Глава 6. Нормальная жизнь?

Так я стала работать в почтовом отделении Нара. Несмотря на то что, номинально я оказалась подручной Меньшикова-младшего, которого я начинала побаиваться, ничего страшного в моей должности не было. Да и парень этот не такой уж противный, просто от рождения задавлен тяжестью километрового имени. В миру, кстати, его давно уже переделали в Рассела, не бог весть что, но если вспомнить первоначальный вариант, то терпимо. Да и странно в Наре начинать войну из-за имени: Дэррэк Арни и Райсел-эр-Детрюш-Саффин Меньшиков-младший были тут вовсе не уродливыми рудиментами войны 1812 года или следствием работы масонов-лингвистов, а так…даже не скажу, что наиболее яркими примерами разгула фантазии жителей города. Уже в первые дни работы на конвертах всплыли разнообразные Василисы рю Шан, Прасковьи Толстощековы (долговязая помешанная на диетах девица, если интересно) и даже добивший меня Арчибальд Кнутов, на мой взгляд, совершенно умопомрачительное сочетание. Да что там, даже я на второй неделе жизни в городе перестала поправлять многочисленных новых знакомцев: «У меня имя, черт возьми, есть». Дэррэк, а вслед и остальные за ним так солидно и так с большой буквы произносили слово «Новенькая», что вскоре я стала замечать, что и сама себя так называю в приватных разговорах со своим сознанием перед сном.

Еще одним сюрпризом для меня оказалось то, что почта в Наре – весьма и весьма востребованная служба. Жители Нара буквально засыпали друг друга письмами, и это при том, что в большинство домов проведен телефон. Тут у Нара явно наметилась точка соприкосновения с пресловутым Широм или как выражался один мой знакомый с «Хоббитанией, блин». Огромное значение местные жители придают различным формальностям и официальностям. Как правило переписка начинается с того, что некто А отправляет некому Б приглашение на, ну скажем, свой день рождения. Б отвечает согласием и благодарностью. Здесь вроде бы и надо поставить точку, но в ответ А шлет открытку, где пишет о невыразимом своем счастье и счастье членов своей семьи от согласия Б посетить скромное торжество. Б реагирует немедленно: его восхищают, умиляют и восторгают такие возвышенные чувства семейства А. К этому времени в переписку вступают и прочие члены семейств. И продолжается такое светопреставление вплоть до праздника, а потом следует обмен впечатлениями и уверения, что все прошло как нельзя лучше. Чем старше человек, в чью честь устраивается праздник, и чем большим уважением он пользуется в обществе, тем раньше ему надо начинать рассылать приглашения. Дэррэк клянется, что прежний мэр был вынужден отправлять приглашения на следующий же день после своего дня рождения, но это уже патология. Одной из обязанностей почтмейстера как раз и является наблюдение за потоком писем и «прореживание» его, иначе город бы просто утонул в макулатуре. Обычно все ограничивается тем, что Дэррэк задерживает приглашения и вручает их за неделю до назначенной даты. А потом охает и жалуется на старческую забывчивость, которой у него и в помине нет. Еще жители Нара любят посылать друг другу маленькие записки с пожеланиями доброго дня или выражением удовольствия по поводу прекрасной погоды. В общем, скучать на новой работе не приходится.

