Сказка о Балде и его работниках

Мне трудно предвидеть, как и какой читатель отнесётся к данному сочинению. Кто-то посмеётся, для кого-то явится топографической картой для выхода из собственного кризиса. Найдутся и такие, которым захочется поиграть самим собой, тем советую быть осторожным в выборе пути.

Мужской вариант
 

               
        Нынешний Балда это уже не тот пушкинский бродяга, а человек новой формации: дёшево не отдаст и купит, не прогадает. Брюнет, ростом высокий, телом налит, душа развёрнута. Строгий костюм, яркий галстук. Он так же, как в былые времена ест за троих и крутится за семерых.

Это не Емеля лежебока и не какая-нибудь обломовщина, а эдакое выражение бойцовского духа от Чичикова и Ноздрева. То копейку бережёт, то в морду даёт.
Но переисполнении всех дел лезет наружу главное.
        Однажды у мудреца спросили: «  Что в жизни самое прекрасное?»
Ответил он.
        -  Жизнь.
Тогда у него спросили: « А что самое страшное в жизни?»
        -  Жизнь, - был его ответ.
        А что ещё можно было ответить мудрецу. Действительно, ответ не лишен смысла. Даже более, он наполнен им, как чаша, до краёв. Одним словом старик очерчивает всю высоту и всё бездонье жизни, и одновременно определяет существование Пределов.

Говорит о ценности их назначения. Даёт понять, что мы не сможем оценить красоту, не познав посредственность. И понять, что так же трудно познать посредственность без красоты.

Так то оно так, но точно ли эти Пределы являются окончательными Пределами? Есть ещё что-то за ними? Можно раздвинуть или выйти за их границы? Что нам искать, куда идти? Или нам остаётся ограниченность – больше наполнять середину? Куча вопросов. Найдутся ли ответы? Неизвестно.

Так что, пока остановимся на нашем, на земном. Заглядывание в будущее или за Пределы не входит в настоящею задачу. Так как условия её заключаются в попытке рассмотрения Пределов: Предела Разума и Предела Силы Половой. Выяснить, что они из себя представляют, какими целеустремлениями руководствуются в своём существовании. Разум Жизнь и Сила Половая тоже Жизнь.

В месте они составляют так же Жизнь. Древние говорили: « Бытиё определяет сознание». А бытиё это тысячи крупиц моментов, которые и составляют значительную часть поведения человека. Например, для усиления своей речи, отдельных фраз, при разговоре люди стараются вставлять или выделять слова связанные с полом, тазобедренным суставом, с сексуальными отношениями.

Такая речь всегда не очень быстрая, человек как бы печатает каждое слово, он хорошо ориентируется в окружающей обстановке, знает, что делать. В этом случае действия человека можно понимать так, что в момент произношения таких слов он чувствует приток энергии, получает большую порцию удовлетворения, и в месте с этим может оказывать давления на окружающих.

С другой стороны, нецензурщина, как панацея для разрядки.
В это время человек не чувствует окружающих, он строчит словами словно из пулемёта, выбрасывая наружу скопившую энергию.

На первый взгляд, Разум и Сила Половая, являют собой что-то в виде прокрустово ложа, уравнивая всё, что пытается выйти за их Пределы, используя содержимое на своё благо. Так оно и есть. Но существует и другое. Борьба. Вот их истинное существование.
 
Борьба за овладения человеком с помощью человека. Хотя природа Пределов довольно обманчива, вопреки всей ненависти друг к другу, порой случается, что они идут на компромисс. Вследствие чего совместно манипулируют человеком как марионеткой. Такой компромисс вырабатывает у человека устойчивые негативные линии поведения, что в последствии приводит к плачевным результатом.

По воле Проведения Человек предстаёт перед этим миром как козёл отпущения, не без его участия Разум и Сила Половая сотворили клетку из страхов, желаний и пороков, с одной стороны. Из ограничений, правил и законов, с другой стороны. И как третьего лишнего поместили в неё этого же человека.

А чтобы не замшвел, кидают в клетку, как кость собаке, душеспасительные ученья, дешёвые идеализированные мировоззрения и куски цивилизации. Сами, превратившись в стражников, стоят по обе стороны своего творения, одним глазом следят, что творится внутри Пределов. Другим глазом следят друг за другом, зубами клацают как псы цепные, рычат для устрашения. Они всегда на чеку.

К тому же, эти друзья, прекрасные артисты. Им не занимать хитрости, чванливости и честолюбия. Где надо могут прогнуться, поулыбаться и пошутить. И так же, где необходимо, могут за глотку схватить.

Посмотреть со стороны, кажется, что они безразличны ко всему происходящему. Разум слоняется из угла в угол, думает. Сила Половая на бережку сидит, камешки в воду бросает, развлекается.

