Партизан

                Партизан
                Пролог.

       - Эй! Вылезай! Какого хрена сидишь?!  Всё равно ничего не высидишь!
 Грубый голос  откуда-то сверху  заставляет нервничать, вздрагивать, вжимать голову в плечи и сдерживать дыхание. Любого, но не меня.  Я уже привык ко всему. Или почти ко всему. На моём крепком  тренированном теле не один шрам. Лёгкая седина от чрезмерно сильных потрясений лишь украшает мою голову и приятно радует немногочисленных женщин вокруг, готовых идти с нами до конца.  Я, пожалуй, даже не боюсь смерти. По крайней мере,  сейчас. Хотя её терпкий и холодный аромат наполнил пространство вокруг меня. Два десятка моих товарищей валяются где-то поблизости без всяких признаков жизни, а мне наплевать на то, что следующие пули, возможно, будут моими. От осознания этого факта, неприятного для подавляющего большинства из  живущих, мне становится легко, и даже как-то светло. К тому же, я знаю, что жил не зря. И умру, кстати, тоже не просто так.  Лично мне для этого не требовались никакие аргументы. Я просто был уверен в этом, и всё. Как уверен в том, что оставшиеся в живых участники Сопротивления никогда не продадут меня.  Даже если я лично попрошу их об этом.
        - Ну! Выходи! Всё равно тебя достанем! Не уйдёшь от нас, мразь! Слышь, партизан! Чего притих?
        И я выхожу. Потому что партизан – это я. Хотя правильнее было бы называть меня Патриотом.

                Глава 1.

     Это  началось три с половиной года назад. В тот  тёплый апрельский денёк я заехал на ближайший  шиномонтаж, чтобы заменить истёртую до неприличия резину. Новые колёса мирно валялись в небольшом багажнике моей старенькой «Нивы». Она спокойно доживала свой век, но время от времени, как и положено внедорожнику, требовала новых и захватывающих приключений. Что я регулярно и делал, прихватывая для компании своих лучших друзей. Короткие заезды по области, впрочем, частенько доводилось совершать в одиночку.
        Когда я отдал человеку в спецовке запрашиваемую сумму и спокойно двигался к своему авто, на площадку перед  шиномонтажом  лихо залетел серебристый «Subaru». Судя по нереально глянцевому, прямо-таки рекламному блеску, дорогой автомобиль был приобретён совсем недавно. Об этом красноречиво говорил и вальяжный вид хозяина машины, который не спеша покинул своё средство передвижения  и двигался к входу в небольшой павильон,  который я покинул буквально три секунды назад.
        - Эй! – вдруг встрепенулся я. – Машину заглушите, пожалуйста!
        Владелец заграничного авто с плохо скрываемым раздражением воззрился на меня.
        - Она сейчас кучу кислорода испоганит, - попытался я донести до его разума свои справедливые опасения. – И так в городе дышать нечем.
        - Нечем – не дыши! – парировал тот. – Моя машина после себя запах цветов оставляет. Не то, что твоя … колымага.
         Я никогда не сожалел о том, что произошло далее. В конце концов, это был мой выбор.  Мой, и ещё тех многих людей, которые пока опасались или уже не могли поступить так, как я. Видимо, им просто требовался определённый катализатор, который смог бы запустить необратимую реакцию. И этот катализатор нашёлся. В моём лице.
         Тяжёлый боёк старого молотка, который в одно мгновение очутился в моей крепкой руке, я с силой опустил на сверкающий бок корейского автомобиля. Раз! Приличная, на мой взгляд, вмятина, интересным образом дополнила вид  «Subaru». Два! Ещё одна оказалась на правом заднем крыле. Три! Передняя дверь тоже немного изменила свою первозданную форму. Комментарии владельца машины в этот ответственный момент меня мало интересовали. Да и не мог  бы их услышать, потому что три последних удара из двух десятков я приготовил для него – ухоженного полнеющего бюргера, брезгующего протянуть горсть мелочи нищей старушке.
         Хозяин  авто с шумом повалился на бок. Его дорогой свитер сразу запылился, а одна из штанин от души окунулась  в отработанное масло, которое находилось у двери мастерской, в пластмассовой ёмкости. Он сильно стонал, но, как мне кажется, исключительно для протокола, который планировал с торжествующим видом подписать уже на следующий день. 
         И хотя я сильно волновался, мне удалось довольно спокойно устроиться за рулём своей «Нивы» и продолжить путь домой. И вы знаете, что мне понравилось в тот момент? Рабочие не бросились на помощь своему потенциальному заказчику. И уж тем более не стали кричать мне что-либо неприятное вслед. Они вернулись к своим рабочим местам как ни в чём не бывало. Но выражение их лиц  я запомнил на все последующие годы моей беспокойной жизни.

                Глава 2.

         Вечером  того же дня водоворот   странных мыслей  и необычных переживаний  полностью овладел мной.  Стало чудиться, что вот-вот суровые крепкие люди придут по адресу моей непосредственной прописки. В форме они будут, или нет, это уже неважно, думал я. Придётся, чёрт возьми, платить гигантский штраф за испоганенную машину, или, чего доброго, отсидеть некоторое время в какой-нибудь колонии. И, спрашивается, за что? За то, что я, наконец, нашёл в себе силы противодействовать хамству в локальном месте? За то, что попытался вступиться за ценности, которые мало кто видит, но которые так необходимы каждому из живущих? Безусловно, внутри моей трепещущей души присутствовало чёткое понимание, что любой суд примет сторону обиженного и избитого толстосума, нежели  попробует хотя бы понять, из-за чего заварилась эта горькая каша.  Вот только…
         И тут меня словно ударило каким-то непонятным разрядом.  Я вдруг понял всё. Всё, что было, есть, и будет в последующем. Понял, для чего буду жить, и дышать дальше. Дышать…  Как все привыкли к этому простому и бесхитростному глаголу, употребляемому ежечасно!  А теперь я стоял на кухне в своей большой квартире и жадно впитывал  окружающую кислородную смесь, прикрыв глаза. Воздух так славно входил… нет…  вливался… насыщал моё естество, что больше ничего и не требовалось. Я перестал ощущать босыми ногами приятную прохладу пола, и внешние  звуки отошли далеко на периферию осознания. Если таковое ещё присутствовало в этот судьбоносный момент. Время потеряло вообще всякий смысл, и очень скоро мне стало казаться, что в таком состоянии я провёл не менее нескольких лет.  Хотя вскоре я частично вернулся в окружающую действительность и с удивлением обнаружил, что находился в таком необычном трансе не менее двух часов. Как же они сильно меня преобразили, эти сто двадцать минут!
          Скоро практически совсем стемнело. Требовалось подкрепить уставшее тело необходимыми килокалориями, поэтому я быстро оделся и двинулся в продуктовый магазин, находившийся в пределах прямой видимости. Впрочем, жар внутри меня был до того силён, что  хотелось предстать перед соседями в домашней футболке и шортах и быстрее сообщить о том, что произошло сегодня, и какие по этому поводу у меня случились откровения. Однако усилием воли, далеко не слабым, я поборол самого себя и как можно спокойнее закрыл дверь, стараясь быть умиротворённым и внимательным.
          На лавочке перед  торговой точкой располагалось несколько подростков. Они громко о чём-то разговаривали, нещадно отравляя воздух вокруг себя сигаретным дымом и нецензурной бранью. К тому же вокруг уже валялось около десятка пустых пивных бутылок, и как минимум две они разбили о кирпичную стену близлежащей электрической подстанции.
          И как же интересно бывает в жизни! Если бы я пересёкся с молодыми парнями утром, столкновение было бы неизбежно. Конечно же, с серьёзными последствиями, и в первую очередь, для меня. Теперь же мне удалось практически безмятежно потратить в магазине несколько сот рублей, и спокойно двинуться в сторону дома. А подростки…
          Я действительно многое понял сегодня.  И продолжал удивляться этому оглушительному факту  не одну неделю. А сегодня ночью в мою беспокойную голову пришла ещё замечательная идея, как оказалось, с далеко идущими последствиями. И я заснул счастливый. На все сто.   
 
                Глава 3.
   
