Агентство ЧК

Короткая пьеса "за жизнь".
Написана в г.Одессе зимой 2011 года, группой авторов - Ольгой Немытовой, Алексеем Коциевским и Алексеем Сухоруковым.


Действующие лица:

Генечка – дамочка лет сорока, прикидывающаяся тридцатилетней. Она многократно разведена и приобрела в результате последнего развода свекровь, проживающую ныне на генечкиной жилплощади. Род занятий – крутится как может.

Левушка – холостой айтишник того же возраста, эмигрировавший с родителями в конце 70-х. Приличный чистенький ботаник, так и просится в хорошие руки.

Дядя МИЛЯ – пожилой сосед Генечки, живущий в мастерской, доставшейся ему от давно исчезнувшего предприятия «Сцена». Делает фото на памятники, чем и живет.

Нина Кирьяковна – свекровь Генечки. Дама незлобная, но «пьющая кровь».

СБУшник
Два мошенника (Чебыкин и Прибродько)
Пуксовцы
Клиенты (4)
Жених и невеста
Соседи по двору (звучат, но не появляются)

Место действия:

Двор в центре Одессы, цокольное помещение, где проживает и работает дядя МИЛЯ. В помещение ведет короткая лестница, которую видно, если дверь открыта. Окна расположены над уровнем земли, в них проникает свет и звуки со двора. На окнах висят ветхие и разные занавески. Из мебели – два стола (один из них – рабочий, возле печи, второй – «для чая и гостей», застеленный газетами), старый диванчик, раскладушка (при необходимости), кресло, плита, холодильник и муфельная печка. Впоследствии – шкаф, которым перегораживается помещение на две части и офисные стол и стул.

Время действия:
Наши дни, лето.


1 акт.
1 действие.

Темно. На темном  заднике – два серых квадрата. Это окна, глядящие из подвала в ночной двор. Тишина.
Слышен звук шагов, шаркающих и неуверенных. Потом – чье то болезненное мычание.

МИЛЯ:
Голову подними! … Голову! ... Наклонись еще! ... Забрызгаешься щас!

Небольшая пауза c сопением, топтанием и вздохами.

МИЛЯ:
Легче уже? … Ну, идем…

Несколько шагов, и в квадрат окна входят две пары ног. Останавливаются. Двое мужчин. Один удерживает и направляет другого.

МИЛЯ:
Теперь легче? ...  (Коротко смеется) …. Ну, прямо под Панасенко… под самую дверь. Ты специально сюда нес? ...

ЛЕВА:
Шулдигунг... ишь махе ес вег ... извините ... я уберу ...

Неверную пару ног несет в сторону. Потом один из мужчин пытается сесть на землю и его силуэт появляется в окне.

МИЛЯ:
Куда тебя?! Тут котики писяют…

ЛЕВА:
Я не буду им мешать ...  айне минуте ...

МИЛЯ:
Устал совсем? Ну, давай… еще пара шагов….

Мужчина поднимается. Ноги переходят, останавливаясь у   следующего окна.

ЛЕВА:
У меня нет денег. Я нищий

МИЛЯ:
Ты говорил уже  … Ты можешь постоять?

ЛЕВА:
Я нищий дурак. Тёльпель

МИЛЯ:
Стой. Держись за это, я дверь открою  ... Здесь отпусти.  Пусти, щас завалится все!  (Стук от упавшей большой палки) ... Всё... Погибло бельё.

Дверь открывается. На заднике появляется бледный прямоугольник. В него вписываются два мужских силуэта.

МИЛЯ:
Аккуратнее здесь…  голову  наклони.

Силуэты опускаются по ступенькам.

МИЛЯ:
Убери голову!

Глухой стук.

МИЛЯ (себе, с недоумением):
Кому я говорю? ...  Держись здесь .... Я свет включаю.

Зажигается свет.  Тусклая лампочка освещает только половину сцены. Это полу-подвал, почти без мебели, с древним холодильником, большим рабочим столом и муфельной печью. МИЛЯ включил свет и прижимает к стене сползающего  Лёвочку.

МИЛЯ:
Больно? Дай посмотрю ... Ты чего не слушаешься? ... Подними голову. 

ЛЕВА: 
Я погиб.

МИЛЯ:
Да. Надя убьет тебя. Ты угробил ей стирку ... И ободрал себе голову.   

ЛЕВА:
Вы добрый ...

МИЛЯ:
Я старый.  Идем до кресла.

МИЛЯ  тащит ЛЕВУ к ободранному креслу. Усаживает; достает и протягивает тряпочку – полотенце.

МИЛЯ:
Сядь. Сейчас умоешься и выпьешь чаю. Оботрись пока ...

ЛЕВА  начинает вытирать рот, потом – замирает, уткнувшись лицом в полотенце.

МИЛЯ:
Попей … Я дам тебе спать, а утром – кофе и яичницу с помидорами. Тогда будем говорить ...

ЛЕВА  берет стакан и снова ставит его.

ЛЕВА:
Не могу...

МИЛЯ:
... И нам надо пережить Надю с Панасенками ... Это – тебе лучше проспать.

ЛЕВА:
Мне плохо.

МИЛЯ:
Конечно! Ты побил себе голову и испачкал чужую стирку. И тебя стошнило на дверь Панасенкам ... но это правильно ... Ты не знаешь, что делать и ты много выпил. Сейчас  у  тебя болит ободранное, и мучают - стыд, страх и водка ...  Давай спать ... И не пей больше ...
МИЛЯ  задергивает занавески на окнах (занавески потрепанные и совсем разные).

МИЛЯ:
Пей с радости, или с горя ... Для настроения, с женщиной ... Или потом ... Только не пей от страха и со скуки. Ты заболеешь ... Слышишь, мальчик? ...
ЛЕВА  не отвечает.

МИЛЯ:
... Мальчик, извини, я забыл, как тебя зовут? ...
МИЛЯ наклоняется, всматривается и понимает, что ЛЕВА спит. Поворачивается и уходит в глубину подвала, пропадая в темноте.

2 действие.
Подвал. МИЛЯ, передвигаясь  между столом и плиткой, готовит еду. Раскладушка стоит нетронутой – Лёва спит в кресле, в очень сложной позе. Со двора слышны детские голоса, беготня и обычный бытовой шум.

Женский голос:
Барсик! Барсик, иди сюда!... Кис - кис... Барсенька!...

Мужской голос:
Ляля, давай завтракать!

Женский голос:
Отстань, животное... Барсик, иди к маме!...

Девочка (детский голос):
Дядя МИЛЯ, доброе утро. Барсик не зашёл до Вас?

МИЛЯ (подходя к окну):
Нет. Сегодня не видел. Посмотри в сарайчике.

Девочка:
Я смотрела.

МИЛЯ:
А за гаражом? Там ночью сильно орали.

Девочка:
Не... Это папа.

Женский голос:
Нина, ты ищешь?!

МИЛЯ:
Ну, беги…
МИЛЯ продолжает готовить. Лёва поворачивается в кресле, почти выпадая, но не просыпаясь.
Где -то рядом звонит телефон.

Второй мужской голос:
Галя! Галя, возьми трубку!

Телефон продолжает звонить.
Второй мужской голос:
Галя!... Возьми трубку!

Телефон дает еще пару звонков и замолкает. Небольшая пауза.
Второй женский голос:
Я взяла... А что сказать?

Второй мужской голос:
Галочка, скажи: «Ал-л-л-лё!»...

Лёва опять поворачивается и сползает на пол. Просыпается, пытается встать и переживает приступ недоумения и ужаса. МИЛЯ не отрывается от готовки.

МИЛЯ:
Доброе утро... Я говорю – доброе утро, юноша!

ЛЕВА:
Да...

МИЛЯ:
Не надо пугаться. Слышишь? Не пугайся так...

Третий, очень громкий, женский голос:
Сева, я убью тебя! Сева, гадина такая... Прибью сейчас! Что ты вылил на себя?!

МИЛЯ (прикрывает окно):
Ну – ну - ну... Не надо бояться.  Тебя не украли, не связали и палкой не побили... Понимаешь?... Ты просто запутался в пледе. И отсидел себе что-то... Не дёргайся так.

ЛЕВА: 
Да?

МИЛЯ:
Просто - ты у меня в гостях.

ЛЕВА:
Это подвал?

МИЛЯ:
Обижаешь. Это цоколь. Ну, в крайнем случае, полуподвал. Это мастерская... Послушай меня и перестань дёргаться. Ты здесь потому, что у тебя случились неприятности, и ты немного напился. Как свинья. Вчера ты сидел  на улице, плакал и рассказывал про себя соседскому Барсику. Барсик тоже плакал. Я забрал тебя сюда. Я дал тебе раскладушку, много холодной воды и чистую уборную. Ты их проигнорировал. Поэтому сидишь тут – с помятым лицом и тяжестью на сердце... Вставай. У меня горит яичница... Умойся, попей и загляни куда надо...  Если надо ещё…

Лёва плетется в уборную, в дальний угол подвала. ГЕНЯ стучит в окно.

МИЛЯ (вслед Лёве):
И скажи, наконец, как тебя зовут! (Поворачивается к окну): Что?

ГЕНЯ:
Доброе утро.

МИЛЯ:
Да, деточка. Доброе утро!

ГЕНЯ:
Я в магазин. Вам взять что-нибудь?

МИЛЯ:
Как обычно, ГЕНЯ.  Что всегда...

ГЕНЯ:
А масло?

МИЛЯ:
И масло... И маленькую сметану… 

ГЕНЯ:
Хорошо!

MИЛЯ:
И, Генечка...  Возьми мне вина... какое приличное…

Слышно, как цокают и удаляются Генины каблучки. МИЛЯ возвращается к столу, к готовке. Режет помидор. Стук в окно.

ГЕНЯ:
Дядя МИЛЯ?

МИЛЯ:
Что?

ГЕНЯ:
Она стоит того?

МИЛЯ:
Кто??

ГЕНЯ:
Ну, эта,... для которой вино... которая не говорит, как её зовут...
МИЛЯ смотрит на вышедшего из уборной Лёвочку.

МИЛЯ:
Не знаю. Вроде ничего. Только храпит... И  как женщина – ноль... Бревно.