Но это только видимость, на самом же деле они готовы в любой момент кинуться друг на друга, выжидая удобного момента. На каждый шаг, на каждый выпад одного следуют ответные защищающие шаги, переходящие в выпады другого.

        Человек слаб. Он всегда ищет защиты. Ему так и хочется преклонить свою голову к дружескому плечу, успокоится, послушать оправдательные речи своей слабости. Он как бы поставлен в положение маятника.
Человек преклоняется то к Разуму, тогда ему кажется, что этот Предел его самый лучший друг. Он начинает связывать с ним свои надежды. В это время появляется желание потянуться, вытянуть ноги, зевнуть и закричать.

       -  Как хорошо жит!

       А порой человек ищет единения с Силой Половой. Тогда он гордо вскидывает голову, расправляет плечи. Глаза вспыхивают и вот он Настоящий человек. На самом деле человеку только кажется такая надёжность.
В действительности это Разум набирает силу и использует человека в своих коварных целях. Или же Сила Половая, получая человека, старается взять верх и выйти наружу. Ей хочется буйствовать, крушить преграды, сметать всё на своём пути и радоваться Свободе. Время преклонения человека к какому-нибудь из Пределов и есть битва.

         Для лучшего рассмотрения переменности положения, будет лучшим, если мы разделим Большую голову на правую и левую половины. Назовем их: правую-Иваном, левую-Фёдором. А Силу Половую, два его шара превратим в Архипа и Ермола. Вечная борьба голов. Головы Разума и Головы тела.

Мир, окружающий нас, имеет ценность не более чем ворох старых, отслуживших вещей. Так как это мир отбросов, продукт битвы Пределов. Сама ценность «совершения работы» проходит, оставляя нас жить на свалке.

За многие века человек так и не научился определять, что важнее: момент битвы или её последствия. Для одних кажется, что важнее причина, потрясения – происходящие во время Борьбы. Для других, важнее следствия. Попытка повлиять на причину, оценить, расщепить, пропитать дешёвой философией.

Не скучают Архип и Ермола, работники шаров половых. Чуют мужики, их сейчас время. Это два брата, густые брови нависли над глазами, носами пятаками, широкоскулые, с тяжёлым взглядом. Такая грубая внешность говорила не, сколько о скудоумии, а, сколько о тяжёлом наследии варварства. Но говорила  о том, что дело своё они знают хорошо.

О преданности. Таким всё ровно кому служить, лишь было кому. И что надо отметить, службу братья несут хорошо, добросовестно и даже самоотверженно. В серых, широких штанах, с засаленными, потёртыми коленками.

Когда-то белые, а сейчас ставшие серыми, с тёмными разводами, халаты так сильно потёрлись на спинах и по бокам. На головах тюрбаны, на ногах стоптанные кирзовые сапоги. Вдобавок, при всём таком убранстве от мужиков всегда чем-то неприятно пахло. Ничего сказать, чистые дворники.

Чувствуется силища, затаившаяся энергия так и прёт, так и хочет вырваться. Один из них косой, другой шепелявит, но эти погрешности природы не мешали им понимать друг друга с полуслова.

Вот и Зигмунд Фрейд говорит: «Гениталии не проделали в месте с человеком развития в сторону эстетического совершенствования, они остались животными, и поэтому и любовь в своей основе и теперь настолько животна, какой она была испокон веков».

На дворе ветры перемен делают своё дело. Пир во время чумы. А сейчас вовремя вспомнить о самой сути повествования.

Далеко за полночь пьяный Балда подошёл к своему дому и остановился у дверей своей квартиры. Достал ключ и долго не мог её открыть. Он то и дело то наваливался на неё, дёргал ручку, то его несло назад. При этом молодой человек что-то мычал и громко бубнил.

День, проведённый в кабаке, не пропал даром, к вечеру его глаза сошлись на переносице, руки хватали пустоту. Казалось, он не ходил, а ногами выписывал замысловатые движения какого-то танца.

Балда ещё некоторое время никак не мог вставить ключ в замочную скважину, но, наконец, вставил, провернул, и дверь впустила полуночника в недра помещения. Путь от дверей до кровати он умостил своей одеждой.

Балда срывал её с себя и бросал под ноги, а затем повалился на постель. Спустя время, он лежал на спине, разбросав по сторонам руки и ноги, и хозяйство своё половое: ствол поперёк ноги, шары скатились вниз.

Лежит Новый Балда, носом басы выводит, как начались дифирамбы, то вдруг из его шаров половых выпрыгнули два маленьких человека, эдакие мальчики с пальчики. Потянулись, зевнули, подрыгали ножками и застыли, к чему-то прислушиваясь.

