Никталгия. Слабосолёная жизнь. XII Насилие

В крикливые зевы набивалась пыль, экскременты и химикаты махины комбината.
Карьер, служивший свалкой, расползся на внушительной площади, частично обнажив основания опор моста, и содержал в своём чреве тысячи тонн нечистот. Да, через него, непосредственно к территории комбината, вёл мост, который несколько агрессивных лет назад был подорван авиабомбой, потому проломлен и заброшен (автоколонны теперь двигались с другой стороны, в объезд зоны вырождения).
Завалы промышленной и военной рухляди, остовы жилых когда-то прицепов и семейных минивенов, другие огрызки цивилизации образовывали над разноцветной водой островки, на которых (одиноко и по парам-тройкам) подыхали облезлые, плавящиеся заживо зверьки, заплутавшие и невесть как сюда попавшие, испещренные сплошь ужасными язвами и струпьями. Смрад и копоть обуглили здешний эквивалент камыша, раздутые рыбины плавали вверх брюхом (часто в этом брюхе водились довольно крупные личинки паразитов); периодически со дна поднимался гигантский пузырь газа, лопавшийся с амортизирующим о поверхность воды всплеском, и круги тогда, разносясь, стягивали в карьерную клоаку останки зверей, которые тут же поедались толстошкурыми рептилиями неизвестной породы, выныривавшими из глубины омута. Несколько горящих автомобильных покрышек чадило на булыжниках и поочерёдно шипело, когда вода доходила до района горения (возможно, их зажигали для того, чтобы держать от дороги подальше жителей водоёма; с другой стороны – это могло быть банальным следствием самовозгорания; к воспламенению погода очень даже располагала).
Неподалёку обосновалась в скудной тени тягача с оторванным при бомбёжке передним мостом и скособоченной крышей (фуру давно разграбили) стая гиен. Они только и делали, что совокуплялись (в условиях пустыни и усилившихся в последнее время инфекций, движущихся с юга, их косило порядочным образом) и ожидали подачек с проезжающих мимо фургонов (отдалённо походивших на школьные автобусы с массивным передком). На самом деле, таких фургонов было шесть, и каждый из них делал по одному, реже – два выезда в сутки. Почти в каждый из таких выездов охрана «заповедника» (как они сами гордо именовали здешнюю местность) выкидывала вышеупомянутым гиенам съестное. В восьмидесяти процентах случаев съестным были люди. Живые, но забитые до полусмерти, с заплывшими в гематомах лицами, с потрескавшейся от ожогов и ударов плёток кожей, измождённые, тощие и полуголые, они были не в состоянии сопротивляться и практически сразу становились лёгкой добычей гиен, что, однако ж, с другой стороны, приносило им избавление от перенесённых страданий. В остальных двадцати процентах случаев в лапы диких и хитрых гиен попадали отдельные члены таких же людей: головы с закатившимися глазами, конечности в лохмотьях одежды, сизые внутренности…
На этот раз подошла колонна из всех шести фургонов разом. Их по периметру, оперативно и слаженно (дисциплина важнее всего), окружила вооруженная автоматами охрана с причудливыми, расширенными кверху шлемами и респираторами к ним. Здесь же находился зелёно-жёлтый внедорожник с необычным устройством на крыше, типа окруженного блоками рупора или мегафона, также обладающим внушительным клиренсом и исполинскими колёсами. Когда непонятное устройство заработало (судя по вращению некоторых прикрепленных к нему частей), из фургонов покорным маршем выдвинулись худые, смуглые фигуры. Это были подростки обоих полов. Из каждого фургона примерно по тридцать голов. Поверх совершенно изношенной одежды были надеты широкие черно-красные пояса с довольно крупной металлической пластиной впереди и пристёгнутыми к ним наручниками, ограничивающими свободный ход верхних конечностей до мизера.
Они шагали по направлению к надломанному мосту как загипнотизированные, не мигая бешеными, остекленевшими глазами. Нечленораздельное мычание вылетало, подлым бременем раздирая косые рты, в них набивалась густая, абразивная пыль, экскременты пролетающих в это время птиц, химикаты комбината и дыхание идущих впереди, позади, рядом.
Там, где прерывался деформированный скелет моста, и из конструкций, словно молодые ростки из окаменевшей почвы, торчали колья арматуры, они соскальзывали вниз, ссаживая бёдра и лодыжки, с брызгами, почти плашмя падая в муть цветущей и вонючей жидкости. Первые из участников насильного массового ухода в небытие пресыщали аппетиты тех страшных беспородных рептилий, что обитали на дне; последние – просто валились друг на друга, как засохшие осенние листья, глухим оханьем изорванных горл провожая себя в братскую могилу гнусного водоёма (через пару недель необычный кран с магнитом извлёк оттуда пояса и металлические пластины, может быть, с целью повторного использования).
Устройство прекратило работу. Из внедорожника показался мужчина, который что-то крикнул охране и вскинул вверх большие пальцы, после чего все они распределились по автомобилям. Завершив вопиюще отвратительную и бесчеловечную акцию, автоколонна повернула на юг и так исчезла за линией горизонта. Всклокоченный пустынный песок стоял столбом, взвешенный. Со дна затопленного карьера вновь поднялся газовый пузырь.
… Дж. Р. Писал совсем о другом.

…wasn’t it disgusting to view such bloated bellies,
Writhing tortured bodies ant-like on the ground? (The Exploited)