4

-4-


По пути из садика заходим за покупками в Сайнсбери. Окончательно уставшие,  заходим домой, обнаруживаем, что по всей гостиной стоят белые лилии: в вазах, кувшинах, стаканах, банках. Даже в заварочном чайнике, который мне подарил папа на совершеннолетие. Дом заполнен восхитительным запахом лимона и розмарина. И в этот момент из кухни выглядывает Фрэнк, в моём фартуке с плейбоевскими зайчиками – да, при всём моём тонком вкусе, я питаю слабость к явному китчу.
– Исправляюсь, – улыбается Фрэнк своей глуповатой улыбкой. – Исправляюсь и извиняюсь. Цветы, цыплёнок, запечённый с картошкой, тушёная морковь и шоколадный кекс.
– Не стоило так беспокоиться, – говорю я, широко улыбаясь, и наклоняюсь, чтобы отстегнуть ремень на коляске, – но мне очень приятно.
– Я знаю, что путь к твоему сердцу лежит через желудок. И мне правда очень стыдно за вчерашнюю ночь. – Фрэнк вынимает Элизабет из коляски, пока я роюсь в корзине и выуживаю оттуда пакеты с покупками. – Привет, малышка.
– Здаово, – говорит ему Лиза, улыбаясь. Не знаю, почему она разговаривает как деревенский ребенок. Загадка. Почему бы ей не говорить на классическом английском?
– Тут нечего стыдиться. Ты взрослый мужчина, совершеннолетний, и сексом заниматься тебе не запрещено. – “Хотя такое количество секса с таким разнообразием партнерш, конечно, не вполне естественно”, – думаю про себя. – Ну ладно. Я сейчас быстренько отнесу юную леди наверх, выкупаю её, прочитаю коротенькую сказочку и буду весь в твоём распоряжении.
– Всё будет готово к восьми. Ой, – говорит Фрэнк, – кстати, звонил твой отец.
О нет.
– Что сказал?
– Вроде как собирается приехать, пожить у тебя пару дней. Но он ещё перезвонит.
– Знаешь, с тех пор как я сюда въехал, ты ни разу никуда не ходил по вечерам, – замечает Фрэнк за ужином.
– Ну, так уж и ни разу. Несколько вечеров меня дома не было. И потом, у меня очередной заказ на перевод, а я могу работать только по ночам - мне требуется вдохновение.
- Вдохновение? Тексты про нефтяные фракции требуют творческого подхода?
- И вообще, ты по ночам гуляешь за нас двоих, - игнорирую его подкол. - Будь добр, налей мне, пожалуйста, вина.
– Давай бокал. Ну, значит, почти ни разу. Тебе надо чаще бывать на людях. Ты же знаешь, что прекрасный принц на белом коне не подъедет к двери твоей комнаты – второй этаж, как-никак.
– Конечно, нужно, – говорю я, протыкая вилкой морковку. – Ты их с тимьяном готовишь? Очень вкусно. Но, видишь ли, мне некуда пойти. Я что, один должен ходить в кино? Или вечерами болтаться по улицам, как псих-одиночка? А может, мне пойти на вокзал и посидеть там часок в кабинке моментального фото?
– Наверняка есть люди, к которым ты мог бы сходить в гости... – Вид у Фрэнка и вправду становится озабоченный. Душка. Вот только теперь мне действительно неловко от его сочувствия – подумать только, Фрэнк всерьёз обеспокоен отсутствием личной жизни своего голубого соседа.
– Кстати, о людях. Завтра вечером я иду на ужин к Изабелле Ховард. Видишь, у меня ещё не всё потеряно.
– Я и не говорил, что потеряно всё. А как насчет остальных вечеров? Нельзя же всё время торчать дома. Ты же в самом расцвете сил, Даниэль. В смысле, как насчет свиданий?
– Не буду отрицать, мне не хватает мужского внимания. Но, Фрэнк, с кем?
Фрэнк смеется:
– Да брось, Даниэль. Неужели всё так запущено? Объективно говоря, ты симпатичный мужчина. У тебя интересное лицо. Я бы не прочь сделать с него пару набросков.
– Ты переключился на портреты? Знаешь, сегодня в детском саду я видел женщину, очень подходящую для тебя в качестве модели. Хочешь, раздобуду телефончик? Знаешь, абсолютно, стопроцентное попадание в тему.
– Между прочим, я не только задницы рисую, – говорит он оскорбленным тоном. – Я умею обращаться с карандашом, хочешь верь, хочешь нет, и рисую портреты. Просто я их никогда не показываю.
– Знаю, знаю. Тогда нарисуй меня, – отвечаю я с набитым ртом. – Было бы интересно. Фрэнк, ну, вот скажи, если я так привлекателен внешне и, возможно, не слишком уродлив в душе, то где же мой красавец-мужчина? - Фрэнк опять смеется:
– Красавец-мужчина не телепат и не может знать о твоём существовании, если ты всё время сидишь дома. Для этого нужно выглянуть на улицу, Даниэль. Давай, рискни, наконец, выйди за порог.
– Я не боюсь выйти из дома. Хотя тебя послушать, можно подумать, я страдаю агорафобией. И вообще я не один, я активно общаюсь с людьми в Интернете.
- Большинство из которых ты ни разу не видел в жизни.
- Ты не мог бы передать мне картошку? – Фрэнки, хватит занудствовать. Впрочем, Яне говорю этого вслух, видно, что он искренне хочет мне помочь.
Картошка просто чудо как хороша: с хрустящей корочкой, отдает розмарином и курицей.