Думаю, читатель, вы догадываетесь, это старые наши знакомые: Архип и Ермола.
И вот один из них, который косой, говорит второму хриплым голосом.

        -  Что будем делать?

        -  К ним идти надо, - предлагает второй.

        При разговоре, у первого, глаз ещё больше косился, и тогда выражения его лица становились ещё более диким, показывая полное сумасбродства.

        -  Напились и дрыхнут поди, - предположил он.
        -  Надо пойти и морды им набить, - предложил второй.

        По всей видимости, эти парни были и так не многословны, а когда их что-то злило, то они свободно обходились предложениями из двух, трёх слов, а то больше жизнь молчком проживали.

Почему-то, озираясь по сторонам, они ещё некоторое время прислушивались, а затем, оба разом, как по сигналу, не спеша, потопали своими сапожищами к Большой Голове. Архип, по расположению и положению был выше и считался бригадиром. Шли они ни то, что медленно и ни то, что быстро, но им пришлось потратить не мало сил, пока они добрались до цели своего пути. Как показалась Большая Голова, они уже не шли, а бежали. Подбегая к Голове, Архип прокричал Ермолу.

         -  Давай к правому!

         А сам подбежал к левому уху, заглянул в него и прохрипел.

         -  Эй, там, выходи!

         Но на зов из уха никто не вышел, а только отчётливо слышался храп.
Ермола подскочил к правому уху, так же заглянул в него и прокричал.

         -  Эй, шволочь головная, выходи!

         А Архип, тем временем, залез в левое ухо и вытаскивал из него такого же, как и он сам, человечка. Тащил, колотил, приговаривая.

         -  Пьянь, сволочь! Нам работать не дали и сами не смогли.

         Пьяный человек сотрясался от ударов, порой выкрикивал что-то и замолкал. По-видимому, он был настолько пьян и не понимал, что с ним происходит. Его светлый костюмчик был сильно измят, галстук развязан, белая рубашечка задралась, оголяя спину. Видимо, вечер, он прогулял на славу.

Из другого уха Ермола тоже вытащил человечка так же в стельку пьяного. В шароварах, в кумачовой рубахе, подпоясанный широким кожаным ремнём, на ногах скрипучие яловые сапоги в гармошку. С открытой широкой грудью, этот человечек выглядел истинным разбойником.

Видно, что это рубаха-парень, весельчак. Как говорится всегда свой. Но сейчас он и ухом не водил, а Ермола рад стараться, таскал его за кудри, колотил в оба кулака и приговаривал.

        -  На тебе, на тебе, рожа пьяная.

        Двое последних,  пьяные, тоже два брата и тоже два работника Балды, его Верхней Головы: Иван и Фёдор.

Бывают парадокса природы, когда из одной яйцеклетки на свет божий появляются существа совершенно противоположные друг другу. И вот эти два брата были этим парадоксом. Иван, работник правой стороны. Любит модно одеваться, острослов, достаточно умён. Фёдор, работник левой стороны. Силён, сообразителен, бешенный в жизни. Но сегодня оба верхних работника надрызгались как свиньи и не соображали, что происходит.

Стычки между братьями-работниками происходили всегда.

В стародавние времена, когда жизнь насущная была в трудах и заботах, как не странно, обходились руганью, да и то только по большим праздникам.

А в такие дни никогда, наоборот, в гости друг к другу ходили, поговорить, посоветоваться, поделиться чем-либо по хозяйству. В общем-то, жили дружно. В ту пору Иван и Фёдор походили на пареньков-парубков. Хоть молоды были, но строги к жизни.

А Архип и Ермола постарше, всегда опрятны и чисты. Бородки подстрижены, усы накручены.
С помощью молодых они даже пытались просвещаться, читать книжки, на лекции ходить, умные беседы вели. Но по прошествию времён труды облегчились, заботы очеловечились.

Ветры изменений коснулись Ивана и Фёдора. Они вдруг возгордились, носы стали задирать.
С верху вниз как на отщепенцев начали смотреть на Архипа и Ермола. А тем постаревшим, куда за молодёжью, в свою очередь обиделись, замкнулись и стали жить обособленно. Перестали следить за собой, опустились и превратились они в одну работу.

Теперь в место имён стали называться работниками Верхней Головы и работниками Нижней Головы. Или Верхними работниками и Нижними работниками. Отношений никаких, даже стало практиковаться рукоприкладство и прочие пакости. Измотались работники за последнее время, нервы на пределе, чуть, что не так, норовят друг другу в морду дать.

Наконец, произведя экзекуцию, Архип и Ермола, изрядно устали. Ударив для приличия ещё пару раз, они уселись на бесчувственные тела своих жертв. Сидят, молчат, пот утирают, переглядываются. Рожи красные, в такую минуту можно заметить, что под слоем дикости и сумасбродства у них проглядывало что-то человеческое и доброе.