ГЕНЯ:
Жаль... Ладно. Я возьму Вам креплёное.

МИЛЯ накрывает завтрак. Лёва мнется по другую сторону стола.

МИЛЯ:
Ты сгубил мою репутацию. Приятного аппетита... Давай кушать, мальчик.

ЛЕВА:
Лев...

МИЛЯ:
Давай, Лев.

ЛЕВА:
Извините. Я хочу сказать – спасибо большое. Вы мне очень...

МИЛЯ:
Я знаю. Кушай,  Лёва.

ЛЕВА:
Вы меня спасли просто! Извините... Я в такой ситуации...

МИЛЯ:
Я знаю. Это яичница. Это салат. Это хлеб с маслом. Лучок. Ты не ел три дня... Ты рассказывал вчера... Бери пальчиками – так удобнее... Денег нет, жилья нет, друзей нет. Есть два урода... В солонку макай...  Два больших урода, которые тебя кинули.  На все деньги. Есть ещё урод в погонах, который тебя послал и гостиница, из которой тебя выкинули... Ешь всё. Доедай булку!

ЛЕВА:
Спасибо!

МИЛЯ:
Есть немецкое гражданство, съемная квартира в мансарде и немка с силиконовой попой, до которой ты не дозвонился. И самолет туда, на который тебя не пустят... Пока не купишь билет.

ЛЕВА:
Это я вчера наговорил?!

МИЛЯ:
Вчера. Будем пить кофе.
МИЛЯ встает и начинает колдовать с туркой.

МИЛЯ:
Ты сидел под воротами и разговаривал с акацией и Барсиком.   Кот не выдержал и ушёл, и не возвращается.  Акация мертвая. Всю историю дослушивал я.  Ты совсем без денег?

ЛЕВА:
Да.

МИЛЯ:
Плохо... Сколько тебе сахара?

ЛЕВА:
Мне пришлют деньги. Мне обязательно пришлют! Мне только дозвониться нужно... Спасибо большое...

МИЛЯ собирает посуду. Лёня, обмякнув, сидит и смотрит.

МИЛЯ:
Не напрягайся, мальчик. Тебе вышлют деньги, ты возьмёшь билет и улетишь. И всё будет в порядке. Поживёшь пока на раскладушке. Только не спи в кресле – оно целое пока... Оно для клиентов... Лёва, а как твоя фрау сидит на силиконе?

ЛЕВА:
Я не знаю... Спасибо... Можно, я помогу Вам?

МИЛЯ:
Можно не вскакивать и не хвататься за посуду. Ты ещё слабый.  Сейчас принесут лекарство...  Лёва, а тебе нравится с силиконом?

ЛЕВА:
Что?... Не знаю.

МИЛЯ:
Значит - ничего особенного... Я так и думал. 
МИЛЯ подходит к окну и выглядывает во двор.

МИЛЯ:
Ну, и где наше лекарство?

ЛЕВА: 
Скажите, пожалуйста... Вы  живёте здесь, в мастерской? Вы – художник?

МИЛЯ:
В мастерской. В скромной мастерской посмертного портретиста, чьи работы вряд ли выставят в Лувре.

ЛЕВА:
Что значит -  «посмертный портретист»?

МИЛЯ:
Видишь ли, многие люди считают правильным ставить памятники на могилах  близких. И, иногда, они делают для памятников портреты умерших. На фАрфоре.

ЛЕВА:
Фотографию?

МИЛЯ:
Портрет! Фотографию сделают везде. Фотографию на памятник тебе сделают у Привоза или на Княжеской. И Рубенчик их делает, хотя всегда не дожигает. И на поселке тоже есть десяток контор, что делают.  Но как они выглядят?

ЛЕВА:
Как?

МИЛЯ:
Они выглядят, как фотографии на памятник. Для кладбища. А некоторые люди хотят, чтобы они выглядели, как портрет. Чтобы смотреть, и видеть перед собой человека, который был тебе дорог. Такие люди идут ко мне.

ЛЕВА:
А что Вы делаете?

МИЛЯ:
Я беру колонковую кисточку номер первый и делаю из мертвой фотографии живой портрет. Вот - можешь посмотреть, если тебе интересно. Меня вряд ли повесят в Третьяковской галерее, но многие меня знают и не-повешенным...

В дверь стучат.

ГЕНЯ:
Дядя МИЛЯ! К Вам можно?

С этого момента, в мастерской, начинается суета. Лёва теряется, ГЕНЯ любопытствует, МИЛЯ командует и надзирает за обоими.

МИЛЯ:
Да! Зайди, детка!... Иди сюда...
     - Лёва, прими сумки...
     - Спасибо, Генечка... Какое – моё?...  Деточка, выпьешь кофе?
     - Лёва, подвигай сюда кресло!
     - Дети, а вы здоровались уже?
ЛЕВА:
Здравствуйте…

ГЕНЯ:
Здрасьте!

МИЛЯ:
ГЕНЯ, не хватайся за посуду! Оставь её! Сядь... Что ты крутишься?
     - Лёва, найди вино... Открой, пожалуйста.
     - ГЕНЯ, ты в уборную? Нет?... Сядь за стол! Что ты ищешь там?
     - Нет штопора... Найди в инструменте что – нибудь... Вот это возьми, только не обрежься...
     - ГЕНЯ, бери кофе...
     - Ну?! Можете вы сесть, наконец!
Все усаживаются за стол и смотрят друг на друга.

ГЕНЯ:
А кто пьет вино?

МИЛЯ:
Лёвочка пьет... Ему надо.

ГЕНЯ (не понимает, смотрит на Милю, потом смеется):
МИЛЯ, Вы зачем даму придумали?

МИЛЯ:
Ты сама себе придумала.

ГЕНЯ:
Ну да... МИЛЯ, а она вроде ничего... Только – бревно... И храпит... и вино пьет по утрам.

МИЛЯ:
Ладно – ладно... Лёва, возьми кофе.

ГЕНЯ:
... и Вы узнали ее имя... Дядя МИЛЯ, она стоит того?

МИЛЯ:
ГЕНЯ! Хватит наезжать!... Лёва, убери от неё сахар!

ГЕНЯ:
Почему?

МИЛЯ:
Потому, что ты его съешь. А потом насыплешь туда пепел с сигареты... Молчи!

ГЕНЯ:
Хорошо... А...

MИЛЯ:
Молчи!...  Знакомимся еще раз.
- Евгения, но можно звать  Генечкой. Ее все так зовут. Уже лет... скажем...
- Не лягайся под столом...
- Ну, не важно. Если я не помою лампу, можешь думать, что ей двадцать пять.

ЛЕВА:
Очень приятно.

ГЕНЯ (с достоинством):
Конечно.

МИЛЯ:
 Лев. То есть – Лёвочка. Хороший человек. Интересуется силиконом... ГЕНЯ, в тебе есть силикон?... Не лягайся!

ГЕНЯ:
Дядя МИЛЯ!

МИЛЯ:
Ладно, дети... Лёва, отдай ей сахар. Надо все-таки выпить кофе...

В тишине допивают. ГЕНЯ рассматривает Лёвочку.

ГЕНЯ:
Лёва, а как Вы сюда попали? В такой хорошей обуви – и в такое экзотическое место?... К тому же, простите за нескромность, похоже, Вы здесь спали... Или я не должна спрашивать?

ЛЕВА:
Дядя МИЛЯ?...

МИЛЯ:
Лёвочка... расскажи ей. Ей – можно.
Лёва сидит молча, не поднимая глаз.

МИЛЯ:
Наш Лёвочка попал в нехорошую историю...
Со звоном распахивается окно. Что-то пролетает через подвал, снося чашки со стола, и исчезает в другом окне.

Первый женский голос:
Барсик! Скотина такая! Иди к мамочке!...


3 действие.
Подвал. ЛЕВА и ГЕНЯ, стоя с двух сторон стола, режут салат, бросая нарезанные овощи в общую миску.
ЛЕВА в фартушке, с кухонным полотенцем на шее. ГЕНЯ периодически вытирает мокрые руки о ближний к ней конец полотенца.

ЛЕВА:
Получается, Зилигер тоже ушел в урлауп, Шнайзер с переломом и деньги может прислать только Хофф. А он сейчас в Судане и связи с ним нет. Я написал ему имейл, он вернется через неделю и прочтет. В Хоффе я уверен, он нормальный  и деньги вышлет сразу, как получит мыло. Так что через неделю я оставлю вас с Милей и честно вернусь на свою галеру.

ГЕНЯ:
Тебе нравится эта работа?

ЛЕВА:
Знаешь, кто такой айтишник? Это человек, который разговаривает с железом и мечтает о сексе на первом свидании. Потому что на второе свидание - никто не приходит.

ГЕНЯ:
Ты – такой?

ЛЕВА:
Может быть пока – не такой. Но через пару лет я забуду, что бывает другая еда, кроме пиццы, другой отдых, чем с компьютером и другие женщины.

ГЕНЯ:
Какие другие?

ЛЕВА:
Похожие на женщин. Без пиццы в руках и лэптопа на кровати… Ты знаешь, я хожу к проститутке, иногда. К одной и той же. Она из Балты, и с ней можно хотя бы поговорить. За это и плачу… А ты? Что ты делаешь?

ГЕНЯ:
Я кручусь.  Или бегаю, в поисках работы, или вкалываю по сорок часов в сутки. Моя трудовая книжка висит в библиотеке. Зарабатывает мне стаж и пенсию, как у нищего.

ЛЕВА:
И кем ты работаешь?

ГЕНЯ:
О, кем угодно! Мне приходилось вести тренинги, переводить с  удмуртского, торговать зерном, сочинять биографию одному богатому человеку, вести рекламные кампании,  политические митинги и медийные войны. У меня два высших образования и целая куча специальностей… Правда, из всех профессий я не научилась главной – жены и домохозяйки. Не научилась, и уже не научусь. Не хочу.

ЛЕВА:
Это так сложно?

ГЕНЯ:
Мне – да. Не хочу быть приставкой к пылесосу и стиральной машине. Я не умею  дорожить гелевыми ногтями и получать материальные блага, вымогая их у мужа по ночам. Бр-р-рр.

