,  что  он  катал  меня  на  мотоцикле,  заставляя  держаться  за  его  талию. 

Как-то  внезапно  сказал: «Выходи  за  меня  замуж  и  оставайся  у  нас  жить».  Я  долго  смеялась,  а  он  обиделся. 

Интересно,  что  в  возрасте  семнадцати  лет мне  страстно  захотелось  иметь  маленького  человечка – ребёночка. Вплоть  до  того,  что  украсть  у  кого – нибудь. 

Если  бы  я  знала,  как  нескоро  у  меня  заведётся  этот  самый  ребёночек!  Вскоре  мы  уехали  с  отцом  домой.  Обратный  путь  прошёл  без  приключений  и  ничем  не  запомнился.