Ведь били они своих оппонентов не очень-то сильно, боялись зашибить, понимали, с кем потом работать-то. Поседев и отдышавшись, и облегчившись душой, победители поднялись, грузно, по-мужицки, вразвалочку, медленно побрели к себе.

Нос, вставший на их пути, отчайно вдыхал, а затем откуда-то из нутра выпускал раскаты грохота. Архип, не спеша, подошёл к нему, ударил его ногой и ругнулся.

        -  У, Балда, дурак.

        Нос замолчал, затем чихнул и опять загрохотал.

        На следующий день, к обеду Балда проснулся. Голова трещала, уши горели, тело не хотело подчиняться. Но он, перебарывая слабость, поднялся с постели, добрался до холодильника, взял банку пива, открыл, и жидкость взбодрила его.

Остаток дня и весь вечер Балда провёл в делах, к полуночи этот человек нового времени, измотанный всесильным бизнесом, так устал, что, прейдя, домой, в бессилие повалился на кровать и захрапел.

Работники не заставили себя долго ждать. Первыми появились Иван и Фёдор. Щеголеватый Иван, в костюме тройке, гарцевал. Он был на взводе. Его личико выражало решимость: светлые брови  грозно сошлись, курносый нос ещё больше вздёрнулся. Взгляд хищника, ему хотелось бежать, рвать и метать. Он торопил зазевавшего Фёдора.

          -  Давай, быстрей, чего возишься.

          Иван сжал кулачки, поднял к верху руки и угрожающе ими потряс.

Другая пара работников тоже вышла наружу и стала осматривать окрестности.

Они встретились на ровном поле живота. Нетерпеливый Иван, не произнося ни слова, ни полуслова, первым набросился на Архипа и со всего размаху ударил его в бороду. Затем схватил за нос и стал дёргать в разные стороны. От полученного удара Архип только качнулся, но когда Иван схватил его за нос, растерялся. Он не знал, что первым делать: бить ли Ивана или всё же спасать нос.

А, Иван, тем временем, воспользовавшись промедлением Архипа, другой схватил за волосы и стал тянуть на себя. Архип, видя такое дело, заревел как разъярённый бык, мотнул головой и высвободил нос. Иван, рукой, что держала нос, так же схватил противника за волосы.

В ответ Архип сильнее дёргал головой и в слепую махать кулаками, а затем за что-то, что было ниже пояса, больно ущипнул Ивана так, что тот закричал благим матом. Но то, что было у него в руках, не отпустил.

Рядом сцепились Ермолай и Фёдор.

Какое-то время все четверо добросовестно мутузили друг друга кулаками, били ногами и стукались головами. Бой сопровождался отчайным пыхтением, ойканьем и криками угроз.

Вскоре стал отступать Иван, удары сыпались градом. У него не стало сил их отражать. В самый неудачный момент для себя, получив по голове и в живот, Иван не выдержал и отбежал с места схватки.

Так таковым трусом или беглецом Иван никогда не был. Дело в том, что в последнее время его одолевали сомнения. Он мучил себя вечными вопросами: зачем борьба, во имя чего? Раньше жил себе без вопросов и не тужил, а сейчас вопросы. Порой он рьяно брался за дело, а порой делал спустя рукава. От такого непостоянства дух его ослабел и сейчас он сбежал с поля боя.

Качаясь от боли, он увидел, Архип не побежал за ним вдогонку, а набросился на Фёдора. Фёдору пришлось отбиваться сразу от двоих. Было видно, делал он это не без успеха.

Его шаровары надулись парусами, кумачовая рубаха расстегнулась до пояса, обнажая волосатую грудь и тугой живот. Казалось, он не бегал, а летал. Порой он и сам переходил в наступление, тогда дворники падали друг на друга, но быстро поднимались и вновь набрасывались на Фёдора.

Время вспомнить об Иване. Тому, кажется, стало легче, он выпрямился, почесал, где болит. Видно, что силы его немного восстановились. И он по привычке, как истинный интеллигент, любящий аккуратность, дёрнул себя за ворот рубахи, поправил пиджачок и подбежал к дерущимся, крича.

          -  Господа, господа, остановитесь. Мы так ничего не добьемся, не решим кто прав, кто виноват.

          Дворники уменьшили напор. Было заметно, то один, то другой останавливались в растерянности. Да и сама битва перешла в толкотню. Силы у всех были на исходе. Только разбушевавшийся Фёдор не думал останавливаться и даже прокричал.

        -  Они виноваты. Вчерась, ни за что и не про что нас избили.

        И яростней набросился на мужиков. По ним точно пробежала электрическая искра,  битва вошла в новую фазу. Ивана, никто не слушал и даже едва не задавили. Он только успел отскочить, как живой клубок дерущихся прокатился по тому месту, где он стоял.