ЛЕВА:
Женщина хочет независимости… В Германии - то же самое.

ГЕНЯ:
Да. А большинство мужчин стремятся пить пиво и ни хрена не делать. Не представляю себе, как ты там живешь.

ЛЕВА:
Нормально. А здесь я жил бы лучше? Сколько у вас получает айтишник?

ГЕНЯ:
Ты сидишь во дворе, где прошло твое детство. И говоришь – «у вас».

ЛЕВА:
Извини, я не могу говорить – «у нас». Я уже ничего не понимаю здесь. Я не узнаю гОрода, не узнаю людей. У меня в памяти -  совсем другая Одесса.

ГЕНЯ:
А дядя МИЛЯ?

ЛЕВА:
Дядя МИЛЯ – да. Он настоящий. Сколько осталось таких?

ГЕНЯ:
Сколько? Они же умирают. Или здесь, или там – куда увезут их дети. Эти уходят, а новых не будет. Нет связи у поколений – такие, как ты уехали.  Сегодня, если я хочу поговорить с удовольствием,  я говорю по скайпу. С Америкой, с Израилем, с Австралией, с Канадой. Чтобы собрать моих одноклассников, нужно встречаться на нулевом меридиане, где-нибудь. В городе остались дома, которые разрушаются, и в них люди, которые  доживают. Ладно… Зато построили много новых домов, в которых много очень других людей. Ты был в Аркадии?

ЛЕВА:
Был. Это я видел. Похоже, ты тоже оказалась в эмиграции – не выезжая из города. А что у тебя дома?

ГЕНЯ:
Я говорила – в жены я не гожусь. Мой последний  нашел себе настоящую женщину, с бюстом, накладными ногтями и золотым характером. Поэтому он поделил наше имущество –  честно взял себе бизнес, который мы вместе подняли, а мне оставил мою квартиру и свою маму.

ЛЕВА:
Как это?

ГЕНЯ:
Понимаешь, он со своим бюстом живет в студии. Там есть кровать, камин и балкон с видом на море. И мама туда не помещается. Мама ему там нужна, как кефир алкоголику. А ей, моей драгоценной Нине Кирьяковне, очень сомнительно, что в новой семье вокруг нее будут танцевать. Поэтому у нее здесь случаются приступы, обострения и кризы. Не спрашивай меня, приступы чего – я не знаю. И человеческая медицина – тоже не знает. А загадочные болезни особенно опасны. Тем более, при переезде. 

ЛЕВА:
А тебе не приходило в голову просто выгнать ее?

ГЕНЯ:
Я? Я выкидываю пинком под зад семидесятипятилетнюю женщину и швыряю в окно ее чемоданы? ЛЕВА, я  мечтаю об этом, когда никто не видит. Я даже видела это во сне. Но сделать это  я, к сожалению, не способна. В следующей жизни, может быть, я приду в мир инопланетным монстром и буду раздавать поджопники старухам направо и налево.

Звонок. ГЕНЯ, глядя на мобильный:

Накликала. Да. Да, Нина Кирьяковна… Корвалол на тумбочке, у вашей кровати. Как нет? Я положила. А на полке в кухонном шкафчике. Как нет? Нигде нет? Ладно, иду. (Леве) Вот.
Уходит, несколько раз пнув воздух.  В окне появляется голова маленькой девочки.

Девочка:
Дядя ЛЕВА, дядя ЛЕВА! А ты уже освободился, ты уже переустановишь мне винду?


4 действие.
Подвал. ЛЕВА ходит с ноутбуком и ловит незапароленную сеть.

ЛЕВА:
Так, кто здесь у нас… Зайка. Зайка запаролена. Тут. Тут у нас Кристиночка и Супермачо. Сигнал хороший, но обе запаролены. Шрек. Тоже зашифровался.
Подходит к лестнице.
Есть. Маргаритка. Слабенькая. Но незапароленная Маргаритка.
Манипулирует с ноутом на лестнице, пытаясь поймать более сильный сигнал. Открывает дверь. Продолжает вытанцовывать с ноутом на лестнице. В это время в дверь входят два представителя ПУКСа – Крупный и Мелкий.

Крупный:
Здравствуйте (ставит на плечо лазерную рулетку, обращается к Мелкому):
Пиши. До колонны четыре семьдесят пять. Нет, семьдесят шесть. (Мелкий записывает) Спускаемся. (Оба спускаются с лестницы, отодвигая Левушку вместе с его ноутбуком). От окна до окна… один семьдесят пять. От подоконника… девяносто. От верхнего края потолка (влезает на подоконник) пятнадцать.

ЛЕВА:
Вы, простите, кто?

Крупный:
ПУКС. До восточной стены… пять восемьдесят.

Левушка:
Простите, что вы сказали?

Крупный (отвлекаясь):
Я? Я сказал – пять восемьдесят.

Левушка:
Нет, до этого. Когда я спросил, кто вы.

Крупный:
А-а. ПУКС. (Мелкому) Пять восемьдесят записал?

ЛЕВА:
ПУКС?

Крупный:
Ну да, ПУКС. Северная стена…

ЛЕВА:
Что вы имеете в виду, когда говорите ваше «пукс»?

Мелкий:
Представительство. (Крупному) Северная стена?

ЛЕВА (заводясь):
Сейчас же объясните мне, что это за представительство, почему на все вопросы вот он отвечает «пукс» и что вообще вы делаете в чужом помещении?

Крупный:
А оно нам не чужое. Это помещение ПУКСа.

ЛЕВА:
А Пукс – это кто?

Мелкий:
В данный момент ПУКС – это мы.

ЛЕВА:
Кто из вас?

Крупный:
Мы оба. Он – младший инспектор, а я – старший.

ЛЕВА:
Инспектор чего?

Крупный:
Слушайте, гражданин, не прикидывайтесь идиотом. Вы мешаете нам работать. Северная стена – шесть ноль восемь.

ЛЕВА:
Послушайте, это помещение ЭМИЛЯ Виленовича, и без него…

Крупный:
Это помещение ПУКСа, представительства по управлению коммунальной собственностью. Ваш Эмиль Виленович, или как там его – представник арендатора, а арендатором у нас згидно договору аренды е малое предприемство «Сцена». Ликвидированное еще три года назад. Вот вытяг, вот техпаспорт. Сейчас згидно постанове Кабмина шестьдесят семь восемнадцать от четвертого лыпня аренда нежилого фонда, який е власнистю территориальной миськой громады здийснюеться исключительно на конкурсных засадах. То есть через аукцион.

ЛЕВА:
Так это не дяди Милин подвал?

Крупный:
Это собственность города. А распоряжается ею, згидно законодавства, ПУКС. Все, что есть у вашего дяди Мили – это преимущественное право выкупа.

ЛЕВА:
Значит, МИЛЯ может выкупить этот подвал?

Мелкий:
Мы еще полгода назад предложили арендатору выкупить помещение в собственность.

ЛЕВА:
И… сколько?

Мелкий:
Згидно нормативной оценки – от трехсот до пятисот уёв за квадрат, зависимо от экспертизы. Без учета интересов представительства. Умножайте на восемьдесят шесть квадратов, выкупайте и владейте. И вам счастье, и нам гемору меньше. То есть, кругом-бегом – полтяшечка.

ЛЕВА:
Пятьдесят тысяч… долларов?

Мелкий:
Так это даром. Помещение в центре, дом крепкий, вложить еще соточку в ремонт и будет классная коммерческая недвижимость. Если арендатор за два месяца не выкупит, у нас очередь будет стоять на этот подвал.

Крупный:
Цоколь. По техпаспорту не подвал, а цоколь. До северной стены – шесть ноль восемь.

Мелкий:
Ну да, цоколь. (Крупному) Записал. (Леве) Тем более, что цоколь. С руками оторвут.

ЛЕВА:
А можно как-то пролонгировать сроки?

Крупный:
Идите к Скляру. Скляр Эдуард Леонидович, начальник ПУКСа. Артиллерийский переулок, один, вторник с двух до пяти. Но вряд ли.

Мелкий:
Но вы сходите. Вдруг договоритесь.

Крупный:
От колонны до южной стены – три восемьдесят. Записал? Всё, идем на Базарную.

ЛЕВА:
Подождите, а как же…

Крупный:
К Скляру, вторник с двух до пяти. До свидания.

Крупный и Мелкий уходят. На лестнице сталкиваются с Геней. ЛЕВА стоит посреди подвала, как столб, полностью потерянный.

ГЕНЯ:
Что-то случилось? Кто это был?

ЛЕВА:
ПУКС…

ГЕНЯ:
Люди Скляра? Что они хотят?

ЛЕВА:
Они хотят пятьдесят тысяч долларов, иначе они через два месяца выкинут Милю из его подвала.

ГЕНЯ:
Так, я знакома с женой зама Скляра, с Ритой Смолянской. Если договориться, можно опустить экспертную оценку до минимума. Но это надо занести десятку. Тогда всего получится сорок. Плюс интересы самого Скляра. Меньше, чем сорок пять не получится.  Впрочем, для Мили что сорок, что пятьдесят. Космические цифры.

ЛЕВА:
Да, а у меня сейчас абсолютно нет денег. И мои немецкие коллеги такую сумму в жизни мне не одолжат. Похоже, у нас проблема.

ГЕНЯ:
Левушка, это не проблема. (После паузы) Это беда!


5 действие.

Подвал. В подвале МИЛЯ (рассматривает остатки чего-то в баночке из-под пива, вытряхивает их на бумажку), ЛЕВА – уткнувшийся в комп, ГЕНЯ, вытирающая посуду. Стук в дверь.

Мужской (молодой) голос:
Дядя МИЛЯ, вы тут?

МИЛЯ:
Заходи, Боренька, пока еще тут – я на Привоз за пигментами собираюсь.

Входит молодой человек шлепарского вида лет тридцати (он может быть одет не по возрасту – в скейтерские или хип-хоповские вещи, у него могут быть дреды или наоборот, бритая голова, у него может быть любой неформальный вид – главное, что должен увидеть зритель, это – инфантильность и беспечность подмастерья-переростка). Снимает рюкзак и начинает в нем сосредоточенно рыться, выгружая на стол всякий хлам.