        Нет.  Никто не пришёл за мной. Более того – последующие две недели пролетели на редкость безмятежно и спокойно. На работе дела шли отлично, сотрудники и шеф даже не предполагали, какие мысли бродят в моей слегка суматошной голове. Да, в общем-то, так было лучше для всех. И, в первую очередь, для меня. 
          Конечно же, я не бездействовал.  В том смысле, что успел о многом подумать, кое-что узнать и пообщаться с некоторыми интересными людьми. Наводил мосты, скажем так. Старался. Потому что один в поле – не воин. А война уже началась. Точнее, не прекращалась.
         - Привет, Сергей, - буркнул в мою сторону начальник цеха, проходя мимо. Обычно весёлый и общительный, он сейчас выглядел чрезмерно озабоченным.
         - Что-нибудь случилось? – поинтересовался я. – Что такой мрачный?
         Мой сотрудник остановился. Было заметно, невооружённым взглядом, что ему необходимо выговориться. Излить душу по полной программе. Только что без горьких слёз, и рванья рубашки на своём, далеко не атлетическом теле.
         - Случилось… - протянул он. – Какие-то козлы вчера вечером дверь квартиры дерьмом измазали! Ни зайти в дом спокойно, ни выйти!
        - Ничего себе!  - громко и сочувственно восклицаю я. – Во дела!
        Начальник приободрился. Меня ведь он считал абсолютно здравомыслящим человеком.
        - Вот и дела!  - продолжил он. – Не понимаю, кому я помешал? Найти бы этих тварей и рыло начистить! Совсем люди совесть и веру потеряли! Ничего святого!
        Я усмехаюсь про себя. Уж у моего-то собеседника есть вера. В ценные бумаги крупнейших компаний. В страховые программы многочисленных профильных организаций. В собственных детей-придурков, которые  видят жизнь из окна персонального автомобиля, приобретённого на родительские доходы. В надпись «Спасибо деду за победу!», красующуюся почему-то на дорогом «Мерседесе».  В то, что в этой жизни возможно приобрести  за деньги абсолютно всё. В пресловутый закон, который всё время  удаётся использовать лишь для собственной защиты, либо обогащения.
        - А в милицию обращался, Илья Данилович? – живо интересуюсь я. Мы работаем уже несколько лет подряд, поэтому отношения у нас довольно доверительные. И даже если есть имя-отчество, это лишь подчёркивает наши спаявшиеся контакты. По крайней мере, начальнику так кажется. – Вдруг, шпана соседская, так пусть с родителями беседу проведут, или даже штраф какой выпишут. Или так всё хочешь оставить?
         И я внимательно всматриваюсь в его лицо и глаза.
        - Да ты что, испугался? – наступаю я на больной мозоль собеседника.
        - Кто? Я? – вспыхивает он. – Да если найду ублюдков, в порошок сотру! На лекарства работать до конца жизни будут!
          А их и не надо искать, спокойно думаю я про себя. Один из них как раз сидит напротив. За старым компьютерным столом, который, если верить удачно сфабрикованным начальником цеха чекам, стоит три моих зарплаты.  Не самых маленьких, хочу вам сообщить по секрету.

                Глава 4.
      
          Железная  дверь на чердак девятиэтажного панельного дома открылась легко и почти беззвучно. К тому же, чтобы не выдавать себя раньше времени, я терпеливо выждал, когда жильцы девятого и восьмого этажей перестанут ходить туда-сюда.  Наконец, звуки в подъезде затихли, и мне удалось  оказаться на крыше строения, возраст которого уже приблизился к тридцати годам. Пригибаясь и оглядываясь, я переместился к карнизу, как раз к той стороне, с которой хорошо просматривался небольшой запылённый двор.
           Нет, я не боялся. Скорее, предпринимал необходимые меры предосторожности. Ведь дело, которому  решил посвятить себя, требовало полной самоотдачи и  прошу прощения, храбрости. К тому же,  очень хотелось обрести преданных единомышленников.   Желающих идти  рука об руку до самого конца. Чтобы ни случилось.
           Я ещё раз осмотрелся. Вроде бы всё спокойно. Эта девятиэтажка окружена такими же безликими и безжизненными домами, так что заметить меня не должны. Это хорошо. Это просто замечательно! Значит, мне удастся уйти незамеченным и провернуть кое-что ещё. Я приседаю на корточки. Из старого полиэтиленового пакета достаю увесистый кирпич, к которому намертво прикреплена бумажка с буквой «П». Это мой отличительный знак. Сегодня, получается, состоится дебют новой организации, жаждущей изменить  этот поганый и продажный мир к лучшему.  «П» - значит «Патриот». Или «Патриоты» - ведь рано или поздно ко мне присоединятся здравомыслящие люди.  Лично у меня по этому поводу не оставалось и малейших сомнений.
           В этом доме по улице Свободы я прожил одиннадцать лет. Точнее, сто двадцать восемь месяцев. В  общем-то, воспоминания об этом периоде жизни у меня довольно приятные. Молодость есть молодость. Да и соседи подобрались адекватные. Кроме семьи из двадцатой квартиры. Вроде люди как люди, а как зарабатывать стали, так даже здороваться сил не находили. Не со мной, нет. Даже со своими друзьями, теперь, увы, бывшими, у которых когда-то неоднократно занимали денег. Обитатели вышеупомянутой квартиры никогда не давали ни копейки даже на похороны, хотя обзавелись дорогой «BMW» одними  из первых в городе. Тщетно пытался я выяснить хоть что-либо о благотворительной деятельности этой успешной и уверенной в себе пары – её просто не было. Даже в мыслях. Вот почему мне довелось очутиться на крыше своего прежнего жилища.
           Осталось совсем чуть-чуть. Необходимо прицелиться, спихнуть кирпич вниз на престижный немецкий автомобиль, убедиться в том, что цель поражена и аккуратно скрыться через один из трёх открытых выходов. В других подъездах на чердачных дверях уже болтались массивные замки. Ключи от которых я,  естественно, требовать не стал.
           Всё. Я приподнялся, и последний раз бросил взгляд вниз. Полная боевая готовность.
          - Помощь не нужна? – поинтересовался кто-то вполголоса у меня за спиной.

                Глава 5.
      
         Я узнал этот голос сразу, хотя прошло добрых десять лет. Женя! Чёрт возьми, это ведь Женя Пульберг! Тот самый, с которым мы дружили с детского сада! Больше двадцати лет, если считать вместе с всякими перерывами и длительными расставаниями.  И я стремительно оборачиваюсь. А вместо вразумительного ответа подскакиваю к своему товарищу и крепко, до хруста в костях, сжимаю его. И он отвечает мне тем же. Как же мы рады этой неожиданной встрече!
         Но сейчас не самое удобное время для всяческих обменов любезностями. Женя прекрасно понимает это.  Он тихо приближается к чердачной двери и замирает возле неё. Точно так же, как делал это всегда в наших детских и подростковых играх  - серьёзно и предельно ответственно. А я стискиваю зубы, чтобы не расплакаться. От  знакомого до боли чувства надёжности и понимания. От осознания того, что рядом всегда будет кто-то, на кого можно положиться. От мысли, что деньги и чёртова карьера – это ещё не всё.
         Увесистый кирпич  смачно опускается на крышу престижной немецкой марки. Вопреки моим ожиданиям, сигнализация почему-то не срабатывает. Что ж, это нам даже на руку. Да. Именно нам. И от этого факта становится очень легко и даже весело. Я совсем теряю контроль над собой и посылаю вслед за камнем  кусок ржавой арматуры, валяющийся у ограждения. Теперь всё идёт по плану – раздаётся омерзительный вой под капотом  «BMW»,  и мы быстро покидаем  свой боевой пост. Чтобы завтра продолжить начатое не так давно дело.
         Хочется о многом с Женей поговорить, вспомнить былое, поделиться планами на будущее. Но мы молчим. Хотя оба прекрасно понимаем, что с сегодняшнего дня будущее у нас общее. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
        - Знаешь, - вдруг говорит он, пока мы быстро двигаемся по уже пыльной улице в сторону центра, - а ведь это они убили Валеру.
         От этих слов я замираю на месте, словно вкопанный. Последняя вера в человечество рассыпается на мелкие острые кусочки, готовые сильно поранить при неосторожном обращении с ними. Я молчу. Молчу и тихо смотрю перед собой на купающихся в первой тёплой пыли беззаботных воробьёв. А потом мы так же тихо продолжаем свой путь к городской набережной.
          Но теперь в моей душе зарождается и крепнет совсем другая Вера… 

                Глава 6.