От такого пренебрежения Иван вспыхнул и, не помня себя от злости, зачем-то оббежал свару два раза вокруг, затем прокричал.

         -  Друзья! Будьте благоразумны. Нашу проблему надо решать миром.

         Помимо всех качеств: положительных и отрицательных, которыми обладал этот господинчик. Было качество безрассудства. К тому же он успел достаточно отдохнуть, глаза загорелись, взгляд орла и, он, забыв самого себя, бесстрашно влез меж драчунов, растолкал их.

        -  Эй, вы, - кричал он, - братья половые, остановитесь!

        -  Ты, - закричал он Архипу, - борода косоглазая. Просят тебя остановиться, так остановись. И ты, - обернулся он к Ермолаю, - косноязычный. Наел-то морду. Вон какое брюхо. Сказано, остановись, слушай.

        Отступили братья мужики. Рожи тупые, красные. Бороды всклочены. Стоят, молчат, готовы в любой момент отразить удар. Каким бы слабым Иван не был, он не боялся их и мог говорить им прямо в лицо всё, что в голову придет, а мужики на удивление, почему-то слушались его.
Отступил и Фёдор. Но только после того, когда Иван оттащил его подальше. Рубаха у Фёдора порвалась. Грудь покраснела, в царапинах, одна штанина шаровар вылезла голенища сапожка и раздувалась ещё больше. Но и сейчас он продолжал в пустую молотить воздух и топать ногами.

         -  Ага, - кричал он, - испугались мужики. Я то вам морды начищу.
         -  Господа, господа, - опять закричал Иван, стараясь удержать инициативу в своих руках.

         Он оглядел своих братьев, выдержал паузу. Те молчали, затем стали прихорашиваться и приводить себя в порядок. Дворники надевали нарукавники, поправляли фартуки.
Фёдор заправлял рубаху в шаровары.

         -  Господа, - теперь Иван чувствовал себя ещё уверенней. Он поднял руку чуть выше головы, давая понять, что нужна тишина, - давайте обсудим сложившуюся ситуацию. Предлагаю назвать нашу встречу собранием. Согласны?

         Фёдор махнул рукой и сказал.

         -  Ладно, Иван, пусть будет собрание.

         Он уже расчёсывал свою шевелюру. Лицо его раскраснелось, мышцы ходили ходуном. Каждое движение  было эффектным, грациозным. Злым он не был, только частенько шёл на поводу эмоций. А, в общем-то, это был добродушный малый.

         -  Мы согласны, - кивнули мужики.
         -  Так, хорошо, - Иван расправил плечи. Он явно был в своей тарелке. Казалось, даже стал выше ростом, - значит собрание. Для начала попрошу разойтись по сторонам.
         Иван, зачем-то стал отводить братьев в сторону.

          В драке дворники вспотели, и от них ещё больше стал исходить неприятный запах.
          -  Ну, скажу я вам, братцы, и запах от вас, - поморщился Иван, - не моетесь, что ли?

          В ответ мужики промолчали, насупившись.

          -  А ты, Фёдор, иди в другую сторону, - приказал он своему парадоксальному брату.

          -  Так и быть, - Фёдор гордо вскинул и отошёл.

          Для начала Иван прошёлся между разделённой аудиторией, заложив руки за спину, посмотрел на них и начал говорить.

          -  Что мы имеем на повестке дня. Вра-ж-ду.

 Последнее слово он сказал медленно, с расстановкой, обводя глазами всех братьев. Точно этим хотел добиться, чтобы слово «вражда» так вошло в головы присутствующих, и заставило задуматься.

         -  Мы постоянно враждуем, ссоримся за право на работу: кто и когда должен действовать. Так что же нам делать? Ссориться дальше или придумаем что-то для примирения?
Не дожидаясь ответа, его понесло на пространственные речи.

         -  Как вы видите Балда всё больше стремиться жить для удовольствия. Всё то, чтобы он не делал, к чему бы не стремился. Все труды для получения удовольствия. Внешне Балда создаёт иллюзию деловитости, стремление к чему-то возвышенному. Строит грандиозные планы для реализации бесконечных дел. Составляет сложнейшие схемы бытия. И, опять таки, всё это только для удовольствия. А нам работникам Балды приходится за всё отдуваться.
Он покачал головой, устремив взгляд вниз, задумавшись.

        -  Да, и то, правда, а нам напрягайся, - сказал кто-то из нижних работников.
        -  Продолжаю, - Иван вновь осмотрел присутствующих, - а удовольствие одна из форм половой энергии.