Боренька:
Дядя МИЛЯ, тут Рубен Арамович передал вам посмотреть сложного клиента. То есть сам клиент как бы не сложный. Но у него такая геморная жена… то есть вдова… да куда я ее всунул? Не, не жену, фотографию…

МИЛЯ:
А что там такого – как ты говоришь – геморного?

Боренька:
Ну… во-первых, они вроде бы цыгане. Так мало того, она еще замороченная на всякой эзотерике.

ГЕНЯ:
И что?

Боря:
Она боится, что кто-то наведет порчу через могилу ее мужа. Она все время рассказывает о том, что как бы можно обойти пятьдесят четыре могилы с именем «Александр» и собрать там землю, и что можно вытащить гвоздь из оградки – хотя где вы у нас видели деревянные оградки? – и этим гвоздем как бы тоже что-то сделать, и что на фотографии как бы должен быть ее муж – и чтоб это был не ее муж… короче, Рубенчик от нее устал и он просит вас, дядя МИЛЯ, чтобы вы посмотрели, что тут можно сделать.

ГЕНЯ (задумчиво-заинтересованно) :
А что будет, если таки собрать эту землю и гвоздь?

Боря:
Я тоже спрашивал, но там дальше полный бред начинается. Типа кармические силы на это посмотрят-посмотрят и всех замочат. Через ауру вроде. Или эгрегор. Так что, дядя МИЛЯ, вы возьмете?

МИЛЯ (приобнимая Бореньку за плечи, идет с ним к выходу):
Оставляй, Боренька. Пусть Рубенчик мне вечером позвОнит.

Боря (уже на лестнице, за дверью):
Спасибо огромное, дядя МИЛЯ. Я тогда поскакал. Ладно?

ГЕНЯ (поворачивается к Леве, трагическим голосом):
Я знаю, где мы возьмем деньги. Но тебе, Левушка, придется убить десяток людей.


2 акт. 1 действие.
Подвал. МИЛЯ бродит от угла к окну, подрисовывает табличку и рассматривает ее на свету. ГЕНЯ наблюдает за туркой на плите. ЛЕВА за ноутбуком – печатает и зачитывает вслух с монитора.

ЛЕВА:
…на теле пострадавшего обнаружено не менее двадцати ножевых ранений…черепно-мозговая травма…с особым цинизмом…наличие следов борьбы отсутствует…

ГЕНЯ:
Следы взлома?

ЛЕВА:
…отсутствуют…проникли незаметно…

МИЛЯ (проходя из угла к окну):
Как Лялин Барсик – проникает незаметно и с особым цинизмом…

ЛЕВА:
О! Еще один! Сегодня утром, на трассе Одесса-Киев, обнаружен труп неизвестного… тридцать-тридцать пять…сто семьдесят пять…как он у нас?
Роется в бумажках, что-то там находит, принимается впечатывать, бормоча себе под нос:
…следы наезда, падения и многократных переездов... И волочения….

ГЕНЯ:
Ты сегодня очень нежен, Лёвочка. Добавь контрольный в ногу и иди пить кофе.

ЛЕВА:
Иду! Тело пострадавшего отправлено… Еще на два сайта брошу, и иду.

ГЕНЯ разливает кофе по чашкам, достает из сумки шоколадку, кладет ее на стол. Отламывает кусочек, засовывает его в рот и набирает номер телефона. Остальные сидят тихо.

ГЕНЯ (с шоколадом во рту):
Аньчик? Угу, я. Неплохо, а ты? Слушай, вы еще печатаете на лентах? Ну на похоронных? Да я тут на работу устроилась, вот и поручили заказать. Штук сто – сто пятьдесят… для начала… Зачем - чистых? С именами, я тебе сейчас пришлю. Нипочем ещё не брали, я тебе первой звоню. Если будет дешевле – сделай одинаковые. От скорбящего агентства «Честный контракт». Да, на всех. Тебе аванс обязательно? А то мне еще венки проплатить. Да? Хорошо. А, неделю терпит. Ну откуда я знаю, я два дня тут работаю. Все, давай ленты в печать, я побежала. Пока. (с нажимом) Пока!
Поворачивается к Леве:
Ты на все сайты пролез или кто-то остался? Нет? Не осталось новостных? Хорошо. Как кофе?

ЛЕВА:
Спасибо. Лезет в горло... Даже странно.

ГЕНЯ:
Привыкаешь к крови... Потом совсем привыкнешь... потом не сможешь жить без нее. Будешь мучиться и жаждать... Дядя МИЛЯ, купим мальчику пистолет? Потом?

МИЛЯ:
Отстань от него.

ГЕНЯ:
Ладно… Лёва, ты ту старушку  не вставляй никуда. На её пенсию, диабет и грыжу ничего не придумаешь. Не поверят.

ЛЕВА:
Почему? Она могла быть тайным монстром…  акулой преступного мира…Ископаемой такой. А грыжу  запишем ущемлённой.

ГЕНЯ:
 Очень жестоко ущемленной!

МИЛЯ:
Дурость! Не выдумывайте лишнего!  И так - это всё - ни на какую голову не налазит.

У Гени звонит телефон.

ГЕНЯ:
Да, Ань? Не прислала, потому что думаем тут, как лучше. Давай так  – просто,  сделай одинаковые - «Дорогому партнеру от агентства «Честный контракт». Скорбящего там, или безутешного, вы лучше знаете. Только не «убитого горем», мы им не родственники. Да, сто пятьдесят нормально, не хватит – дозакажем... Что сейчас делаю? Ленты у тебя заказываю. А - вообще? Страхование сделок. Ага - от кидалова. Нет, не контора, частники.  Что - «много лент для партнеров»? Аня, я тебя прошу… Какая мафия?!  Не морочь мне голову с моей мафией! Все, мне работать надо.

Отключает телефон и кладет его на стол.

ГЕНЯ:
Попалась Анечка! Всё, щас понесёт по городу, по конторам, по офисам,  как по телеграфу… Я её знаю. Лёва… мафия моя, заканчивай старушку…

Компания изображает ликование. Жесты «есть!». Поднимают чашки и чокаются ими, как бокалами с шампанским.


2 действие.
Подвал. ГЕНЯ и ЛЕВА совместными усилиями преобразуют его в «офисное помещение» - передвигают шкаф, перегораживая им сцену на две части, двигают офисный стол (новый), развешивают на стене фарфоровые фотопортреты. Разговор происходит в постоянном движении, прерываясь на телефонные звонки.

ЛЕВА:
…Мне тогда родители достали путевку в пароходский лагерь на вторую смену. «Бригантина», на Большом  Фонтане. Классный лагерь, нас все время на экскурсии возили – то в катакомбы, то в планетарий… Он там есть еще?

ГЕНЯ:
Нет. И лагерь твой, и планетарий – оба канули в пучины нашего пионерского прошлого. Там теперь коттеджный городок строят. А ты в какой школе учился?
Звонит генин телефон.

ГЕНЯ:
Агентство «Честный контракт»! Да, Нина Кирьяковна, это я и я на работе! На полке в коридоре. А зачем вы его ищете там, где его никогда не стояло? Нина Кирьяковна, что мог бы думать по этому поводу ваш сын, если бы он вообще мог когда-нибудь думать – я вам дома расскажу. Все, я на работе.

Агентство «Честный контракт»! Совершенно верно. Да, страхование рисков. Гарантируем. Вот так и гарантируем, я вам по телефону должна рассказывать?

ЛЕВА:
В физико-математической.

ГЕНЯ:
А ты Рафика Сыркова знал? Такой тормоз очкастый, и штаны всегда короткие? Он у нас учился, а потом его в специальную перевели, как особо одаренного?

ЛЕВА:
Он сейчас в НАСА какую-то комиссию возглавляет по космическим исследованиям. В Штатах.

ГЕНЯ:
Да ну? А такой…
Звонит телефон.

Агентство «Честный контракт»! Нина Кирьяковна, какой приступ? Какого врача вы уж вызвали? Зачем? Нет, я не хочу вашей смерти – пока еще не хочу. Но если вы будете гонять туда-сюда «Скорую помощь» по пять раз на день, могу и передумать.  Чтоб померять давление, совершенно не обязательно ставить на уши весь город, просто позвоните Мусе. А капельница вам зачем? Вы допрыгаетесь, пятая «скорая» вам поставит капельницу со снотворным. Хорошо, когда они приедут, наберите меня, я подбегу.

ЛЕВА:
Они же сначала в Израиль уехали…
Звонит телефон.

ГЕНЯ:
Агентство «Честный контракт»! Да. Нет, кармической диагностикой мы не занимаемся. Нет, не нужно мне приносить фотографию ваших соседей. Нет. До свидания. Берегите ауру.
И что в Израиле?

Звонок.

ГЕНЯ:
Агентство «Честный контракт»! Нина Кирьяковна, вы меня раньше в гроб загоните. Какое «что-то коронарное»? От какого плохого ухода, вы что, прикованы к постели? Конечно, я не смогла ему создать условия. Конечно, он сбежал от плохого ухода. Конечно, ему у новой жены лучше готовят – так чего вы не едете жить к его новой жене?
А, она швыряет трубку, ты видел? Ее все не устраивает – но она сидит здесь. И она будет сидеть здесь, потому что там ее страдания никто не видит. Потому что там она боится умереть. А звонить своему сыну по двадцать раз на день она не может – мальчика нельзя нервировать, мальчик  работает, у мальчика бизнес. А я тут загораю и пью коктейли! И что ты думаешь, чем она больна? Еще ни один врач не определил, чем – и это дает ей пространство для маневров. Честное слово, я иногда жалею, что нет больше сеансов Кашпировского –  они ни нее действовали, как наркотик, лучше всякого сериала.

ЛЕВА:
Так это же банальная истерия.

ГЕНЯ:
Вот пойди и скажи это ей. А я на тебя посмотрю, как ты будешь лететь «дранг нах свой Мюнхен», и как все, что с тобой случилось до визита к Нине Кирьяковне будет казаться тебе прогулкой в Диснейленд.

