Хатэзэвский характер

            Вася ликовал, когда отец посадил его на колени и дал порулить комбайном. Солнце только что показалось из-за горизонта. Оно выигрывало сверкающими блёстками в росистых колосках пшеницы. Размеренно рокотал трактор, впереди встревожено взлетали напуганные перепёлки. Во второй загонке он неожиданно остановился. Тракторист долго осматривал его, а потом крикнул:

            - Василёк, давай сюда!

            В загрубевшей ладони он держал какую-то деталь.

            - Горячая пора у нас, Васёк. Работы уйма, а техники с гулькин нос. Да ещё и ломается, -  просвещал малыша механизатор.  - Бери вот это и мотай в мастерскую. Скажи, что нужно срочно.

             Свистел на высокой скорости шпиндель – серпантином завивалась раскалённая до голубизны стружка. Токарь что-то замерял, снова включал станок. Патрон уже вращался медленно, блестящая деталь зарябила резьбой, а через минуту Вася бежал хлебным полем, стискивая в ладони тёплый металл.

             С той поры он твёрдо решил стать токарем. Часто приходил в мастерскую, часами наблюдал, как работает станок, руками ловил горячие искры, когда затачивали резцы. Представлял, как приходят к нему солидные трактористы и просят изготовить детали, ведь простаивает главнейшая машина села, не действуют без неё прицепные комбайны, буксуют в непогоду на бездорожье грузовики.

             Пролетели годы. В базовое профессионально-техническое училище ХТЗ с восьмилетним образованием тогда ещё не принимали, и Васе пришлось обучаться там на наладчика токарных автоматов и полуавтоматов, производственную практику проходить в токарной мастерской ремонтно-механического цеха, а после неё устраиваться в подразделение топливной аппаратуры №1 автоматчиком. Но молодого производственника всё время тянуло к универсальной работе, и как только появилась возможность возвратиться к токарному станку, он сразу же ею воспользовался.

             Работа в четвёртом тракторном цехе Василия Цовму по-настоящему увлекла. Трудился с большим вдохновением, заинтересованностью. В библиотеке брал необходимые справочники, брошюры, пропагандирующие опыт лучших токарей страны, не стыдился, если чего-либо по профессии не знал. Присматривался к мастерству ветеранов, расспрашивал, тут же повторял сложные приёмы обработки металла.

             В ряды Советской Армии Василий уходил уже ударником коммунистического труда. В течение службы связей с родным заводом не терял, а в 1968 году получил приглашение возвратиться в свой цех. Ведь знали его здесь как человека ответственного, бескорыстного и общительного, для которого заботы коллектива стали своими, личными. Армия же дала ему жизненную закалку, опыт работы с людьми, развила и укрепила лучшие черты его характера. Поэтому вполне естественно, что комсомольцы цеха избрали его своим вожаком, а заводской комитет профсоюза ввёл передового рабочего в свой состав ответственным за работу с поездниками. Не было у парня тогда ни одной свободной минуты, но мечтал он ещё и об институте…

             В общежитии судьба свела Василия с демобилизованным воином, бывшим слесарем третьего тракторного цеха Николаем Огарем (ныне он – студент политехнического института). Пригласил его Вася как-то к себе в гости, в Мурафу.

             - Откуда я знаю этого чернявого парня? – долго и внимательно смотрел на Николая старший Цовма. Когда же услышал фамилию, рассказал, как служил с его отцом, Петром Васильевичем, в армии и как в одном из жестоких боёв разошлись их пути-дороги.
Отношения между двумя семьями стали дружественными, очень тёплыми. Случилось – простудился Коля, затемпературил. Вася бегал в аптеку, готовил лекарства, хлопотал на кухне, чтобы не ходить другу в столовую, не заболеть сильнее. И вообще Василь любил куховарить, заниматься, так сказать, женскими обязанностями.

            Утром просыпался он раньше всех, будил товарищей по комнате: «Просыпайтесь, шурики! Вон уже и картошку поджарил, и за огурцами сбегал, а вы всё подушки давите».

            Какой-то девице золотым мужем будет,   при случае любила говорить о Цовме комендант общежития.

            Вечерами в комнате разгорались дискуссии, воспоминания о срочной службе, споры о том, кто за армейское время больше съел котелков каши и километров рыбы. Василь прослужил дольше всех – четыре года, поэтому весело шутил над парнями, особенно над своим ровесником Николаем Огарем, называя его «салабоном». Смеялся он над «супротивником» очень искренно, широко, до блеска слёз в глазах. А потом они начинали дубасить друг друга за взаимные обиды, разумеется, не посягая на границы разумного.

           С тех пор пролетело шесть лет. Николай окончил стационар политехнического института, Василий учился на вечернем отделении этого же вуза, но с третьего курса перешёл в техникум. Тяжело учиться. Серьёзно болеет старший сын Виктор, приходится постоянно возить его по больницам. Родился и второй сын, Игорь. Столько новых забот привалило…

           Но не бросил Цовма любимую профессию из-за учёбы. Много кадровых работников ушло из коллектива за эти годы. Много и молодых появилось. Василий породнился с третьим участком, словно корнями к нему прирос. И мысли не держит, чтоб куда-то уйти отсюда. Подразделение не из лучших, с множеством не решённых проблем, Вася болезненно это переживает.
 
           – Порядка нет, -  говорит. – Часто сменяются старшие мастера, атмосфера нервная. Приходит новый руководитель – сразу не может добиться, чтобы участок выполнил производственный план. Начальнику цеха следует здесь быть педагогом, помогать подопечному, а он может только выволочку ему сделать, обвинить не обоснованно. Нервозность эта через старшего мастера передаётся рабочим, и они оставляют проблемный участок.

          - Как же ты держишься? – спрашиваю своего товарища.

          - А кто ж будет шуриков обучать?! – показывает в сторону молодых рабочих. – Надо же, чтобы кто-то им опыт передавал. Машину-то какую выпускаем! Тут золотые руки нужны. К изготовлению деталей требования строгие. Вот, например, шестерни после токарной обработки направляем на термическую. От высокой температуры они коробятся. Припуск даётся такой, что после дальнейшей обработки остаются чёрные поверхности. А шлифовать больше нельзя – не останется обработанного в термичке слоя. Поэтому здесь надо искать сталь какой-то другой марки, чтоб без участия термистов обходиться.

          О Василие Ивановиче Цовме старший мастер третьего участка Владимир Павлович Бабич сказал: «Это специалист высокого класса. Из тех, кто по искре может определить марку стали, без мерительного инструмента – размер. Это прекрасный человек. У него широкая натура, действительно хатэзэвский характер».

                «Темп», 22 сентября 1976 г.