В домике на набережной я тоже обжилась, точнее, выработала свод правил, соблюдая которые можно было выжить. Главным в них было: «Ни при каких обстоятельствах не касаться стряпни Лины». Из-за этого по утрам приходилось дожидаться, пока она выползет на улицу в поиске очередной «травушки». Лина вообще оказалась поборником здорового образа жизни и нетрадиционной медицины. Причем, нетрадиционной с точки зрения Нара, а тут, мягко говоря, не жаловали дипломированных столичных врачей (от слова врать) и всяческие новомодные баночки, таблеточки и иже с ними. Поэтому аптека в Наре на две трети представляла собой гербарий, а на одну – химическую лабораторию. Заправлял ей, кстати, тот самый Арчибальд Кнутов, а чаще – просто Арчи, прочно застрявший в возрасте «где-то около тридцати», полноватый небольшого росточка человечек, со светлыми волосами собранными сзади в хвост, заметными залысинами и очками идеально круглой формы. Но вот Лина умудрялась находить совершенно невозможные рецепты и странные рекомендации. Так, например, она верила, что душ гораздо полезнее ванны, шут знает почему. И ладно бы она держала свои познания при себе, ей они и впрямь шли на пользу – Лина цвела, но она испытывала их и на своей сестре, отрешив несчастную старушку от ее роскошной ванны на чугунных когтистых лапах и таская ежедневно обливаться из лейки на заднем дворе. Инесса во всем покорялась младшей сестре, но таяла на глазах, она уже почти полностью лишилась зрения и большую часть дня проводила, сидя с идеально ровной спиной на стуле и медленно покачиваясь из стороны в сторону. Немного оживала она только в отсутствие Лины, но как редки были эти минуты, «госпожа ключница» старалась ни на секунду не покидать свою сестру и была воистину вездесуща. Несколько раз она умудрилась дважды проскользнуть в одну и ту же дверь в течение нескольких секунд, причем я точно знаю, что второго выхода из той комнаты нет… Единственным местом, которое пока не затронула бурная линина деятельность это мой чердак. (Уф!)

К счастью моя работа была достаточным поводом проводить вне дома большую часть дня. Моя воля я бы торчала на почте до заката и приходила домой только тогда, когда сестры лягут спать, но Дэррэк настаивал на том, чтобы я возвращалась засветло, а точнее, «чтобы ноги моей не было рядом с почтой после захода солнца». Почему интересно? Что там нудисты, что ли собираются, чтобы принимать лунные ванны? Обязанности мои как «подручной помощника» были необременительны, и скорее смахивали на хорошо проработанный план по восстановлению душевного равновесия, в чем я так нуждалась последнее время. Днем я подменяла Меньшикова внизу, помогая посетителям выбрать подходящую к случаю марку и рассказывая о достоинствах новой партии конвертов, если никого не было, то торчала на кухне, засовывая нос во все котелки подряд и переругиваясь со священнодействующим там Дэррэком. Ну а ближе к вечеру Дэррэк облачался в свой неизменный камзол (нашего почтмейстера немало позабавило и даже немного обидело мое удивление, когда я впервые застала его на кухне в видавших виды светло-голубых джинсах и вязаном джемпере), затем он запрягал Ариадну и Левкоя, и мы отправлялись развозить свежую порцию почты. Не думаю, что Дэррэка так уж донимала его «старая больная спина», о которой утром и днем он и не поминал, а просто таким незатейливым образом он знакомил меня с городом, а точнее, представлял меня Нару. Постепенно горожане перестали дичиться, и на исходе третьей недели мне было доверено совершить первый самостоятельный рейс (к счастью обошлось без красных колготок).

Остальное время я была предоставлена самой себе и или переругивалась с Расселом, или забивалась в угол с очередной книгой из собрания Дэррэка, до сих пор ни одной знакомой мне не попалось: неизвестные авторы, странные названия и несуществующие издательства. Не то чтобы это сильно выделялось на общем фоне, но странно меня тревожило. Большая часть томов, как я успела понять, была посвящена истории. Чудно было пролистывать эти книги, натыкаясь посреди описания битвы хольмов (малочисленного народа-магов, любивших селиться в холмах) с восставшими гномами (потомками между прочим той самой Вешенки) на краткую справку о Иване Калите, «собиравшем» под свое крыло северо-восточную Русь с благословения татаро-монгольского ига. Будто бы привычная наша история, тоскливо изложенная в школьных учебниках 5-9 классов, была лишь фоном, декорацией для чего-то гораздо более захватывающего. Так или иначе, мне пришло в голову поискать среди огромных томов подкорректированной истории какую-нибудь тоненькую книжку о медицине. Мне безумно хотелось помочь Инессе, покорившей меня в редкие моменты ясности своим ироничным умом и поразительным сходством с моей бабушкой. Такой, которой у меня не было, но которую всегда хотелось иметь.