ЛЕВА:
ГЕНЯ, а ты не пробовала дать ей плацебо?

ГЕНЯ:
Что дать?

ЛЕВА:
Плацебо. Безвредную таблетку, имитацию лекарства. Главное – рассказать о том, что это чудодейственное, волшебное средство. Истерикам обычно помогает… У меня и баночка красивая есть, с дойчевитаминами… Хочешь, я ей отнесу?

ГЕНЯ:
Попробуй. Если я понесу – завтра весь двор будет знать, что я пыталась отравить несчастную старушку… А ты все-таки не родственник.
Звонок. Берет трубку:

Агентство «Честный контракт»! Да, страхованием сделок. Совершенно верно (машет Левушке рукой «иди уже давай» и делает грудной голос). Конечно, гарантируем. Абсолютно верно вас сориентировали – прямым воздействием на ауру. Да-да, именно кармическое возмездие, все вы правильно понимаете. Именно так – с последующим проявлением в земном существовании. Адрес тоже правильный, в семнадцать – удобно. Ждем.

Звонок.
ГЕНЯ:
Агентство «Честный контракт»! Какой любовник? Нина Кирьяковна, вам там совсем делать нечего? Это ЭМИЛЯ Виленовича родственник, из Германии – навестить приехал. Ученый. Приличный. Компьютерщик. Не знаю, я с ним только сегодня познакомилась, он мне про свою зарплату не докладывал. Нет, мне не предлагал. Боитесь – не пейте. Ну и почему это я опять хочу вас угробить? Военная разработка? Хорошо, пейте. Откуда я знаю, от чего эти таблетки?! Смотрите, допьетесь до чего-нибудь, я вас… уже выпили и прошло? Прямо сразу отпустило? Я бы на вашем месте и с вашим здоровьем двадцать раз подумала – он же компьютерщик, а не фармацевт. У его тети морщины пропали? Ну, это вообще полная глупость. Что назло? Я назло? Я вам добра не желаю? Хорошо, делайте как хотите, но я этого не одобряю.

Кладет трубку. Входит ЛЕВА.

ГЕНЯ:
Что ты ей рассказал, Луи Пастер? Она уже понеслась к Мусе петь тебе славу. Я на всякий случай против твоих таблеток.

ЛЕВА:
Зачем?

ГЕНЯ:
Чтоб она их выпила мне назло. Тогда ей точно поможет.

Входит дядя МИЛЯ, вынимает из кармана газетный сверток, кладет его на стол.
МИЛЯ:
Зашел к Пете на Второе кладбище – он мне подкидывает заказы, ты знаешь. Так у них уже тоже говорят. И не только говорят - подрезали пару участков.  Они готовятся к подъему бизнеса…


3 действие.
На сцене МИЛЯ, ЛЕВА и Генечка. За окном видны похоронные венки, два венка стоят на лестнице. Герои пьют кофе за столом, застеленным газетами. Возле офисного стола громоздится стопка гитарных (скрипичных) футляров.

ЛЕВА:
Похоже, затея лопнула. Мы всполошили весь город, мы нажили репутацию страшных злодеев, мы превратили дяди Милину мастерскую в притон киллеров, потратили все Генечкины сбережения и деньги, которые мне прислали на билеты – и сегодня, наконец, мы можем смело заявить мировой общественности – Бобик сдох. Клиентов нет и не предвидится. Предлагаю возложить многочисленные венки на могилу наших надежд.

МИЛЯ:
На кладбище они купили себе компьютер – вести документацию. Я попробую поговорить – может, им нужен айтишник.

ГЕНЯ:
Ладно. Убейте меня. Продайте мою почку. Отдайте меня на опыты. МИЛЯ, ЛЕВА – я должна была попытаться.

МИЛЯ:
Генечка, не переживай. Если бы каждый раз, что я прогорал, мне давали бы рубль – я был бы богатым человеком.

ЛЕВА:
Мне пришлют еще денег. Позже, но пришлют. Во всяком случае, мне было весело. Раньше я никогда никого не убивал, даже понарошку, не подделывал информационных сайтов и не поднимал волну преступности. А самое главное, я никогда не делал этого в такой классной компании. Это будет лучшее воспоминание в моей жизни.

За окном кто-то раздвигает венки.
Детский голос:

Дядя МИЛЯ, до вас пришли! Проводить или сказать, что вас нет дома?

ГЕНЯ:
Быстро по местам!

Все мечутся по мастерской.

- ЛЕВА, замок!

ЛЕВА хватает замок, несколько раз щелкает им и бежит к стопке скрипичных футляров.
ГЕНЯ занимает место за офисным столом.

- ЛЕВА, в средний!

ЛЕВА прячет замок в средний футляр и прячется на Милиной половине. Открывается дверь, мимо венков протискиваются два клиента и робко входят в подвал.

ГЕНЯ (из-за стола):
Агентство Че-Ка, Честный Контракт приветствует вас.

Первый клиент (робко):
Добрый день.

Второй клиент:
Мы хотели узнать…

ГЕНЯ:
Заходите, располагайтесь.

Клиенты несмело усаживаются около Генечкиного стола.

Второй:
Мы хотели узнать…

ГЕНЯ:
Да?

Первый:
Вот мы с вами… мы с вами можем заключить контракт?

ГЕНЯ:
Это наша работа.

Второй:
А насколько это…законно?

ГЕНЯ:
Абсолютно законно (показывает на стену). Вот разрешение на оказание услуг, сертификат, дозвил, пожарник, санэпидемстанция.

Первый:
Санэпидемстанция?

ГЕНЯ:
Можете подойти и убедиться. Разрешение на изготовление портретов на фарфоровых медальонах.

Второй:
Портретов?

ГЕНЯ:
А на что же мы с вами, по-вашему, будем заключать договор?

Первый:
Мы, наверное, ошиблись. Извините.

ГЕНЯ:
Вы не ошиблись. Это самый надежный метод гарантирования честности сделки. Если один из договаривающихся нарушает договор, мы изготавливаем его портрет.

Второй:
И что?

ГЕНЯ:
И всё. Этот портрет мы закапываем на кладбище и в течение двух недель кармические силы осуществляют наказание нарушителя.

Первый:
Какое наказание?

ГЕНЯ:
Полное. Новости читаете?

На сцене появляется ЛЕВА, подходит к стопке скрипичных футляров, открывает верхний, внимательно всматривается в содержимое и захлопывает футляр. Снимает. Ставит на пол. Открывает второй, достает из заднего кармана ветошь и что-то тщательно протирает внутри футляра. Захлопывает, ставит на пол. Открывает третий футляр, всматривается, что-то делает руками внутри футляра. Раздается звук – то ли защелкиваемого замка, то ли передергиваемого затвора. Клиенты сидят, боясь пошевельнуться.

ГЕНЯ:
Это музыкальные инструменты.

ЛЕВА нагружается скрипичными футлярами и направляется к выходу.

ЛЕВА (через плечо):
А камертоны есть?

ГЕНЯ (буднично):
Камертоны россыпью. По сто на инструмент.

ЛЕВА уходит куда-то в Милином углу. Оттуда раздается звук упавшего тяжелого металлического предмета.

ГЕНЯ (клиентам):
Это… духовые музыкальные инструменты.

Клиенты переглядываются.
Первый:
То есть гарантия… стопроцентная?

ГЕНЯ:
Не сомневайтесь. Несмотря на то, что формально мы заключаем договор только на изготовление портрета – по понятным, надеюсь, причинам – наша фирма гарантирует абсолютное астральное возмездие. Кстати, мы единственная фирма в городе, которая дает такую гарантию. У нас лучшие специалисты.

Первый:
Скажите, а это правда, что Бабинский… был вашим клиентом?

ГЕНЯ (кивая головой на стену с развешанными медальонами):
Он проявил себя как не вполне порядочный человек. К сожалению.

Клиенты переглядываются.
Первый:
А сколько стоят ваши… услуги?

ГЕНЯ:
Обычно пять процентов от суммы сделки, но не меньше двух тысяч долларов.

Второй:
А что нужно для того, чтобы заключить с вами контракт?

ГЕНЯ:
Копия вашего договора в запечатанном конверте, ксероксы паспортов сторон – обязательно страничка с пропиской, и, конечно, фотографии обоих представителей.

Первый:
Фотографий у нас с собой нет.

ГЕНЯ:
Привезете позже.

Второй:
А можно, мы оставим деньги, вы пока подготовите контракт, а мы подвезем все, что нужно?

ГЕНЯ:
Можно. Мы – честная фирма. Как вы понимаете, наши доходы напрямую зависят от нашей репутации.
Клиенты передают Гене объемистую пачку денег.

Первый:
Мы не прощаемся.

Второй:
Мы скоро.

Уходят. ГЕНЯ пускается впляс с деньгами, МИЛЯ и Левушка бросаются ее обнимать.

ГЕНЯ:
Есть! Есть!

МИЛЯ:
ЛЕВА, тебе не кажется, что наша Генечка таки умная девочка?

ЛЕВА:
Понял! Уже бегу!

Бросается к венкам, наламывает из низ букет цветов и вручает его Гене.

ГЕНЯ:
Таких букетов я еще не получала.


4 действие.
Действие на сцене  происходит параллельно в левом и в правом углах сцены. Сцена перегорожена шкафом на две части – мастерскую и офис.  В левом (для зрителя) углу работает дядя МИЛЯ и ожидают своей очереди Первый и Второй клиенты(другие). При Миле они молчат, а обмениваются репликами тогда, когда МИЛЯ отходит к муфельной печи. В правом углу ГЕНЯ работает с Женихом и Невестой, которые пришли заключать брачный контракт. Действие построено таким образом, что в моменты, когда мы слышим реплики Первого и Второго клиентов, ГЕНЯ заполняет бумаги, а в моменты, когда ГЕНЯ разговаривает с Женихом и Невестой, возле Клиентов присутствует МИЛЯ, лишая их возможности говорить.

Невеста:
Я должна знать, что могу полностью быть уверена в его верности. У моей подруги Милы муж не пропускает ни одной юбки, так от Милы уже ничего не осталось. А развестись она с ним не может, потому что они никак не продадут дом. Мне такое не подходит!