        К концу года нас уже было семь человек: я, Женя, Саша, Иван, Дима, Антон и его девушка, которую звали Таня. Мы долго колебались с одобрением её кандидатуры. Ещё бы! Дело у нас серьёзное, опасное по всем раскладам. Я даже слегка нагрубил ей и заявил, что незачем, мол, оставлять детей в будущем без матери. Мало ли что может произойти! Она ничего не ответила, а через  пять дней оказалось, что это она, причём без помощников, заблокировала несанкционированный проезд   в заповедную лесную зону. Для этого хрупкой с виду девушке пришлось почти целый день рыть огромную траншею на дороге, по которой любило ездить в лес и почему-то обязательно гадить богатое напыщенное жлобьё. Стоит ли говорить, что этот достойный уважения шаг послужил прекрасным пропускным билетом в нашу маленькую и сплочённую организацию.
           На  первый, и даже второй взгляд, все мы -  вполне обычные люди. Пожалуй, даже для кого-то - достойные члены этого больного окружающего общества. Работаем, ходим в магазины, передвигаемся в общественном транспорте. Саша – так тот уже кандидат юридических наук. Но в этом и есть одно из наших главных правил – до поры до времени оставаться в глубоком подполье. Самая же главная установка, скажем так, фундамент наших воззрений – «Патриот всегда прав». А чтобы не было никаких издержек и спекуляций на этот счёт, мы максимально придирчиво относимся к потенциальным кандидатам в нашу организацию. Где каждый хорошо знает, что может погибнуть не только от хулиганского ножа в подворотне, но и от выстрела своего товарища, если для этого найдутся убедительные основания.
          Чаще всего собираться приходиться у меня. А что? Квартира большая, женой и детьми обзавестись не успел, а родители предпочитают жить своей тихой жизнью в другом конце города и навещать меня лишь несколько раз в году.
          Но сегодня что-то не так. Определённо, случится нечто необычное. Такое предчувствие зародилось у меня сразу после того, как я покинул кровать ранним утром. Хотя…  Да что, собственно, может такого произойти? Чего бояться нам, которые за неполный год видели столько дерьма? И которые бились в подворотнях и подвалах со всяким отребьем разного уровня? Чего? Доблестных «правоохранительных» органов, представители которых ведут себя хуже поганых шакалов? Мести со стороны «обиженных» богатеев и чиновников с пока ещё большими возможностями? Народного гнева? Или, быть может…
        Во входную дверь настойчиво позвонили. Сперва были два долгих звонка, затем один короткий. На этой неделе у нас такой позывной. Шифроваться, знаете ли, приходится хорошенько.
        Я распахнул тяжёлую металлическую дверь и моему взору предстал Женя, весь взмокший от быстрой ходьбы, хотя за окном был довольно холодный декабрь.
        - Вот что, - выпалил он, вваливаясь в моё жилище, - тут такое дело… В общем, Сашка в больнице. Час назад его какая-то пьяная скотина на пешеходном переходе сбила.

                Глава 7.
 
        В общем, всё обошлось малой кровью. Саша провёл в больнице две недели, за которые смог неплохо поправить своё здоровье, главным образом, благодаря ряду ответственных и честных врачей. Да ещё и получить ряд важнейших замечаний по поводу того, как улучшить это самое здоровье. Мы тоже не теряли времени зря и смогли выяснить, кто являлся виновником этого, далеко не рядового, дорожно-транспортного происшествия. И когда многое прояснилось, я несколько дней провёл в глубокой задумчивости и некоторой растерянности. Ещё бы! Ведь не каждый день приходится узнавать, что твой институтский приятель, с которым, в общем-то, удавалось хорошо общаться, на самом-то деле - порядочная скотина.
          Кучников  Дима. Так зовут моего сокурсника. Точнее, Дмитрий Александрович. За то время, что мы не виделись, он многого достиг в материальном отношении, и по последним данным, метил в местные депутаты. Так сказать, разминался перед выборами, обещавшими состояться в середине следующего года. Без особых усилий нам довелось узнать его координаты. И не только это.
          И вот я спокойно и даже радостно сижу на втором этаже элитного  коттеджа, который принадлежит Диме. Уж кто-кто, а я ещё могу называть его именно так. 
          - Ё-моё! – весело лопочет Кучников. – Семь лет! Целых семь лет!
          - Да! – отвечаю я. – Как политех закончили, так и не пересекались!
          - Точно! – бросает он. – Но теперь всё! В любое время года! Где обитаю, теперь знаешь! 
          Он стремительно оказывается возле холодильника и извлекает на свет Божий бутылку дорогой запотевшей водки. Приходится  в очередной раз  напоминать,  что крепче сухого шампанского я уже давно ничего не употребляю. Мой однокурсник понимающе кивает головой и ставит рядом с первой ёмкостью тёмно-зелёную с игристым вином.
          - Да! – бросает Дима после того, как первая стопка следует прямо в его желудок. – Редко видимся! А что поделаешь? Дела! Деньги надо зарабатывать. Суетиться. Иначе за бортом жизни окажешься.
         Плохо, думаю я про себя. Мне ведь хотелось услышать немного другое.
         - А ты что, не женился ещё? – вдруг интересуется он. – Столько баб нормальных вокруг, а ты…
         Мой знакомый не теряет темпа и быстро наливает себе вторую.
         - Хотя, конечно, определиться сложно… - продолжает Кучников. – Я, прежде чем с Ларисой сошёлся, стольких ублажил…  Да и сейчас не против иногда отдохнуть от семейных уз в объятиях какой-нибудь красотки…
          Он наклоняется ко мне поближе и доверительно смотрит в глаза. Видимо, всерьёз верит в пресловутую мужскую солидарность.
          - Но об этом – никому! Я ведь жену свою люблю! И детей тоже!
            Может, вспомнишь что-нибудь хорошее, думается мне. Ты ведь ещё не знаешь, зачем я к тебе заявился.
          Проходит минут двадцать, и Дима основательно хмелеет. Ему хочется поговорить по душам, и я прекрасно понимаю, что в его смрадном и продажном окружении, скорее всего, нет ни одного нормального человека. Сплошные добропорядочные члены общества. Сливки социума. Подонки с регалиями и пенсиями, полученными от таких же уродов.
           - Да у меня всё более-менее, - говорю я, открывая шампанское. – На заводе заместителем начальника цеха работаю. На экскаваторном. Наших ребят иногда вижу. Путешествую много, в основном по средней полосе.
          Невооружённым взглядом видно, что мои новости заботят Диму меньше всего. Если бы не совместная учёба, я был бы для него, пожалуй, обычным быдлом. Люмпен-пролетариатом с дипломом о высшем образовании.
         - Деньги надо делать, Сергей, - сообщает он мне, словно говорит о каком-то невероятном открытии.- Работать. За эти бумажки сейчас можно купить всё. Понимаешь, всё… Иначе вытрут о тебя ноги и дальше пойдут. Да ещё и родичей твоих с дерьмом смешают. А я… У меня всяко бывает… Денег и на взятки хватает, и на жизнь нормальную…
          Я уже сбился со счёта, прикидывая, какой раз он отправляет внутрь сорокаградусную жидкость.
         - Мне тут дед один, пенсионер хренов, в прошлом году нервы хорошо потрепал. Стал  судиться, чтобы дачную дорогу в общественное пользование вернуть. Ему, видите ли, гараж мой помешал! Ох… Хотел я по-хорошему, по-соседски, а не получилось… Пришлось…
         Очень плохо, думаю вновь я про себя. Ну, скажи что-нибудь нормальное! Не молчи! Придурок чёртов, твоя ведь судьба решается!  Этот шанс, возможно, последний!
         - Да, деньги это всё… - говорю я с плохо скрываемой издёвкой, но мой собеседник этого не замечает. – Да ты, вроде, человек не бедный.
         Кучников громко, с наслаждением, смеётся.
        - Да денег много никогда не бывает! Надо расти! Большие дела делать! Я тебе сейчас кое-что по секрету расскажу…
        Омерзительно. Просто омерзительно. Приговор окончательный, и обжалованию не подлежит.
        - Сейчас вернусь, - говорю я. – Мне надо отойти.
        - По коридору прямо до конца и налево! – кричит мой знакомый. – Полотенце любое можно взять!
         Я ухожу в другую половину дома и вытаскиваю из кармана пиджака мобильный телефон.
       - Да, Женя, - спокойно выдаю я в трубку, после того, как соединение установилось. – Информация подтвердилась. Да… Жду… Можешь взять… Хорошо…
        Примерно через полтора часа протрезвевший  Кучников мечется по подвалу заброшенного дома в покинутом селе Петрово, в ста километрах от нашего родного Нережа. Он плохо понимает, что произошло, и даже не пытается держать себя в руках.
       - Суки! Скоты! И ты, Серёга, всегда был быдлом!  Гордым принципиальным дебилом! Вас всех в порошок сотрут!
       Я усмехаюсь. Сейчас мне кажется, что всё выглядит немного по-другому.
       - Деньги, говоришь? – подходит ближе к обезумевшему Диме Женя Пульберг.- Работать, говоришь, надо?
        - Что? – замирает у стены на некоторое время несостоявшийся депутат местного законодательного собрания. – О чём вы?
         Женя ловко пристёгивает Кучникова наручниками к какой-то мощной арматуре.
        - Смотри, - спокойно и уверенно говорит он, - один камушек помыл – одну монетку получил. Два камушка помыл – две монетки получил. И так далее.
         Пульберг указывает правой рукой на большую кучу пыльных и грязных обломков кирпичей разного размера, лежащих возле северной стены.
        - Много камушков помоешь - хватит на то, чтобы спасателей вызвать. Они ведь бесплатно только в кино или по телевизору стараются. У министра коттеджей не меряно, а он нам лапшу на уши вешает про патриотизм и помощь в чрезвычайных ситуациях. Всё понял? Мы через несколько дней к тебе наведаемся!
         Кучников отчаянно затряс головой. Похоже, ему потребуется не одна минута, чтобы хоть как-то собраться с мыслями.
         Мы покидаем заброшенный дом. Товарищи идут к двум нашим автомобилям, а я на некоторое время остаюсь в одиночестве. Интересно, размышляю я, догадается ли Кучников использовать для мытья булыжников растопленный снег? Ведь воды у него здесь не будет до начала апреля. Наверное, сообразит, если жить захочет. Я медленно двигаюсь к белой «Ниве» и внезапно чётко понимаю вот ещё что.
          Дмитрий Александрович Кучников не из тех людей, которые способны в подобной ситуации отрубить себе руку, чтобы выбраться на долгожданную свободу.
 