При этом Иван артистично выбросил правую руку вперёд и эффективно сделал её круг.
       -  А занимается он тем, постоянно стремится соединить эту форму половой энергии с чистой половой энергией. Вы со мной согласны? – вдруг неожиданно более резко и громко он обратился к своим слушателям, в надежде услышать подтверждением своим мыслям.

       Архип от неожиданности вздрогнул. Он как раз что-то вытаскивал пальцем из носа. Отдёрнул руку, спрятал за спину и кивнул в ответ на вопрос. Остальные так же закивали и что-то промычали.

        -  Мы, работники дел таковых, - Иван поднял правую руку, выставил указательный палец и начал им дирижировать, - поставлены управлять: Я и Фёдор, формой половой энергии, а вы, Архип и Ермолай, чистой половой энергией.

        -  Вот видишь, сам признаёшь, - вдруг закричал Архип, - значит мы вас главней.

        Он уже отошёл от чар Ивана и готов был опять защищать свои интересы.

        -  Не думаю. Если вы управляете чистой половой энергией, ещё ни о чём не говорит. Скажи-ка, брат Архип, сколько бед вы причиняете Балде, когда начинаете первыми работать?

        Архип промолчал. Он молча смотрел на Ивана. Трудно было понять, что выражал его взгляд. Злобы не было, что-то было похоже на поиск. На поиск решения какой-то задачи.

         -  То-то, молчишь. Вам дай волю, вы хоть сейчас превратите  Балду в сексуального маньяка.

         -  Да, ты что, Иван, изверги мы что ли, - взмолился Ермолай.

         Он ещё находился во власти чар Ивана и готов  был соглашаться со всем, что тот говорил, но Архип метнул в него бычий взгляд, от которого Ермолай точно проснулся.

         -  Тогда почему нам мешаете? – наседал Иван.
         -  Наша работа важнее, - стал защищаться Архип.
         -  Видишь, Фёдор, -  Иван обратился к своему оппоненту, - ребята не понимают. Дубины.
         -  Да что с ними говорить. Морды набить и все дела.
         -  Отменяется, Фёдор, -  Иван быстро спохватился и строго посмотрел на него.
Что тот отошёл дальше намеченного рубежа. Братья половые быстро отреагировали и сжали кулаки.

         Таким всегда тяжело. За их неприступностью явно просматривалась ущемлённость, ущербность. Братьев Верхних, особенно в последние времена они стали ненавидеть и всегда злились на них. К Ивану, ещё ничего, прислушивались, но и получали обидного от него порядком.

А Федора духом не переносили, сразу в кулаки. Хотя нет, для смягчения, ненависть их была не сердцем, а так волна эмоции. Ущемлённым и ущербным всегда хочется доказать, что они не хуже других. Так Архип и Ермолай стремились показать Ивану и Фёдору своё равноправие и где-то даже превосходство, но получалось как всегда плохо и не в их пользу.

         -  Вот хорошо, что я вас по сторонам развёл, - заметил Иван, - а то не успеешь моргнуть, как сцепитесь.

         -  Но мы всё ровно главнее, - Архип подошёл к Ивану вплотную, осматривая с головы до ног, - так как  Балда всегда хочет эту работу, и мы её даём. А вы пьянствуете, напиваетесь до бесчувствия, тогда Балда вообще ничего не может. Или решаете дело долго, болтаете безмерно, а мы жди.

         -  Ты погляди-ка на них, - Иван сделал серьёзную мину и пошёл, напирая на Архипа, - на вид мужичьё мужичьём, ни чёсаны, не мыты. Лапоть лаптем, а всё туда же. Подождать не могут. Нашлись баре. При виде красивой женщины затмеваете мозги Балде и ломаете наши планы. И он пользует своё хозяйство куда попало. За что вам такие привилегии?

         -  А мы честные, водку не пьём, не курим и работу свою знаем хорошо, - вмешался Ермолай.

         -  За то от вас воняет всегда, - бросил свой козырь Фёдор.
         -  Не ваше дело, - огрызнулись те.

Братья опять встали в боевую стойку.

         -  Вы больше нас виноваты, - закричал Архип, брызгая от злости слюной, - постоянно мешаете нам. Мы без вас знаем, что делать. Так как считаем наше дело важнее вашего. И должны больше работать.

         -  Это мы должны больше работать, вы, дурачьё, должны прислушиваться к разуму. А вы, наглецы, лезете вперёд, - в ответ закричал Фёдор.

         -  Почему это вы главнее, - набросился Ермолай на Фёдора, - мы работаем на жизненно важном органе, не то, что вы умники.

         -  Ты, Балда маленькая, считаешь себе главнее нас, так сейчас получишь, - Фёдор выставил вперёд кулаки.
Неминуемо была бы схватка, как Иван опередил их. Он быстро встал между ними, вытянув руки по сторонам, сдерживая бойцов.