Жених:
Зая, ну я же тебе сто раз говорил – я не бабник. У меня даже до тебя почти никого не было.

Невеста:
Особенно меня радует это твое «почти».

ГЕНЯ:
Не переживайте, мы все организуем (набирает на компьютере).

Первый клиент:
Говорят, у них целая бригада профессиональных киллеров, человек шесть или восемь. И работают они так тонко, что милиция все списывает на суицид или несчастный случай. Вы читали про Бабинского?

Подходит МИЛЯ, клиент замолкает.

ГЕНЯ:
Какие еще условия, кроме супружеской верности, вписываем в контракт?

Невеста:
Чтоб не пил. У меня есть подруга Алена, так у нее муж пьет. А пьяный он все время к кому-то лезет, и все время попадает в неприятности. Она замахалась вынимать его из милиции.

Жених:
Зая, ну ты же знаешь, я не агрессивный.

ГЕНЯ (мягко): Скажите, а вы уверены, что готовы остаться вдовой только потому, что муж выпил где-то рюмку? Подумайте.

Второй клиент:
Читал? Я его хорошо знал. Он никогда не жаловался на сердце, я сразу не поверил в этот внезапный инфаркт. Так это…?

Первый:
Угу(Кивает головой на висящий на стене фарфоровый медальон – второй клиент всматривается и пугается, узнав на фотографии Бабинского).

Подходит МИЛЯ, клиенты замолкают.

Невеста:
А можно так записать, чтобы он мог немного выпить, а напиваться чтобы не смел?

Жених:
Зая, ну ты же знаешь, что я не склонен напиваться.

Невеста:
Сегодня не склонен, завтра склонен. Мне не нужен муж – пьяница.

ГЕНЯ:
А как мы будем отличать «немного выпил» от «напился»?

Первый клиент:
Говорят, Хачатрян тоже их работа.

Второй: А что с ним?

Первый:
Разбился. Джип – всмятку.

Подходит МИЛЯ, клиенты замолкают.

Невеста:
Я буду определять.

Жених:
Зая, ты как пожалуешься на меня под горячую руку, а потом сама пожалеешь.

ГЕНЯ:
Так что вписываем в контракт?

Невеста:
Дайте подумать.

Первый клиент:
Говорят, еще не было случая, чтобы у них кто-то нарушил контракт и после этого остался в живых.

Второй:
И не боятся же.

Первый:
У них наверняка мощнейшая крыша.

Подходит МИЛЯ, оба замолкают.

Невеста:
Ладно, про выпивку не пишите. Напишите, чтобы не смел на меня руку поднимать. У меня есть подруга Алина, так ее козел вечно разукрашивает ее фингалами. А мне такое не подходит!

Жених:
Зая, ну ты же знаешь, я не способен на насилие в отношении женщины.

Невеста:
Конечно, пока мы не расписались, ты ходишь шелковый. Алинын муж тоже до свадьбы ей каждый день розы дарил. А через год после свадьбы начал дарить фингалы.

Жених:
Зая, но ты же знаешь, что Алина ведет себя иногда… легкомысленно.

Невеста:
А что, он до свадьбы не знал, что она ****овитая? Надо было сразу думать, а не потом руки распускать.

ГЕНЯ:
Так насилие в семье – записываем?

Невеста:
Записываем, записываем!

Жених (обреченно):
Записывайте….

Первый клиент:
А по девушке и не скажешь, чем она занимается.

Второй:
А чем она занимается? Бумажки пишет. Ясно же, что всю работу делают другие. Не сама же она…

Первый:
Ясно, что не сама…

Подходит МИЛЯ, клиенты занимают.

ГЕНЯ:
В принципе, документ я составила. Прочтите, а если вам что-то непонятно, можете задавать вопросы (протягивает Жениху и Невесте экземпляры контрактов).

Первый клиент:
Вы знаете, даже как-то боязно иметь с ними дело.

Второй:
А что делать? Вы же не согласились верить мне на слово?

Первый:
Вы тоже не горели желанием доверять мне без гарантий.

Второй:
Как человеку, я вам полностью доверяю. Но вы же понимаете – бизнес. А времена сейчас такие…

Первый:
Не говорите. Время такое, что себе не знаешь, можно ли доверять…


5 действие.
СБушник (появляется на лестнице):
Добрый день. Мне нужно агентство «Честный Контракт». Я правильно нашёл?

МИЛЯ:
Правильно… Агентство  пошло гулять на море. Сегодня воскресенье. Вы не знали? Люди не хотят работать в воскресенье. Они отдыхают, дышат воздухом и сидят в кафе. И там они смотрят  друг на друга.  И иногда начинают говорить друг другу  приятные вещи. Вам не говорили?... Вы забыли про воскресенье? Или «Служба днем и ночью»?

СБ:
Да нет, я в курсе, что воскресенье. Просто хотел зайти, когда здесь нет такого наплыва.

МИЛЯ:
Значит  – Вы на работе… Вы всегда на работе… Понятно. Это очень любезно. Это так любезно, что я даже предложу Вам чаю.  Очень приятно, что Вы не прислали повестку, а пришли лично.  В конце концов, в вашей конторе тоже попадаются  приличные люди. Хотя, конечно, не часто….

СБ:
Что вы имеете в виду под «моей конторой»?

МИЛЯ:
Не обижайте меня. Не делайте из меня идиота. Мы оба знаем, что есть игрушечная ЧК, а есть ЧК настоящая. И Вы пришли из нее... Если б я не узнавал ваших за километр, я бы давно закончил свою жизнь, где-нибудь на севере нашей необъятной бывшей родины.

СБ:
Вы ошиблись, Эмиль Виленович. Но это интересно. И как же вы узнаете?

МИЛЯ:
А как дирижер отличает виртуоза от лабуха? Он их слышит. Мое поколение научилось вас слышать. А те, у кого был плохой слух, или кто плохо учился… Ладно, не будем о грустном. Вам чай черный или зеленый?

СБ:
А знаете, я с удовольствием выпью с вами чаю. Зеленого, если можно, и без сахара.

МИЛЯ:
Это уже хорошо. Если вы садитесь пить со мной чай, значит, я не ухожу отсюда с вещами.

СБ:
Только не надо проецировать на нашу организацию негативные образы из прошлого. У нас теперь все по-другому.

МИЛЯ:
Кто спорит?  Конечно, по-другому… Раньше думал о Родине, а теперь о себе. Раньше - катались на казенной «Волге», сейчас - катаемся в своём  джипе. Вы на чем приехали?

СБ:
Я приехал на маршрутке.

МИЛЯ:
Вы не делаете карьеру.

СБ:
За меня не переживайте. А вот вы, Эмиль Виленович, влезли в очень мутную историю.

МИЛЯ:
Во-первых, я никуда не влезал. Можно прятаться от жизни, а можно ее жить. И я просто живу, принимая все как есть и стараясь остаться при этом человеком. Во-вторых, мне нечего бояться, потому что мне нечего терять. У меня   нет ничего стоящего, кроме моих воспоминаний, а их не отнимает даже ваша контора. И в-третьих, в этом подвале никогда не делалось ничего, за что человек должен был бы испытывать стыд.

СБ:
Мы оба знаем, что ваше  агентство  провело массированную дезинформацию в медийных ресурсах…

МИЛЯ:
А когда вы видели в них правду?

СБ:
… И в результате этой дезинформации,  была создана мнимая угроза жизни и здоровью граждан…

МИЛЯ:
Совершенно мнимая. Граждане  пугаются, но не до инфаркта. Максимум – до диареи.

СБ:
И, наконец, ваша фирма выступает гарантом по коммерческим контрактам, угрожая нарушителям физической ликвидацией.

МИЛЯ:
Ну, да. Что-то в этом роде. Только… послушайте: в стране, где нет ни одной серьезной организации, которая борется с негодяями, маленькая полуподпольная ЧК пытается убедить людей, что за преступлением следует наказание. В стране, где суд, прокуратура, милиция и – простите, ваша контора – научились принимать аргументы наличными, люди не боятся быть нечестными. Чего им бояться? Кинул, скушал, отдал сто тысяч – можешь идти судьей, скушал чужое на миллион – иди в народные депутаты. А если ты смог всех кинуть на пятьсот миллионов…

СБ:
Вот дальше не надо. Не надо дальше!

МИЛЯ:
И что мы имеем в результате? Никто никому не верит. Все боятся иметь общее дело. Люди не хотят одалживать, не хотят вместе  торговать, покупать  и производить. Я не профессор экономики, но, по-моему, мы так  плодим нищету.

СБ:
Эмиль Виленович, Вы – не Робин Гуд. Вам не идет.

МИЛЯ:
Какой Робин Гуд? Мы что, грабим кого-то? Мы отнимаем и делим?!...  Ладно…  Вы нас закроете – это вы можете. И что, вы сами возьметесь  гарантировать? Вы сами успокоите людей, что их не кинут? Если это так - мне больше ничего не надо. Если вы сделаете так, чтоб мы жили в честной стране, я сейчас  напишу табличку - «Фирму закрыто, навсегда». На фарфоре напишу… Вам передать контракты из сейфа?

СБ:
Мне пока передать вон то печенье. Если можно. Если я вас не объем.

МИЛЯ:
Печенье – пожалуйста (передает печенье). И у меня еще есть шоколадка (встает и ищет в шкафчике шоколадку). И знаете  что – здесь есть коньяк. Армянский, с раньшего времени... Странно - сто лет держу продукты в этом шкафчике и первый раз попадаю на эту бутылку. Вы будете коньяк?

СБ:
А знаете что, дядя МИЛЯ? Я буду с вами коньяк.

МИЛЯ (ставит рюмочки):
Снимайте пиджак. Ломайте  шоколадку, курите и разговаривайте… Отдыхайте. Мы делаем себе воскресенье.


6 действие.
ЛЕВА, МИЛЯ и Генечка мирно пьют чай на милиной стороне подвала.

ЛЕВА:
Какое все-таки счастье, Генечка, что МИЛЯ сумел тебя уговорить включить обеденный перерыв в трудовое расписание. Ты все эти дни работала, аж пока не падала, и вставала, как зомби. Не думаю, что даже большие деньги того стоят.