                Глава 8.
    
        К нашему  всеобщему удивлению, Кучникова не оказалось в подвале покинутого дома. Мы решили навестить его через три дня, но на месте выяснилось, что мой бывший товарищ пропал бесследно. Причём, в прямом смысле этого слова – обильный снег, выпавший накануне, скрыл все следы. Если, конечно, они присутствовали.
         Спешные, и потому бестолковые поиски ничего не дали. Мы решили поскорее возвратиться в Нереж, чтобы подстраховаться на случай провала нашей маленькой организации. Сыграть, скажем так, на опережение. Для того чтобы не дать погибнуть общему делу с такими большими перспективами. О личной безопасности разговоров не велось. По крайней мере, при мне.
          Совсем скоро оказалось, что удивляться нам, видимо, придётся не единожды. После большой аналитическо-информационной работы выяснилось, что Кучников, судя по всему, если не здоров, то, по крайней мере, жив. На его работе вежливо сообщили, что Дмитрий Александрович больше здесь не трудится.
         - Вот как? – с любопытством ответил я в трубку секретарше. – И где же его искать?
         - Не знаю, - всё ещё вежливо, но с зарождающимся раздражением произнесла она. – Теперь это не наш сотрудник. Пусть он и был коммерческим директором, но время идёт… Я, знаете ли, за всем следить возможности не имею…
         - Скорее желания, - изощрённо нахамил я, и быстро добавил:
         - Он что же, лично заявление об увольнении приносил? Или по электронной почте переслал?
         - Лично! – резко отрезала женщина и прекратила телефонную беседу.
          Мы, конечно же, предполагали, что Кучников, невесть как покинувший место заточения, чудом смог протопать километров двадцать до ближайшего населённого пункта по заснеженным полям и перелескам, движимый желанием выжить и затем наказать своих обидчиков. Ведь почти все возможности для этого у него имелись. Включая двоюродного брата, который служил в областном УВД, отнюдь не рядовым офицером. Однако день шёл за днём, неделя за неделей, а пока всё было тихо. Наш сплочённый коллектив поначалу недоумевал, затем стал успокаиваться и расслабляться. Тем более что даже ближайшие родственники Дмитрия Александровича никакой паники не поднимали, продолжая жить привычной жизнью. И это последнее обстоятельство окончательно убедило нас в правильности всего произошедшего.
          И всё же долго отдыхать не пришлось. Война есть война, тем более, такая специфическая, на которой линия фронта проходит Бог весть где, и каждый день тыл меняется с передовой своими местами. Не мы развязали её, но в наших силах поставить в этом неприятном и драматическом мероприятии большую жирную точку. И каждый из нашего боевого отряда сильно в глубине души надеялся, что она будет всё же не кроваво-красного цвета …
                Глава 9.

           Две фигуры стремительно перебежали через пустынную улицу с гордым названием  «Проспект Патриотов». Было около одиннадцати часов вечера, и в этот холодный февральский день в округе царило зимнее безмятежное спокойствие. Люди быстро скрылись в остатках хвойного леса, стараясь оставаться незамеченными.  Пока это удавалось.
          Собственно, целью бегущих являлись не сами зелёные насаждения, а территория за блестящим металлическим забором. Здесь, вопреки протестам со стороны последних здравомыслящих жителей  Юго-Западного района нашего родного Нережа, продолжалось строительство огромного уродливого многоэтажного дома, в связи с чем нещадно принялись вырубать лес и закрыли доступ к детской горке. Стало быть, самое время поддержать разуверившихся в справедливости граждан, и навестить застройщиков. Поговорить, скажем так, по душам. В присущей только нам весьма специфической манере, которая так сильно раздражает власть имущих.
          В этой акции участвуют все наши. Таня, правда, находится в салоне «Нивы» с работающим двигателем. Если что, она будет отвлекать внимание. Или даже первой принимать удар на себя. В зависимости от того, откуда придёт опасность. В машине есть кое-какие причиндалы для вооружённого сопротивления и две канистры с бензином.
           Ну, вот и славно. Оказалось, что именно сегодня стройка осталась без охраны. И вся профильная техника, включая несколько грузовиков, экскаваторов и бульдозеров. Значит, победа будет за нами! Представляю, какой завтра поднимется переполох! А нам это только на руку. Пока «доблестные» стражи порядка кинутся по следу, скорее всего, ложному, наша боевая дружина сможет провернуть ещё несколько важных дел.
           Шесть человек ловко, практически бесшумно оказываются по другую сторону ограждения. Мы уже заранее договорились о личных зонах ответственности. Лишние вопросы и обширные комментарии в данную минуту совсем не в почёте. Разбор полётов состоится завтра. Если, конечно,  всё пройдёт гладко.
            Буквально через десять минут вся техника оказалась выведенной из строя. Пришлось повозиться с бытовкой прораба, потому что первоначально планировалось вскрыть её и устроить изрядный кавардак. Однако понадобилось внести в процесс определённые коррективы, и вскоре строительная подсобка просто загорелась, подожжённая с двух сторон. Теперь следует быстро обдать бензином всю технику и удалиться, оставив позади себя пылающее железо и камень.
           - Да! – довольно громко восклицаю я в мобильный телефон. Впрочем, его звонок уже и так слышен метров за двадцать. – Что, Тань?
          - Менты едут! – быстро и предельно лаконично сообщает она. – Пока на остановке с мужиком каким-то беседуют. Видимо, он поддатый слегка. Хотят, уроды, денег стрясти. Вас через лес вроде не видать, так что…
          - Да тут уже полыхает всё! – бросаю я в ответ. – Что, разве не  видно?
          - Нет! – с искренним удивлением говорит девушка. – Горит сильно?
          - Ну да!
          - Сидите там, и пока не высовывайтесь – советует она.  – Если патруль в сторону Путиловской свернёт, то всё обойдётся. Если нет, то …
            Разговор внезапно прерывается. Мы остаёмся в определённом замешательстве. Пожар совсем скоро разгорится не на шутку, и тогда к месту происшествия заявятся представители всех силовых ведомств одномоментно. Это будет совсем неуместно. Хорошо хоть, что Саша, Иван и Дима живут в пределах десяти минут ходу. Я быстро оказываюсь около них, и три человека шустро растворяются в сосновом лесу. Если они обойдут его с юга, то смогут внести некоторую ясность в происходящее.
            Чёрт! Да почему же она не отвечает! Я дважды попытался выйти на связь, но Таня не реагировала. Неужели всё? Конец? Так не хочется верить в это! Ведь сейчас, именно сейчас мы так нужны городу! И не только!
            Наконец, когда ожидание превысило все мыслимые пределы в такой ситуации, а пожар стал виден однозначно издалека, мы стремительно выкатываемся к нашему автомобилю. Эх!  Будь, что будет! В конце концов, каждый из нас сможет хорошенько постоять за себя. Мы даже прихватили для такого случая обрезки прочной строительной арматуры. Но то, что открылось нашему изумлённому взору на освещённой стороне проспекта, заставило нас изрядно поволноваться.
            Нет, Таня была жива и здорова.  «Нива» находилась в том же самом месте, что и получасом ранее, двигатель работал тихо и аккуратно. Вот только у стоявшего неподалёку милицейского «УАЗа» были распахнуты все двери, а два сотрудника МВД валялись прямо на остановке без всяких признаков жизни. И вокруг не было никого, если не считать высокого худого парня в рабочей коричневой куртке, который молча пялился на мёртвых стражей порядка.
           - Что встали? – несколько грубовато  поинтересовалась девушка. – Валить надо по-быстрому!
          Только сейчас я заметил в её руке длинный окровавленный нож с красноватыми пятнами на лезвии.
            - Это Лёша! – деловито сообщает она, быстро направляясь к нашему старенькому внедорожнику. – Он с нами поедет!
            И тут же, чтобы развеять последние сомнения, наш новый знакомый ловко изымает у патрульных оружие, и затем поджигает какие-то бумаги, находящиеся в салоне. А затем, чтобы отрезать все пути к отступлению, всаживает в третьего, ещё живого, и даже не раненого прапорщика три пули. Тот дёргается несколько раз, и я отчего-то вспоминаю, что у моего школьного учителя математики была забавная фамилия – Скороход.
            Буквально через несколько мгновений наш  белый автомобиль стремительно мчится в сторону Северного района. Дорога совершенно свободна, и это обстоятельство радует всех нас. Хотя едем мы в полной тишине, лишь отмечая про себя, как ловко хрупкая с виду девушка справляется с управлением старенькой машины без гидроусилителя руля.
            И тут я отчётливо и точно понимаю, что теперь у нас есть настоящее оружие. Не арматура, не топор, и даже не травматическое ружьё, а самое настоящее современное оружие с тремя десятками патронов. Плюс-минус, конечно.
           И ещё я вижу в руках Лёши какую-то бумажку. Он так глубоко задумался, что мне удалось вытащить её из его пальцев и посмотреть, что же в ней ценного.
            Ничего. Ровным счётом ничего. Простой кусок плотного гофрированного картона. С крупной буквой «П» посредине.
                Глава 10