          -  Господа, господа, - начал он их успокаивать, - мы все считаем себя правыми, бесспорно. Но надо обсудить сложившуюся ситуацию и предлагаю от прений перейти к конструктивному решению нашей проблемы.

          -  Мы главнее, - в унисон продолжали сопротивляться работники дел половых.
          -  Но вы, олухи, чтобы вы начали работать, мы подготавливаем почву, создаём ситуацию, - стал сердиться Иван.

          -  Наша работа важнее, - опять ответили те.
У Ивана внутри начало закипать. И он подумал: «Если ещё раз они скажут что-то против, я этому Архипу врежу меж глаз». А сам с тяжёлым спокойствием сказал.

          -  Так, хорошо, что хотите, думайте, но надо определить порядок дел.
Вы работники дел половых выполняете важную и нужную работу. От вашей работы, зависит, какое отношение сложится у Балды с обществом, но мы, в свою очередь, так же выполняем много работы. С одной стороны подготавливаем почву для вашей работы,
а другой стороны, от нас так же зависит, какое отношение сложится Балды с обществом.

Как вы понимаете, вся жизнь человеческая настроена на развитие. Будь то труд, характер, эмоции и т.д. Сюда входит и интеллект, который надо всегда развивать и поддерживать на уровне развития общества. Хотя можно идти дальше. Наша функция заключается в создание связей, ниточек и мостиков между Балдой и обществом, и миром вообще.

Теперь скажите мне, работники дел половых, что вы будете делать, если наш подопечный не сможет наводить связи с красивыми женщинами?

          -  Тогда отдыхать будем, - быстро вставил Ермолай.
          -  Да, ты что, молчи, дурень криворотый, тогда нам конец: или нас уволят, или орган перестанет действовать, замучаешься ремонтировать.

          -  Вот-вот, начинаете понимать суть ваших отношений. Куда вы тогда пойдёте, нищенствовать. Что вы ещё умеете делать?

           Архип и Ермолай со страхом в глазах, уставились на Ивана.
           -  Ничего.
           -  Так вот мы развиваем отношения между Балдой и обществом, а вы закрепляете эти отношения. Так кто главнее?

          -  Если так. Без нас Балда пропадёт и без вас Бадла тоже пропадёт. Получается, мы зависимы друг от друга, - стал рассуждать Архип.

          Фёдор почесал затылок, улыбнулся, потом хлопнул себя по лбу и возбужденно сказал.
          -  Ну, Иван, ты молодец. А ведь верно . . . А мы колотим друг друга . . .


          Подошёл к дворникам. Похлопал одного по плечу, другого по спине. Лицо его светилось, глаза искрились.

          -  И вправду, - продолжал он, - что нам делать. Давайте жить мирно.

          Дворники тоже, как бы не хотя, промычали согласия.

          -  А что можно. Но, а как с бабами быть? – недоумённо заметил Ермолай.
          -  С женщинами, дорогой, -  нежно поправил его Фёдор.

          -  Это для вас женщины. А нам всё едино. Кривая, слепая или же писаная красавица - всё бабы. Лишь бы была, - не унимался Ермолай.

          -  Невежа, - тихо проворчал Фёдор.
          -  Друзья, хорошо, - вмешался Иван, - пусть будут бабы, лишь бы делу не мешало. Но это ещё не всё. Это только половина проблемы.

          -  А что ещё? – вытаращил глаза Фёдор, - Иван хватит загружать работяг.

          Его голос перешёл на шепот, а затем бодро закричал.

          -  Пора бы отметить согласие.
          -  Нет, Фёдор, подожди, - остановил его Архип.

          Глаз его косой скосился ещё больше. Было не понятно, куда он смотрел.

          -  Послушаем, что хочет Иван сказать.
          -  Говори, Иван, ты зря не скажешь, - поддержал своего брата Ермолай.
          -  Половина проблемы заключается в удержание мира. Что будет тому, если кто-то из нас нарушит перемирие. Какое наказание следует применить к виновному.

          Дворники зашевелились, засуетились, стали перешептываться.

         И который косой закричал от напряжения.

         -  Эй, Иван, не тяни, ты говори, какое будет наказание.
         -  Какое шкажешь, такое и примем. Мы тебе доверяем, - поддержал его шепелявый.
         -  Ты, что, Иван, - опять зашептал Фёдор, зная за собой грешки, - не дави. Мужики бунт поднимут.

         Иван посмотрел на него, ничего не сказал, а только прошелся меж рядами и продолжил.
         -  А наказание будет таким. Кто провинится, то уйдёт от Балды. Виновник будет жить сам, самостоятельно.

         Тут взвыли братья половые. Из глаз слёзы потекли.