МИЛЯ:
В мире нет таких денег, ради которых стоило бы гробить свое здоровье. В конце-концов, половина тех, кому я рисовал портреты, оказались там, где они оказались, в погоне за деньгами.

ГЕНЯ:
Ой, не надо мне тут читать морали. Вторая половина оказалась на кладбище потому, что у них не было денег. Но против обеда я же не возражаю – сижу тут как дура с вами и обедаю. Кстати, сворачивайтесь потихоньку, через десять минут у меня назначена встреча. Придут какие-то Чебыкин и Прибродько, у них сделка с самим Пундиком.

ЛЕВА:
Кто приходит?!

ГЕНЯ:
Чебыкин и Прибродько, ты их что, знаешь?

ЛЕВА:
ГЕНЯ, это те самые два урода, которые киданули меня на все мои дойчбабки! Я урою этих уродов!

Генечка:
Урою уродов – это почти Маяковский. Но ты никого не уроешь. Ты быстро соберешься за те десять минут, которые остались до встречи и быстро уберешься пить пиво в интернет-кафе на максимальном расстоянии от моего офиса.

МИЛЯ:
Вы слышали? От моего офиса. Еще не так давно это называлось милина мастерская. Делай после этого добро людям.

ЛЕВА:
Я никуда не уйду! Я вырву им кадыки, я отобью им бОшки, я оторву им…

ГЕНЯ:
Ничего ты им не оторвешь! Это я тебе все оторву, отшибу и переломаю, если твоя айтишная морда будет ближе, чем на километр к нашей лавке.

МИЛЯ:
Я почему-то ей верю….

ЛЕВА:
Ты собираешься иметь дела с людьми, которые меня обобрали?

ГЕНЯ:
Да, собираюсь. И я знаю, что я делаю. У тебя осталось пять минут, чтобы смыться. Ты мне доверяешь?

МИЛЯ:
ЛЕВА, боюсь, у тебя нет выбора. Либо ГЕНЯ знает, что она делает, и тогда тебе не стоит соваться. Либо она только думает, что знает, и тогда….

Звонок в дверь. Немая сцена, во время которой МИЛЯ утаскивает Леву за шкаф, потом утаскивает туда же все со стола. Свет в милиной половине гаснет. Свет в офисной половине зажигается. ГЕНЯ суетливо приводит в порядок стол и нажимает какую-то кнопку. Слышен музыкальный сигнал, где-то наверху открывается  дверь. По лестнице спускаются Прибродько и Чебыкин. ГЕНЯ выходит из-за стола, встречает их и усаживает на места для клиентов.

ГЕНЯ:
Компания «Честный контракт» рада приветствовать вас. Чем можем быть полезны?

Прибродько:
Скажите, а это правда, что вы…

ГЕНЯ:
Да-а?

Прибродько:
Правда, что вы тех, кто…ну, в общем, тех, кто кидает партнеров, что вы их (театральным шепотом) мочите?

ГЕНЯ:
Что-о? Что вы сказали?

Чебыкин:
Извините, он не так выразился. Мы хотели выяснить, как именно вы гарантируете честность партнеров по контракту.

Прибродько:
Ну да, именно это мы и хотели выяснить.

ГЕНЯ (заученной речевкой):
Мы сотрудничаем с известной в городе мастерской знаменитого художника Эмиля Виленовича. Обычно мастер изготавливает портреты умерших, которые используются исключительно в ритуальных целях. Но в сотрудничестве с нашим агентством мастер в виде исключения изготавливает и портреты нарушителей контракта, которые затем закапываются на кладбище. Информационное поле ноосферы реагирует на это действие тонкими энергетическими вибрациями, которые оказывают негативное воздействие на витальную компоненту ауры нарушителя. Так осуществляется кармическое воздействие на тонких планах. Разумеется, этот метод применяется исключительно тогда, когда агентство располагает письменным согласием обеих сторон.

Прибродько:
Так это ж херня какая-то!

ГЕНЯ:
Наше агентство никому не навязывает своих услуг. Думаю, я достаточно удовлетворила ваше любопытство и если у вас больше нет вопросов, я, с вашего позволения, займусь другими клиентами.

Чебыкин:
Погодите! А это правда, что все, кто нарушил заключенный у вас контракт, уже…. Как бы это сказать… уже больше не заключают никаких контрактов?

ГЕНЯ:
К сожалению, правда. К моему огромному сожалению, среди наших клиентов оказалось какое-то количество непорядочных людей, и мы вынуждены были выполнить свои обязательства и изготовить их портреты. Разумеется, их всех настигло кармическое возмездие.

Генечка делает постное выражение лица и встает. Она стоит молча, опустив глаза. Через несколько секунд встает Чебыкин, еще чуть позже – Прибродько. Они стоят, изображая минуту молчания.

Генечка:
Спасибо, садитесь. Как вы понимаете, вся полнота ответственности в этих печальных случаях лежит исключительно на самих нарушителях. Что не уменьшает, разумеется, нашей скорби.
Прибродько и Чебыкин порываются снова встать.

ГЕНЯ:
Не вставайте. Могу также вас заверить, что в случае добросовестного исполнения сторонами их обязательств, никакие санкции применены быть не могут. Для нас это дело чести и деловой репутации.

Чебыкин:
Вот об этом мы и хотели поговорить. Видите ли, у нас намечена сделка. Очень крупная сделка с очень крупным партнером. С самим Пундиком. Вы его знаете?

Генечка:
Я знаю многих серьезных людей в Одессе, но по долгу службы не имею права их обсуждать.

Прибродько:
Да что его обсуждать, он известный урод!

Чебыкин:
Подожди. Дело в том, что Александр Аркадьевич нам не вполне доверяет. Конечно, у нас с Валерой безупречная репутация, но Пундик с нами дел еще не имел и… Короче, он сомневается. И один наш общий знакомый предложил, для общего спокойствия, заключить контракт с вами.

ГЕНЯ:
В таком случае, вы не пожалеете, что обратились к нам. Мы даем действительно надежную гарантию.

Чебыкин:
Да, но… мы бы хотели еще до сделки с Пундиком заключить с вами дополнительный контракт.

ГЕНЯ:
Это как?

Чебыкин:
Ну, вы же знаете, что за человек Пундик. Сейчас он корчит из себя солидного бизнесмена, мецената. А как он сколотил состояние? Взятки, бесчестная приватизация, лохотроны. Все знают, как он давил людей и отбирал бизнесА.

Прибродько:
Да этот урод людей мочил!

Чебыкин:
Кхм-кхм…

Прибродько:
В смысле, без веских оснований. Несправедиво.

Чебыкин:
Одним словом, случись с таким человеком, что-нибудь, даже его вдова была бы счастлива. Вы понимаете, о чем я говорю?

Генечка:
Еще нет.

Чебыкин:
Мы с Валерой считаем, что в сложившихся обстоятельствах будет справедливо, если санкции, в любом случае, будут применены к Пундику. Независимо от соблюдения сторонами контракта.

Прибродько:
Да по нему земля уже двадцать лет плачет!

ГЕНЯ:
То, что вы предлагаете, несовместимо с принципами нашей фирмы. Мне очень жаль. До свидания.

Чебыкин:
Я был уверен, что вы так ответите. Но не спешите, у меня есть очень серьезные моральные обоснования для того, чтобы вы приняли наше предложение. И эти моральные основания имеют примерно такой объем (пишет на бумажке).

ГЕНЯ (скосив глаза на бумажку):
Если бы я даже согласилась, что эта цифра перекрывает ущерб моей деловой репутации, она никак не сопоставима с угрозой для меня, которая возникает от вашего предложения.

Прибродько:
Да от кого, от кого  угроза? Не стало Пундика – всё! (щелкает пальцами). Все его окружение начнет первое кричать, что это несчастный случай. Вы знаете, как любят таких, как Пундик? Да его же люди, если бы не были сцикунами, давно бы его загрызли. А у вас, говорят, лучшие профессионалы, обставите это под эту, как ее? – ауру хренову – и делу конец, все счастливы.

Чебыкин:
Поверьте, мы с Валерой отщипнем лишь очень небольшой, в сущности, кусочек от немыслимо гигантского состояния. И все, кто сегодня под Пундиком, будут озабочены лишь одним – дележом. Но я понимаю ваши моральные сомнения и готов считать написанную мной цифру авансом. С точно такой же цифрой по завершению работы.

Генечка (доверительно):
Господа, вы умные люди и отдаете себе отчет в том, что я не являюсь единоличным владельцем агентства. Скажу вам доверительно, за моей спиной стоят очень, очень серьезные люди. Международного масштаба.

Чебыкин:
Это ежу понятно. Понятно, что не вы всеми этими делами ворочаете.

ГЕНЯ:
А соответственно, я не уполномочена принимать единолично такие, более чем серьезные, решения.

Прибродько:
Вы можете не озвучивать вашим хозяевам всю сумму. Мы – могила.

ГЕНЯ:
Спасибо, конечно, но это не принципиально. Я либо получу добро, либо нет. Не уверена, что все сложится, но на всякий случай будьте готовы принести аванс.

Прибродько:
Да мы хоть сейчас. У нас с собой (демонстрирует дипломат).

ГЕНЯ:
Сейчас не надо, я вам позвоню. В любом случае, рада знакомству.

Провожает Чебыкина и Прибродько.

ЛЕВА (выскакивая из-за шкафа):
ГЕНЯ, ты что, обалдела?

МИЛЯ (появляясь вслед за ним):
Так вот, я говорю, если она только думает, что она знает, что она делает, никто из нас в своей постели не умрет.


7 действие.
МИЛЯ, ГЕНЯ, Левушка сидят за накрытым газетами столом, в центре которого стоит бутылка шампанского.

ГЕНЯ:
На сборы у нас уйдет не больше часа. Если что-то пойдет не так, вечером мы должны быть уже в Молдавии. Там тоже нельзя засиживаться – за два дня они получат сведения о пересечении границы, еще за день нас могут уже найти. То есть, за два дня мы должны из Молдавии тоже выпереться. Все ясно?