            Этой же  ночью, в связи с только что открывшимися драматическими обстоятельствами, мы решили перебазироваться на Сашину дачу, в посёлок Медовка, километрах в двадцати от Нережа. Ключи от загородного дома предусмотрительно удалось прихватить заранее. Конечно, теперь придётся многое в своей жизни пересмотреть, и, вероятно, от многого отказаться. Но от этого никуда не деться. Ведь каждый день приходиться что-либо выбирать. И это, поверьте, не так-то легко. Особенно, когда на чашах весов находятся очень значимые вещи.
             Алексей Уткин. Так зовут нашего нового знакомого. Он без малейших раздумий принял предложение поскорее убраться за город. Интересно, а какие ещё в подобной ситуации у него были варианты?
             За те несколько дней, которые у нас стали своеобразными «каникулами», многое прояснилось. Оказалось, что  новый знакомый, собрал из своих старых проверенных друзей небольшой мобильный отряд, преследуя вполне справедливые цели. О нашем существовании он знал совсем немного, но решил присоединиться заочно, поэтому и оставлял после себя опознавательные знаки с буквой «П». В тот вечер мы буквально вытащили его из рук продажной Фемиды. Из его слов, правда, выяснилось, что милицейский экипаж ничего не знал о личности Уткина, а просто принял его за нетрезвого гражданина, и хотел чем-нибудь поживиться.
             - Собакам – собачья смерть! – выдала на этот счёт Таня, и все с ней  согласились.
              Таким образом, наша боевая организация сразу выросла на шесть человек, доведя свою численность уже до тринадцати единиц. Алексей с жаром убеждал нас, что в нужное время он лично сможет поднять на какую-нибудь мощную операцию до сотни бойцов. И вы знаете, мы ему поверили. По крайней мере, такая раскладка казалась всем подходящей.
             Всё было бы хорошо, если бы не ухудшающаяся обстановка вокруг. Власть, точнее её остатки, судорожно пыталась взять ситуацию под свой извращённый контроль. Пожалуй, она даже добилась в этом определённых успехов. Только для себя. А несколько десятков инакомыслящих просто сгинули без следа. И мы точно знали, чьих это рук дело. Хотя по телевизору и Интернету мелькал стопроцентный глянец. О том, как хорошо и привольно живётся вокруг, а тем более, в Центрально-Сибирской Федерации. Как, вы не слышали о Федерации?
              Лет пятнадцать назад возникли сильные сепаратистские движения в разных концах планеты. Корсиканские экстремисты вместе с одноимённым островом оттяпали себе кусок южной Франции, Италия развалилась на две неравные в социально-экономическом положении части, которые постоянно враждовали между собой. Румыния присоединила к себе Молдавию и Северную Буковину, хотя в Карпатах им сильно досаждали мобильные группы вооружённых повстанцев.  Турция ловко вернула назад часть территорий, потерянных к концу ХIХ – го  столетия, включая земли Греции, Болгарии и Албании.  Весь Сахалин  пылал огнём, а наша поганая власть с большим трудом сдерживала притязания Китая и Монголии на ещё пока российские территории. И при всём при этом в средствах массовой информации было очень мало правды, которая, как оказалось совсем скоро, выпускалась крайне дозированно под чутким руководством специальных служб. Поэтому большинство населения России находилось в неведении, и даже поддерживало актуальную идею о жестоком наказании всех тех, кто пытается нарушить конституционный порядок.   Как вы понимаете, речь, в первую очередь, была о нас.
          И вот примерно в это самое нелёгкое время Россия стала Центрально-Сибирской Федерацией. И если в центре, до Урала, существовала видимость порядка и стабильности, то дальше развернулась практически бесконтрольная вакханалия. Судя по обрывочным и противоречивым сведениям, доходившим до нас, в Сибири и Приморье действовало до десяти автономных правительств, враждовавших между собой. Оттуда постоянно прибывали беженцы и раненые с инвалидами, но власть ловко раскидывала всех по разным местам, вкладывая большие средства в информационную войну с собственными гражданами. И пока выходила в ней победителем. Хорошо хоть, что ядерное и прочее подобное оружие оказалось прочно заблокировано, и в своё время весьма удачно большей частью приведено в полную негодность, поэтому все боевые действия велись, скажем так, довольно хрестоматийно. Странно, что другие вооружённые формирования, в том числе, и за границей, также оказались отрезанными от средств массового поражения.
            Все мы ожидали новых, если угодно, революционных потрясений. Сейчас был тот самый момент, когда власть могла значительно упрочить свои шаткие позиции. Чтобы навести «элементарный» порядок, как любил вещать с трибуны нынешний президент. Чтобы застроить всё и вся новыми предприятиями для производства кучи бесполезных товаров. Чтобы заработать ещё больше. Чтобы развести руками в одной из передач, признавшись, что очередная пенсионная реформа с треском провалилась, и теперь всем придётся работать семь дней в неделю, в том числе и на бесплатных общественных работах. Чтобы с почётом провожать на «заслуженный» отдых своих единомышленников, которые вообще-то всегда именовались лизоблюдами и подхалимами. Чтобы заказывать себе всё новые и новые дорогие импортные автомобили, рядом с которыми частенько почему-то всплывают слова о патриотизме и Родине.
            Безусловно, активные действия, причём с обеих сторон, не заставили себя ждать. Мы, правда, всё никак не могли определиться с характером предстоящих боевых акций. Слишком  разные имелись на этот счёт предпочтения. Пока в один из первых весенних дней Алексей, втихаря ездивший в Нереж, не внёс стопроцентную ясность в наш животрепещущий вопрос. Он вернулся в Медовку около восьми вечера, и немного поучаствовав в совместных дебатах, безаппеляционно заявил:
           - Тут и думать нечего. Надо губернатора мочить. Пока за границу не смотался. В какую-нибудь из последних благополучных стран.
          Мы притихли. Чёрт! Такая простая мысль, и  не приходила в наши светлые головы. Конечно, губернатор – это серьёзно. Это – знаковое мероприятие. Если угодно, заявка на прочное место в высшей лиге, если использовать спортивную терминологию.
          - Я уже почти всё продумал, - говорит, не сбавляя оборотов, Уткин. – Мне эта идея давно симпатична. И не только мне.
          Да это понятно. После того, как несколько малоимущих семей вышвырнули на улицу за неуплату непомерных коммунальных платежей, рейтинг нынешнего губернатора, и без того низкий, упал почти до нуля. Как и отчисления налоговых платежей с подконтрольных ему предприятий в области. Но всё-таки, акция такого масштаба… Тем более, сейчас, когда у МВД, госбезопасности и армии действительно развязаны руки.
          - Мне кажется, время для этого ещё не пришло, - осторожно говорю я. – Опять же, потребуется больше людей и оружия…
          - Господин Андреев, наш областной начальничек, три дня назад дал команду в ГУВД, чтобы двенадцать задержанных правозащитников пропали без вести. Навсегда, – резко, без всяких переходов сообщает Алексей.
          И он оглядывает нас цепким, внимательным взглядом. А чтобы окончательно добить всех, медленно говорит:
         - Я с сыном его дружу с детства. Он и рассказал про это по большому секрету.
        И уже у двери, оборачиваясь, как бы между прочим, добавляет:
         - Он с нами в операции участвовать будет. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
          Мы молчим. А что говорить? Как известно, рыба гниёт с головы. И если глава областной администрации совершенно спокойно получает месячную зарплату, сопоставимую со стоимостью нового приличного автомобиля, то, что ещё нужно для дополнительного убеждения?  Однако у Алексея имеются ещё некоторые аргументы в арсенале, которыми он и сметает начисто наши последние опасения в успешном исходе предстоящего мероприятия.
            - Два дня назад в областной больнице писатель Шилов умер.
          Кажется, кто-то говорил мне об этом. Шилов, вроде, в возрасте был. Да и жил в последнее время один в старенькой квартире. Раз в год его областная элита как свадебного генерала куда-нибудь вытаскивала. А он по наивности ходил на эти лживые мероприятия и заседания, искренне надеясь достучаться до мёртвых сердец безликих политических функционеров. 
            - Слишком долго «Скорая» до клиники добиралась. Московский проспект перекрыт был. Губернатор ждал футбольную команду из Москвы. Вот так вот.
           И он вышел на улицу, с грустью махнув правой рукой.
   
                Глава 11.