         -  Иван, - начали они, - зачем так строго, куда нам. Ты же не поступишь так с нами. Куда мы такие: не чёсаны, ни мыты, лапоть лаптем. Мы больше ничего не умеем делать. Мы пропадём. Мы не умеем жить, мы можем только служить.

         -  Брат, я тоже не смогу жить один. Я пропаду или убьют меня непутёвого, - заголосил Иван.
         -  Ну, что согласны? – Иван попеременно осмотрел братьев.
         Все молчат, головы опустили.
         -  Ладно, хорошо, господа, оставим этот вопрос до лучших времён, - стал успокаивать всех Иван и добавил.
         -  Фёдор, как на счёт отметить?
         Тот встрепенулся и потёр руки от удовольствия руки.
         -  Я сейчас.

         И куда-то умчался. Через некоторое время появился. В его руках была бутылочка водочки, нескольких пакетов с едой.

Мужики, видя такое дело, залепетали.
         -  Мы не будем. Не пьём и вам не советуем.
         -  Да, вы что братья половые. В этот день перемирия. Когда такое было? Нельзя, отметить надо, - Фёдор недоумённо посмотрел на них, - традиции соблюдать надо.

         Противоположная сторона стояла. Затем стала переминаться с ноги на ногу. Ермолай улыбнулся и посмотрел на старшего Архипа.

Тот тоже зашевелился, стал почёсываться.
         -  Так, где будем? – Иван оглядел окрестность, - А вот где можно, на Причине.

         Он указал на ствол, лежащий поперек ноги. Все дружно согласились, подбежали к лежащему и стали устраиваться на нём. Раскупорили бутылочку, разложили закуску. Федор откуда-то вытащил стаканчики и разлил по ним спиртное.

         -  Господа, - Иван всегда брал слово первым, - время показало, что надо жить в мире. И сегодня день перемирия. Много воды утекло, уже не припомнить когда начались наши разногласия. И кто и что стало причиной. Верно одно, все беды от непонимания.

Мы не понимали, что творили, а теперь разобрались что к чему. От спиртного его личико раскраснелось, руки стали чаще взлетать вверх. Было, похоже, что он был рад случившемуся событию.
         -  Но мир миром. А не плохо бы напомнить наши задачи. Я с Фёдором, работники Верхней головы, будем подготавливать почву для вашей Работы, Ваше дело, работников Внутренних отношений, не опережать события. Со своей стороны, мы так же будем следить друг за другом при решение внешних отношений, и придерживать коней – не затмевать мозги Балде.

 Ну вот, кажется и всё, что я хотел сказать.

         Последние слова он стал говорить как-то просто, даже что-то засунул в рот и начал жевать. Затем опять продолжал.

         -  Да, вспомнил, для определения согласия надо проголосовать. Кто за?
И сам первый поднял руку. Но компания, теперь уже кампания, уже с трудом внимала происходящее. С большим воодушевлением все проголосовали За.

         Эта четверка довольно неплохо чувствовали себя на Причине. Кто-то даже пытался плясать гопака, но никак не получалось, не позволяла поверхность. Галдели, препирались. В общем, пьянка шла полным ходом. Вспоминали детство, молодость, как мечтали, как пели о свободе.
Сколько времени прошло, неизвестно. Фёдор успел сбегать за следующей бутылочкой.

И, кажется, действительно был рад случившемуся событию. Он улыбался, целовал то одного дворника, то другого. Наливал, пил и закусывал.

Под утро четверо братьев так наклюкались, каждый свалился там, где сидел.
Вся местность была усыпана объедками, бумагой и бутылками.

Первыми очнулись работники Нижней головы. Огляделись, подняли работников Верней головы. Архип Ивана, тот только мычал и надувал щёки. Ермолай вёл Фёдора. Точно заевшая пластинка Фёдор всю дорогу пел: «мир, мир, мир . . .».

Там в просторах Верхних, работники половых сношений уложили работников внешних отношений по постелям и подались к себе.

Нос Балды тихо сопел. Архип подошёл к нему, похлопал легонька и сказал.

         -  Теперь заживём.

         Через несколько дней Балда был приглашён на званный ужин, на котором ему надо было решить ряд деловых вопросов, но в место этого он стал обхаживать присутствующею там красную молодуху. Затем привёл её к себе и долго возился с ней в постели. К полуночи обессилел и уснул возле спящей гостьи. Разбросав по сторонам руки, ноги и хозяйство своё половое. Первым выскочил Иван, забегал, заматерился. Появился Фёдор, взъерошенный и злой.

          -  Разве им можно верить? – закричал он Ивану.
          -  Пойдем, рожи им начистим, - предложил тот.

Господа, если вы всё-таки дочитали этот рассказ, то, надеюсь, поняли, что ознакомились с первым и наиболее простым вариантом отношений между Разумом и Силой Половой.