МИЛЯ:
Мне все это не нравится. Только наладилась работа, только я привык, что здесь вечно толкутся люди, только у вас начало что-то налаживаться….

ГЕНЯ:
МИЛЯ, у нас ничего еще не начало налаживаться.

МИЛЯ:
Ладно. Только у вас ничего еще не начало налаживаться – вдруг: Бах! Трах! Надо куда-то уезжать, от кого-то бежать… Мне это не нравится. Последний раз я был в Молдавии в восемьдесят третьем году, и я вам хочу сказать….

ГЕНЯ:
Дядя МИЛЯ! Я уже миллион раз говорила. Скорее всего, убегать никому не придется. Если я не полная дура, у нас все получится. А если я полная дура, мне незачем топтать тротуары этого города. Если я полная дура – все, что я заслуживаю, это печальное изгнание на какой-нибудь тропический остров, тоскливые одинокие вечера на собственной яхте и тупое убивание времени в салонах красоты.

ЛЕВА:
Надеюсь, тебя никогда не постигнет такая печальная участь.

ГЕНЯ:
Я тоже. Осталось три минуты. Не хотелось бы показаться пафосной, но сейчас – или на коне, или на щите. Как сказал Юрий Алексеевич Гагарин – «поехали!». Включаю громкую связь (нажимает кнопку на мобильном и кладет его на стол).
Слышатся долгие гудки. В тот момент, когда у зрителя начинает иссякать терпение, на смену гудкам приходит Голос.

Голос:
Слушаю.

ГЕНЯ:
Это…?

Голос:
Да, это я.

ГЕНЯ:
Я передавала вам диск.

Голос:
Да, я получил.

Пауза.
ГЕНЯ:

И каковы…. Дальнейшие планы?

Голос:
Мои?

ГЕНЯ:
Нет, в смысле… каковы мои дальнейшие действия?

Голос:
А… в этом смысле. Можете взять аванс.

ЛЕВА начинает открывать шампанское.

Распоряжайтесь им по своему усмотрению. Можете считать, что это моя благодарность.

ЛЕВА и МИЛЯ судорожно жестикулируют, изображая восторг.

ГЕНЯ:
А что будет… что будет с этими двумя… штымпами?

Голос:
Послушайте, я же не лезу в вашу песочницу?  Вы оказали мне услугу, я вас отблагодарил. Всё. Не забивайте себе голову вещами, которые в нее не поместятся. Транжирьте аванс и радуйтесь жизни.

Гудки. У Левы в руках стреляет шампанское. Он разливает вино по бокалам. Все поднимают бокалы и чокаются. В это время где-то в трубах раздается звук сливающейся воды. ГЕНЯ и МИЛЯ выпивают, ЛЕВА застывает с бокалом в руке.

ГЕНЯ:
Левушка, тебе что, их жалко?

ЛЕВА:
Немного…


8 действие.
На сцене МИЛЯ, который сидит за Левушкиным ноутбуком и увлеченно тычет пальцем в клавиатуру.

МИЛЯ:
Девочки… Мальчики… Девочки что делают? Ну, это и раньше делали… чуть по-другому, но делали. А это… Нет! Эти - совсем мишигене, где-то ж надо останавливаться… Ну, это просто гадость, вам – клозе! (close). Так, что у нас здесь… Нет, мне уже не надо удлинить. Да, точно не хочу. И вам – тоже клозе… Я же думал - что он не расстается с этим  компуцером? А тут - таки интересно... Что здесь? Ворнинг?... Что значит ворнинг? И что значит денжероуз вирус?

В приоткрытую дверь стучат. МИЛЯ поворачивается к двери и смотрит на спускаюшегося СБУшника.

МИЛЯ:
Добрый день! Вы в другой раз приходите, и опять в воскресенье. Мы у вас вместо церкви или вы просто чекист выходного дня?

СБ:
Я хочу поговорить с вами, пока никого нет. Думаю, вы лучше меня поймете.

МИЛЯ:
Я пойму. Это у меня работа – всех понимать. Или наказание…  Кстати, кого я не понимаю, так это Лёвкину машинку. Вы не могли бы посмотреть, что она пишет?

СБ:
Сейчас взглянем… Ого. Эмиль Виленович, вы нахватали вирусов... Я удаляю. И я не думал, что Вы такое смотрите.

МИЛЯ:
Я хотел смотреть прогноз погоды. А они предложили мне новости, а потом  статью, что Путин – робот. Потом я прочел, что среди нас инопланетяне, и потом уже – вот… Спасибо. Чай?

СБ:
Нет, спасибо. Сегодня не будет ни чая, ни коньяка. Мой визит носит исключительно  официальный характер. У меня для Вас новости. С чего начать?

МИЛЯ:
Начните с плохого, а то скоро придут дети. Хорошее можете говорить  при них, а плохое... Мы же сможем решить сами?

СБ:
Мое руководство приняло решение – ваше агентство переезжает. У агентства будет новый офис, в хорошем доме, в центре. С секретаршей и охраной.

МИЛЯ (со страхом):
Нам съезжать отсюда?

СБ:
Не спешите, я сказал – новостей много. Эмиль Виленович, в новом офисе будут работать другие люди. Мое руководство предлагает вам подписать вот эти бумаги и передать нам все имеющиеся контракты. Мне неприятно  это говорить, но предложение не предусматривает отказа.

Пауза.

МИЛЯ:
Как по мне, так может и хорошо, что эта чахотка кончилась. Но ГЕНЯ… ГЕНЯ такое не примет.

СБ:
Убедите ее. Евгения пока справлялась, но ее первая  ошибка стала бы последней. Вам  же будет спокойней…  А теперь  хорошие новости. Мое руководство  ускорило решение по вашему делу. Ставьте подпись  и забирайте документы.

МИЛЯ:
Какому делу?

СБ:
Вы  подали документы на приватизацию  своего подвала.

МИЛЯ:
Это новости…
Смотрят друг на друга, с недоумением.

СБ:
Кажется, я понимаю... Вам готовили сюрприз, а я  только что  его испортил. Извините…  Дядя МИЛЯ, эта мастерская оформлена на Вас, и  документы  прошли МБТИ. Это стоило целого состояния и, я думаю, ещё состояние ушло на взятки. Похоже, здесь старались Ваши дети. Наша контора только чуть ускорила процесс. Так что, сейчас, это – Ваша собственность. Поздравляю. Можете делать ремонт и ставить джакузи... И решетки на окна.

МИЛЯ:
Тьфу на решетки… Ай, дети – дети… Они же молодые, им же деньги нужны. Хорошие, глупые дети… Я бы прожил и без подвала…

СБ:
Не волнуйтесь за них. Ваша барышня – она может продать песок бедуину. И за подписи здесь  вам дают приличную компенсацию… Одно «но»… Вы все - и быстро, уезжаете из города.

МИЛЯ:
Куда?

СБ:
Все равно. Но этот год вы путешествуете. Хорошо?

МИЛЯ:
А в Канаду можно? У меня там кто- то есть. Я не слышал их лет двадцать. Или в Австралию? Там подруга покойной жены, Берта Ефимовна… Кстати, очень интересная женщина… Очень кстати… Скажите, можно в Австралию?

СБ:
Можно.  Вы не появитесь здесь, пока город не привыкнет к новому  агентству. Кроме того, моему начальству спокойнее, когда ваша Евгения где-то далеко. Она, кажется, очень креативна …
Какое-то время  молча  смотрят друг на друга.

МИЛЯ:
Вы приличный молодой человек. Со странной работой… Вы можете мне объяснить – почему ваша контора оказывает нам любезности? Я не понимаю. Извините…  Я помню негативные образы, из прошлого.

СБ:
Мы ответили вам – любезностью на любезность. И купили патент на идею. Вы, сами о том не подозревая,  давали нам информацию… не как источник - как целый фонтан информации. Мы сняли квартиру и просто смотрели – кто кого приводит, и кто с кем выходит. Это простая идея, но я ею горжусь. Она получилась – и я добавил звезд на погоны. За раскрытие нескольких, очень серьезных, экономических преступлений. Сегодня решено, что весь процесс перейдет под контроль. Большего не скажу.  Да и Вам лучше забыть.

МИЛЯ:
Как такое забыть?… Вы неделю просидели в уборной у Пацюка. Вы фотографировали из занавесок… Вы не скажете – откуда у Пацюка казенные занавески? Он газетами завешивает.

СБ:
Вы невозможный человек!... Мне пора. Я прошу вас - отнеситесь серьезно к тому, что я советую. Мне будет неприятно, если у вас появятся проблемы.

МИЛЯ:
Думаю,  мне тоже - будет неприятно, если у меня будут проблемы.

СБ:
Значит, все в порядке. До свидания.  Дядя МИЛЯ, берегите себя.

Уходя, на лестнице сталкивается с Геней и Левой, сдержанно здоровается и, не задерживаясь, выходит. ГЕНЯ и ЛЕВА пришли с базара, у них полные торбы кабачков, синих и т.п.

ЛЕВА:
Кто это? Какой быстрый…

МИЛЯ:
Так, потом расскажу. Скидайте торбы, будем чай пить.

ГЕНЯ (грызет яблоко):
МИЛЯ, слушайте, пока мы с Левой гуляли по Привозу, у нас родилась одна очень интересная идея. Очень! Но с ней придётся ехать на Бали… МИЛЯ, вы согласитесь съездить на Бали?

МИЛЯ (после короткого раздумья):
Я выброшу мотлох и закажу сюда ремонт... Я поеду, деточка… Только закончу заказ от Рубенчика и схожу на Еврейское.   Я покрашу оградку и  сделаю цоколь,  у жены… Это хорошая идея… ГЕНЯ, а ваша идея  не может поехать в Австралию?


Финал.
Тот же подвал, обстановка начатого ремонта – ободранные стены. Чебыкин и Прибродько, одетые в рабочие робы. Чебыкин держит дрель в ведре, Прибродько досыпает в ведро цемент из мешка.

Чебыкин:
И если бы не твои, Валера (включает дрель) мансы, мы бы сейчас с мулатками (дрель) в Доминикане. Так нет, тебе надо было (дрель).

Прибродько:
А что сразу Валера? Ты сам (дрель) подстрахованный!