           Почти месяц ушёл на подготовку нашей масштабной операции.  Мы, по настоянию Уткина, познакомились с сыном Андреева. В первое время, скажу вам по секрету, возникли некоторые сомнения в его адекватности. Но они улетучились. Не сразу, но сгинули, причём без остатка. Особенно после того, как Павел (так звали нашего нового товарища) кое-что рассказал из жизни местной элиты.
           Пашке было восемнадцать, когда он серьёзно повздорил со своим папашей, и заодно со многими своими родственниками. Молодой и наивный, он искренне надеялся, что отец вот так, после простого разговора, захочет изменить что-то в своей жизни. Видимо, дискуссия разгорелась нешуточная, потому что совсем скоро Павла призвали в армию, да так, что ему даже пришлось повоевать на Дальнем Востоке. Отец быстро забыл о существовании своего отпрыска, а Паша, когда вернулся в Нереж, стал жить у своей одинокой бабушки. Он устроился на работу простым грузчиком, и никаких отношений с продажными и напыщенными родственниками иметь не хотел. На его счету, кстати, были несколько серьёзных акций, в том числе, сожжение общественной приёмной правительственной партии «Неделимая Россия». Павел, в связи с вышесказанным, и не мог просто так устранить, или, скажем, нейтрализовать отца. Последнего уже второй год усиленно охраняли, как и многих других высших чиновников. Но бабушка Нина Фёдоровна с сыном, то есть губернатором, изредка виделась. Родная кровь, говорила она в таких случаях и прятала глаза от соседей по лестничной площадке. Вот поэтому Паша и имел представление о том, что творится за кулисами у местной знати. Однако Нина Фёдоровна два месяца назад отошла с миром к Господу, и на её похоронах присутствовали десятка два пенсионеров, а вот сыночек и его жена отделались коротким телефонным звонком. Как вы понимаете, такой расклад рейтинг губернатору не увеличил. 
           Сегодня последняя суббота марта. На улице совсем тепло, хоть ложись и загорай где-нибудь в безветренном месте. Нам это только на руку, потому что одеты мы легко и просто, сможем, если что, быстро раствориться в городских джунглях. Не то, что патрули внутренних войск. Они теперь повсюду, и ходят, ёлки-палки, всё ещё в зимней форме. Как они собираются преследовать потенциальных нарушителей?
          Мы сидим в двухкомнатной квартире покойной Нины Фёдоровны, на улице площадь Ленина, дом 15.  По имеющимся у нас сведениям, сегодня кортеж из четырёх автомобилей двинется из резиденции губернатора к зданию областного законодательного собрания. Маршрут слишком короткий, чтобы с нашей стороны была допущена ошибка. Хотя, вроде, всё  предусмотрено. И нас - двадцать три крепких тренированных человека с огнестрельным оружием на руках. Часть наших товарищей рассредоточена на пути наиболее вероятного следования машин, а я, Женя, Таня, и Паша находимся  на пятом этаже массивного старого дома в самом центре Нережа. Окна квартиры предусмотрительно распахнуты, а вот прочная металлическая входная дверь закрыта на все замки, включая обычную щеколду. У  нас - своя задача в сегодняшнем масштабном мероприятии;  о её неординарности красноречиво свидетельствует автомат АК-47 с двумя рожками патронов возле северной стены. Как говорится, чем богаты, тому и рады. 
           Пока всё тихо. До условленного времени -  около двадцати минут, и мы  стараемся расслабиться, насколько это возможно в подобной ситуации.
          - Твои? – спрашиваю Павла, кивая головой на огромную полку с кучей всяческих дисков.
           - Ага, - отвечает он, и лицо его несколько разглаживается. – Может, поставим что-нибудь?
           - Валяй, - произносит Женя. – Что-нибудь на твой вкус. Я тебе доверяю.

                …where have all the Swinging Londoners gone?
                Ossie Clark and Mary Quant
                And what of Christine Keeler,
                John Stephen and Alvaro…

           - Kinks – это здорово! – справедливо замечает Таня. – Вроде песни как песни, а так цепляют!
            Мы тихо слушаем, и когда заканчивается эта чудная композиция, Паша быстро поднимается со стула.
           - Сейчас! – говорит он.- Надо поставить тематическую песню. На злобу дня.

                ...сколько веры в глазах отставных палачей…
                И не дай им опять закатать рукава!
                И не дай им опять закатать рукава!
                Чёрные фары у соседних ворот.
                Люди. Наручники. Порванный рот.
                Сколько раз, покатившись, моя голова
                С переполненной плахи летела сюда.
                Родина…

            Заслушавшись, мы не сразу сообразили, что со стороны улицы Маркса доносятся беспорядочные сухие выстрелы.

                Глава 12

           Началось. Настал, если угодно, момент истины. Наша отчаянная четвёрка выглядела со стороны пожалуй, слишком  эффектно и где-то даже театрально, с той лишь небольшой разницей, что мы могли расстаться с жизнью по-настоящему и очень даже скоро. Что ж, это был наш осознанный и выстраданный выбор. Других вариантов мы не видели.
      -Да! - вдруг громко бросает Женя в трубку. - Уже? Точно? … Хреново...
       Он быстро оборачивается к нам и сообщает:
      -Готов губернатор наш! Сейчас Тимофей отзвонился, он всё своими глазами видел!
      Мы молча переглядываемся. Странно, но никакой особой радости, по крайней мере у меня, не ощущается. Вроде одержали большую и значительную победу,  а на душе как-то не очень...
     -И это... - продолжает наш товарищ, — сейчас со стороны аэропорта колонна солдат в нашу сторону движется. Со всякой опасной техникой для нашего уничтожения. Наши Тимохе об этом сообщили. Во дела! Тут чёрт знает что творится, а связь отличная! Эти мобильные операторы в другой стране, что ли, живут?
      Я слушаю  его слова и чувствую себя довольно спокойно и уверенно. Может, это из-за того, что у нас приличный боевой опыт? 
     - Так аэропорт вроде того... не работает, - замечаю я, вслушиваясь в происходящее на улице. - Какого хрена там солдаты делают?
     - Видать, хотят контролировать до последнего. На случай внезапного бегства, - произносит Женя.
     - Бегства куда? - с изрядной долей иронии интересуется Таня.
      И ей уже никто ничего не отвечает, потому что выстрелы на улице вовсю перемежаются с каким-то  разрушительным шумом. Паша слегка выглядывает в окно и буквально через пару мгновений ловко посылает несколько пуль в сторону театра оперы и балета. Бывшего театра оперы и балета.
       Я гляжу на улицу. Так и есть. Сторонники нынешней власти на своих уцелевших спецмашинах пытаются прорваться к месту покушения. Они могли бы сделать это гораздо быстрее, но возле центрального загса их встретили наши. Постарались продемонстрировать всю серьёзность своих намерений, в результате чего десять... или нет, побольше... человек пятнадцать уже никогда не проголосуют по очередной указке за "перспективного" кандидата в президенты.
       Мы методично стреляем по нашим противникам. У них, пожалуй, ещё много сил и средств. Оружия, средств связи и информации. Видимо, где-то в столице у нынешней власти есть современные и боеспособные самолёты, которые рано или поздно взмоют вверх и двинутся в сторону охваченного волнениями Нережа.  Они, наверное, даже готовы умереть за свои идеалы. И мы им позволим это сделать. Более того, активно поспособствуем.
       А пока нашей четвёрке приходится контролировать центральную площадь. Делать это удаётся пока достаточно просто. Всё-таки подготовка к  выступлению заняла месяц, не меньше. Кроме упомянутых автоматов мы запаслись всякими легковоспламеняющимися жидкостями и разнообразным холодным оружием. Во внутреннем дворе дома даже стоит наша боевая "Нива". Паша до этого колдовал с ней дня два и клятвенно обещал, что теперь она, ежели чего, взорвётся весьма недурственно, ровно через минуту после того, как тронется с места.  И двор дома, к нашей радости, глухой, так что единственную въездную арку мы спокойно держим под прицелом.
     - Пошли! - резко командую я, когда стрельба затихает на некоторое время. -Успеем!
      Мы стремительно выкатываемся на улицу. Подбираем оружие, патроны, какие-то солдатские сумки и не забываем при этом стрельнуть в сторону противника. Тот, правда, временно деморализован и отступил аж к центральному рынку. Таня тем временем быстро оценивает ситуацию и поджигает два выведенных из строя армейских грузовика, блокируя тем самым въезд на площадь со стороны улицы Кирова. Отлично, чёрт возьми! Ведь по этой городской магистрали могли бы проехать танки с бэтээрами, а теперь им придётся протискиваться по узким улочкам старого города. Всё идёт просто прекрасно и через каких-то пять минут нам удаётся  целыми и невредимыми вернуться на исходный рубеж.
      - Всё! - орёт со всей дури нам в лицо Пашка, который прикрывал нас. - Уже вся область полыхает! Из Нового Нережа братва на десяти машинах к нам чешет! Человек сто, не меньше! Они местную часть внутренних войск разоружили на хрен!
      Я смотрю в его возбуждённое лицо и от мгновенного прилива сильных эмоций даже плохо сейчас соображу, о чём он  говорит. Наверное, о чём-то хорошем и значимом.
      - Левый берег наш! Наш, ты понял! - продолжает орать он. -  Слышишь, Серёга! Все пути железнодорожные перекрыты! Они уже ничего не изменят! Ничего!
      Я даже не могу стоять от волнения и присаживаюсь прямо на пол, продолжая стискивать в руках автомат. Это - победа?  Финальная жирная точка? Или пока ещё многоточие?...
      - Да что там область! - продолжает Пашка. - Из Липска отряды к нам движутся! Говорят, федералы как зайцы по кустам разбегаются! Победа, братцы! Победа!
       В ответ со стороны центрального рынка раздаются сочные звуки выстрелов. Совсем скоро к ним просоединяются артиллерийские залпы и шум от палящих по нам тяжёлых пулемётов. Вокруг всё начинает ходить ходуном, густая едкая пыль заволакивает пространство вокруг и нам приходится срочно перебазироваться вниз. Как назло, в этот важный момент окончательно перестаёт работать мобильная связь. Теперь следует полностью рассчитывать только на себя. Хотя вроде, Тимофей со своей группой  рядом. Выручит, если что.
       Совсем скоро вокруг наступает форменный ад. Осколки, пули, куски кирпичей и штукатурки, битое стекло, падающие на головы ветки, кто-то сильно стонет неполалёку, а мы должны держаться. Держаться до прихода наших, когда бы это не произошло.  Да и показать чёртовой власти, на чьей улице всё же наступит в скором времени праздник.
       Всё. Именно так. Буквально через секунду я понимаю, что, скорее всего, не выживу. Потому что этот снаряд будет мой. И знаете, о чём я подумал в этот момент?
        Тяжело ли было Пашке готовить покушение на собственного отца?

                Глава 13

       И всё-таки мы добились своего. Действующая власть не смогла удержаться более месяца после нашего мощного выступления. Она судорожно пыталась навести хоть какое-нибудь подобие порядка, но из этого ничего не вышло. Федерация рухнула, рассыпалась, как упавшая с крыши мартовская сосулька. Все регионы спешно стали праздновать победу над ненавистным режимом и формировать разнообразные комитеты, правительства, министерства, комиссии и тому подобное. И всё было бы ничего, если бы в дело опять не вмешалась гнусная обывательская природа вкупе с идиотской послереволюционной эйфорией и огромным количеством неучтённого оружия. То тут, то там регулярно происходили вооружённые столкновения между не пойми кем и, естественно, их оппонентами. В таких условиях говорить о каком-либо созидальном труде было занятием неразумным, и по внешним границам государства, пусть и довольно призрачным,  соседями были введены беспрецендентные меры предосторожности. Возможно, в этом и присутствовала определённая логика. А что? Пусть они там перережут друг друга, а кто выживет, тот, по определению, умнее. Ему и будем говорить, что и для чего делать. В смысле? Почему не будет? А куда деваться нищему и озлобленному  бюргеру, у которого, пожалуй, святого ничего и не было?
         Правда, многое для меня прошло мимо. Я был расстрелян около года назад, как и большинство моих товарищей по оружию. Расстрелян на окраине Нережа, прямо на краю огромного песчаного карьера. Ну, там ещё напротив кафе "Карамболь" когда-то находилось. Да-да, возле перекрёстка, где поворот в сторону микрорайона Придонской! В моё тело попало не менее семи пуль, и его с остервенением спихнули в самый низ, да так, что очутившись возле  таких же как я, казнённых патриотов, к моим ранам добавился и серьёзный перелом ноги.
          Но я выжил. Чёрт возьми, я не подох, как искромсанный дробью загнанный волк! Я совершенно не помню, сколько времени провалялся в карьере. Наверное, день. Или два. Трупы скатывались сверху один за одним. Власть, теряющая контроль над массами, звереет. Она тут же совершает кучу кровавых ошибок, подписывая тем самым себе окончательный и жестокий приговор. И точно так же совсем скоро избавляется от недавних соратников, с сатанеющим надрывом расстреливая их подальше от людских глаз. Только от людских ли? Торопливо проходить мимо кровавого погоста и делать вид, что ничего не происходит - человек ли ты после этого?
      Целый год, или даже больше, я заново учился всему. Ведь после расстрела я мог только дышать. И слегка шевелить губами. Меня выхаживали, словно новорождённого, с той небольшой разницей, что в какой-то момент я пришёл в сознание и стал, как мог, способствовать этому нелёгкому процессу. Глотать пищу вместе с пригоршней лекарств, делать специальные упражнения для ослабевших мышц, поворачиваться на бок в течение целых десяти минут и орать при этом от жуткой боли, пронизывающей всё, даже кончики ногтей. Я полгода валялся пластом и был на седьмом небе от счастья, когда смог привстать в кровати и первый раз за это время помочиться в специальную ёмкость. Сам, без посторонней помощи.
       И вот тогда то я и начал творить. Записывать свои воспоминания, рифмовать непослушные поначалу слова и предложения, сочинять сказки и притчи для детей, которые обитали поблизости. Вокруг продолжали идти перманентные боевые действия, учителей, прямо скажем, не было, и немногочисленная детвора быстро привыкла к моим вечерним литературным чтениям. И я всегда старался оправдать их высокие  и серьёзные ожидания.
       Ах да, я совсем забыл сообщить, что теперь обитаю в селе Петрово, примерно в сотне километров от разрушенного и изгаженного Нережа. Здесь есть пару десятков домов и относительное затишье.  И спас меня Дима Кучников вместе со своей женой и четырьмя детишками. Тот самый Кучников, которого мы когда-то бросили подыхать зимой в этом самом Петрово, приковав наручниками к старой арматуре! 
       Я никогда не беседовал со своим товарищем на эту щекотливую тему. Мне вполне было достаточно того, что я снова мог передвигаться, пускай и с трудом, и что я кому-то нужен в этом странном и сложном мире. Да даже если бы и спросил, Дима всё равно бы ничего не ответил.
       Как и тем ста десяти людям, которых он спас за последний год.

                Глава 14               
         
         Мне нужно много ходить для поддержания положительных тенденций в своём организме. Много - это где-то километр на юг, по старой просёлочной дороге, и столько же назад. Мышцы снова будут побаливать, сердце станет усиленно колотится, но я прекрасно понимаю, что это просто нужно делать, и точка. В моих руках толстый и удобный посох, а на боку болтается обыкновенный восьмизарядный пистолет. Это Дима настоял. Да я и сам знаю, что вокруг полно разного отребья, и время от времени наши товарищи вступают с ним в бой.
         Я отошел от села метров на двести и оглянулся. Я всегда так делаю, тем более, что мне есть чем полюбоваться. А что? Наше уютное Петрово стоит на очень обрывистом берегу речки Кобылья Снова, и попасть в него можно только со стороны Каменки. Речная долина обильна заросла лесом, и лишь на горизонте виднеется красивый пологий холм. На дворе - конец сентября, а вокруг всё ещё тепло и даже я, ослабленный месяцами болезни, гуляю сейчас в лёгком и удобном свитере с высоким горлом.
          И всё-таки наше Петрово - не просто заурядное поселение. Дима с товарищами не терял времени зря и соорудил здесь небольшую, но вполне боеспособную крепость. Наши дома  по периметру окружены глубоким и широким рвом, к которому примыкает каменная стена. Для этого, кстати,  пригодились несколько полуразвалившихся строений, которые мы аккуратно разобрали на кирпичики и дощечки. Найденные где-то запасы цемента были весьма уместны, а в довершение всего мы совсем недавно возвели две смотровых башенки в разных частях села. Не знаю, чем их обработал наш химик-самоучка Коля, но только эти конструкции не горят. То есть совсем.  И, кстати, месяц назад на нас пытались напасть какие-то странствующие отморозки. Да так, ничего особенного, тем  более, что пятеро из них похоронены неподалёку, на своеобразном братском кладбище.
        Я внимательно, уже в который раз осматриваю нашу маленькую, но грозную крепость. Возможно, она будет расширяться и крепнуть. Только мне, пожалуй, не очень бы этого хотелось. Ведь это не будет свидетельствовать о наступившей стабильности и победе простого человеческого взаимопонимания.
        Вдруг до моих ушей долетает странный шум. Я замираю. Где-то поблизости происходит нечто странное. И не очень хорошее, если верить собственным предчувствиям. Я спешу туда, к склону большого холма, если слово "спешу" уместно для того вида передвижения, которое мне доступно.
        Чёрт! Так и есть! Несколько великовозрастных дебилов пинают ногами скрючившегося на земле мальчишку! Меня потрясает то, что руководит этими обезьянами беременная потрёпанная деваха лет двадцати с сигаретой в руках. Это не наши. Я своих очень хорошо знаю. Они не станут делать ничего подобного. Иначе... Да не станут, и всё.
       - Убейте этого урода! - визжит  животное женского рода. - Чё он живёт рядом с нами! Дай ему, Вась! Пусть сдохнет!
       Почему урода, думаю я. Ведь у этого маленького человечка всё вроде на месте. Руки, ноги, голова. В конце-концов, кто дал вам такие полномочия - вершить суд над себе подобными? Странно, но я почему-то тотчас же с некоторым замешательством вспоминаю о событиях прошлого года.
       - Стойте! - кричу я, хотя выходит это из рук вон плохо. - Оставьте его в покое!
      Они оборачиваются. Ну точно, это ублюдки из соседней Каменки. Хотя до неё добрых десять километров, но получается так, что подобная мразь готова в поисках дьявольских приключений добраться и сюда. Скучно им там, что ли?
       - Ещё один такой же! - с каким-то сатанинским наслаждением громко произносит она. - Давай и его сюда!
       Два быка продолжают избивать мальчика, а трое быстро бросаются в мою сторону. У них, пожалуй, есть всё - здоровье, молодость, силы, приличное питание. Не хватает, пожалуй, одного. Никого из них ещё не расстреливали.
       И я спокойно вступаю в бой. Мне даже не хочется доставать пистолет. А что, разве я зря ежедневно изнуряю себя приседаниями и отжиманиями? Раз! - и от мощного удара моей сучковатой палки один из нападающих оседает на землю. Два! - второй с переломанной рукой резко отшатывается назад. Третий замирает на месте и тупо смотрит на меня.
      - Беги! - говорю ему я и он послушно улепётывает в сторону леса.
       Всё-таки мне пришлось два раза выстрелить, чтобы спасти жизнь мальчишке. Одна из пуль после долгого свободного полёта приземлилась в густую желтеющую траву, а вот вторая всё-таки угодила в ногу одного из подонков. Но не смотря на это, он, равно как и остальные его товарищи, быстро ретировался.
       Ну! Быстрее, Серёга! Может, счёт идёт на секунды! Я пытаюсь как можно скорее очутиться возле избитого ребёнка. По крайней мере с расстояния в пятьдесят метров заметно, что он шевелится. Жив! Значит, жив!
       Я опускаюсь к небольшому окровавленному телу. Он дышит! И пытается что-то говорить! Значит, я успею! У нас есть пару врачей, ну... не совсем дипломированных специалистов, но всё-таки опыт работы в медицине катастроф у ребят имеется. И кое-какие лекарства. Вместе с передвижным хирургическим блоком.
       Мне хочется понять, каким образом безопаснее нести мальчика. Всё-таки идти в Петрово за помощью не очень разумно. Я оглядываю юнца и тут вдруг понимаю, за что ему досталось от озверевших от безделья и безнаказанности скотов.
       Костыли. Я вижу поблизости маленькие детские костыли. Вот что значит слово "урод"! Да он, как и я, просто не может хорошо ходить! Суки! И это послужило основанием для казни?! Какие же вы суки! А-а-а!!!!
       Я всё-таки умудряюсь более-менее ловко охватить мальчишку и двигаюсь в сторону села. Всё будет хорошо! Всё совсем скоро будет хорошо! Ведь плохо уже было... Потерпи, маленький...
       - Меня Феликс зовут, - говорит вдруг тихо парнишка, всматриваясь в моё лицо своими большими чистыми глазами. - Чего они... В который раз уже...
        И я, забыв о боли, войне, президентах и бандитах, со всех ног мчусь в нашу крепость. Ветер дует прямо с севера, полощет свитер на моём похудевшем теле и вышибает солёные слёзы из глаз, а я лишь ускоряю темп.
        А, может, это были слёзы вовсе не от ветра? 

                Глава 15

       Мы всё-таки сделали это. Изменили и переустроили в лучшую сторону наш странный мир. Пусть на локальном участке в пять квадратных километров, пусть на год, на два, но сделали. Иначе и быть не могло.  Нас уже две с лишним сотни, и, странное дело, многие вооружённые и многочисленные банды обходят Петрово стороной. Пожалуй, у них есть на это все основания.
       Феликс выжил и быстро пошёл на поправку. Он действительно с рождения не мог толком ходить, а последнее происшествие, к сожалению, здоровья нашему герою не прибавило. Впрочем, сильно и не пошатнуло. И сейчас мальчишка сидит в кровати, укрывшись тёплым одеялом, и слушает мою последнюю сказку, которую я сочинял до самого рассвета. Он ничего не говорит. Точнее, говорят его восторженные глаза и слегка открытый от удивления рот. А большего мне и не надо. Значит, моё творение одобрено в печать на все сто. Так... Какой же заказать тираж книги? Тысяч двести, для начала, хватит, весело думаю я про себя. Ничего, придёт время и можно будет действительно что-нибудь издать для потомков.
         У нас всё спокойно. К вечеру мы ожидаем возвращения Кучникова с товарищами. Он поехал в сторону Нережа на разведку. Для этого пришлось сформировать отряд из двадцати добровольцев, хорошенько вооружиться и взять всяческий хлам, чтобы обменять его на другой, более полезный для нас. Деньги, как и государственные ценные бумаги, сейчас, знаете ли, не в почёте. Наши товарищи выдвинулись в эту экспедицию на трёх стареньких внедорожниках. Мы их для этого только и используем. Тем более, что запасов бензина у нас не более шестисот литров.
         Сегодня всё прошло удачно. Наши друзья возвращаются с добычей и свежими новостями. Впрочем, одна из них требует особого внимания и поэтому после ужина мы собираемся на нашей небольшой площади.
        - Вот что, братцы, - говорит Дима и мы видим, что слова даются ему нелегко. - Тут такое дело... Не сегодня-завтра через наши края на столицу Ульрих со своими отрядами идти будет. Война, в общем, начнётся... Точнее, к нам придёт...
       Мы молчим. И тогда он тихо, доходчиво и долго говорит нам о диких дивизиях Ульриха, о том, что вся Европа находится под его безжалостным каблуком, о том, что остановить этого странного человека может, по-видимому, только чудо. Мы продолжаем молчать. А что говорить? Вроде и так всё ясно. К боевым действиям нам не привыкать. Тем более, если ты защищаешь не только свою жизнь или имущество.
        - Я тоже пойду воевать! - вдруг серьёзно заявляет Феликс. - Дайте мне какое-нибудь оружие! Меч очень даже подойдёт!
         Я тихо улыбаюсь. Успеешь ещё. Может быть...

                Глава 16

        Первые отряды Ульриха вместе с предводителем показались напротив Петрово к вечеру следующего дня. Местность здесь была сложная, поэтому решено было не спешить с форсированием маленькой, но коварной речки с поэтическим именем Кобылья Снова.
        - Что это за название такое? - уже в который раз ворчливо интересовался седой главарь у одного из перебежчиков. - Странные названия, однако, в ваших краях!
        И не дожидаясь ответа, он вновь углублялся в изучение карты и оперативных донесений разведки.
       Армия Ульриха была хорошо оснащена. Нет, атомное и химическое оружие ей в руки пока не попало, а вот что касается всего остального... Танки, пушки, куча вполне приличной бронетехники, всяческие автомобили.... Своих врагов Ульрих не жалел. В конце-концов, думал он наедине с собой, я очищаю мир от трусов, предателей, паразитов и калек. Пусть выживает сильнейший. Пусть кто-то один обладает этим миром и формирует в нём новый, правильный и настоящий порядок. Что это за порядок, победитель половины мира пока не очень-то хорошо и представлял, а пока хотел настоящего сражения. Встречи с сильным и серьёзным противником, который бы его, барона Ульриха, сделал бы ещё сильнее и непобедимее.
       - Через час надо выступать... - пробормотал он сам себе под нос. - Ужинать и отдыхать на новом месте  будем...   
       Разведка уже донесла ему, что в крепости на высоком холме двести с лишним вооружённых человек готовятся очень дорого продать свою жизнь. Это, конечно, ерунда, если вспомнить, что целые дивизии просто так сдавались Ульриху в плен. Настоящие боеспособные дивизии, укомплектованные вполне прилично. А здесь... Буквально три роты не пойми кого... И всё же барон не спешил. Он продолжал что-то молча обдумывать, всё так же в глубине своей стопроцентной военной души надеясь на встречу с достойным противником...
       Ульрих вышел на пологую вершину желтеющего холма и приставил бинокль к своим внимательным глазам. Так... Вот обрыв... Лес... Дорога... Забавная крепость... Такая не один час времени отнимет, если придётся штурмовать... Ещё обрыв... А это что? Что за чёрт?
        Барон медленно опустил бинокль вниз, и лишь частые моргания век выдавали его чрезмерное волнение. Так он стоял минуты две, напряжённо вглядываясь, но почему-то не в сторону противника, а в удивительно чистое и спокойное сентябрьское небо.
       - Мы уходим, - вдруг сказал он своим командирам. - Отступаем в район Тербунов.
        Командиры молча удалились. И даже если у них были свои мнения на этот счёт, они оставили их при себе. Иначе это не была бы непобедимая армия барона Ульриха...
        Барон, как обычно, двигался в своём автомобиле сзади, наблюдая всю мощь созданной им военной машины. Ветер тихонько шевелил придорожную траву, солнце должно было сесть минут через пятьдесят, а скоро придётся объяснять подчинённым мотивы своего недавнего решения. И всё же грозный полководец был счастлив. Сегодня он всё-таки повстречался с достойным противником.
        Маленьким мальчиком в самодельной инвалидной коляске, размахивающим игрушечным мечом  в нежных лучах сентябрьского солнца...

                май 2011г. - октябрь 2011г.