– Ты ешь как настоящий француз, – замечает Фрэнк.
– Как это?
– Как будто очень хочешь есть.
– Потому что я действительно очень хочу есть. За день оголодал. Тебе было бы приятнее, если бы я от всего отказался и сжевал одну лишь крохотную морковку?
Пару минут мы, оба довольные, жуём молча.
– А где ты знакомишься с девушками? Они все что, поклонницы искусства? – спрашиваю я, наконец.
– Некоторые да. Но такие, в основном, в Берлине. Я просто знакомлюсь с людьми в разных местах. На вечеринках, приёмах. Может, прихватить тебя с собой в следующий раз?
Не уверен, что Фрэнк предложил это всерьёз, но в какой-то мере он прав: не могу же я всё время сидеть тут и покрываться плесенью.
– Было бы неплохо, – соглашаюсь я. – Что, если в пятницу, на следующей неделе? Научишь меня снимать мужиков. А то я уже практически забыл, как это делается. Было бы весело.
– Договорились. В пятницу намечается вечеринка, как обычно, а перед этим мы с тобой зайдём в бар, выпьем чего-нибудь... А знаешь, Даниэль, ты ведь можешь запросто склеить кого-нибудь, если захочешь.
– Жду с нетерпением. Кстати, как поживает вчерашняя крикунья? Ты ей не звонил?
– Мы с ней всего лишь переспали, – пожимает Фрэнк плечами.
– То есть это и есть твоё предложение? Знаешь, я уже вышел из того возраста, когда верят в любовь на одну ночь. Это пошло. – Говорю это так, словно у меня пара крыльев за спиной.
– Ты, – Фрэнк возмущенно тычет в мою сторону ножом, – никогда не скрывал, что тебе нравится секс.
– И что?
– А то, что, если тебе нравится секс, иди и наслаждайся. Вовсе необязательно, чтобы это было пошло и грязно.
– Нет?
– Нет.
– Я тебе не верю. И в современном сексуальном этикете я тоже не слишком разбираюсь. Может, теперь все кончают друг другу на лицо и это считается нормальным или даже устарело. Но я этого не вынесу. К тому же ты кое-что упустил: у меня не было секса с тех пор, как мы разошлись с Домиником. Сама мысль заниматься сексом с другим мужчиной кажется мне какой-то необычной, сюрреалистичной что ли.
– Доминик больше тебе не муж.
– Да, но, тем не менее, факт остается фактом – секс с другим мужчиной мне кажется почти невозможным.
– Понимаю, – уступает Фрэнк. – Но рано или поздно тебе придется это сделать, так что сомнения прочь!
– Ну, ты и сказал, Фрэнк.
– Ага, – смеется он. – Старался. Ну, по десерту?
В самый разгар нашей беседы звонит папа. Говорит, что собирается нагрянуть в Лондон за покупками.
– Пап, а что, в Париже магазинов больше нет?
– Нет, mon cherie, – хрипит он своим прокуренным голосом. – Магазины – это для стариков, а я в последнее время чувствую огромный прилив жизненной энергии. Мне пора навестить своего портного. Потерпишь меня пару денёчков? Я собираюсь приехать в следующую пятницу.
– Конечно, приезжай. Только вечером в пятницу я собираюсь кое-куда.
– Ничего, я сам в состоянии себя развлечь.
И после этого он произносит сакраментальную фразу – с тех пор как мне исполнилось тринадцать, она всегда наводит на меня ужас:
– Даниэль, я купил тебе потрясающий наряд.
Папа обожает покупать мне одежду. Проблема в том, что он покупает не наряды, а маскарадные костюмы. В возрасте тринадцати лет мне пришлось целую неделю ходить в прикиде Хозе из оперы «Кармен» – дабы соответствовать папиной страсти к фламенко. Мама в тот период вообще была вынуждена разгуливать дома в мантилье, которой она все время за что-то цеплялась; вскоре после этого они разошлись, и иногда мне кажется, что если бы не эта мантилья, то их брак продержался бы ещё пару лет. Но не этот наряд оказался самым ужасным. В последующие годы папа покупал мне костюмы всех персонажей, которые в какой-то степени захватили его воображение: ковбоя, супермена (к счастью, в его ежедневном виде очкрика-задрота, а не всемогущего героя) и так далее, и тому подобное. Мне пришлось побывать даже в костюме Офелии, к которому прилагались и бумажные зеленые водоросли. Этот каприз отца я объяснить не могу, но, как я уже говорил, мне кажется, он неравнодушен к сильному полу. Я ходил в том наряде неделю! Нужно ли говорить о том, сколько за это время мне пришлось вытерпеть насмешек?
Папа покупает мне одежду, ходит вокруг, пока я всё-таки не примерю костюмчик, а потом настаивает, чтобы я непременно сопровождал его на какую-нибудь театральную премьеру или приём, и всю дорогу при этом вопит от восторга, восхищаясь своей выдумкой. Словом, мой отец весьма эксцентричен, но очень, очень мил, и я никогда не мог обидеть его, отказав в такой малости, как нарядиться в его подарок, тем более что именно он подкидывает мне работу, когда я сижу на мели.
Папа довольно посмеивается:
– Ты уже решил, куда идёшь? Если ты появишься там в моём подарке, они все головы свернут, рухнут от восторга!
Папа обожает эти словечки семидесятых. Душка.
– Посмотрим. Ты во сколько приедешь?
– Около четырех, вероятно. На Ватерлоо возьму такси. Значит, увидимся, mon ange.
– Оревуар, папа.
Поворачиваюсь к Фрэнку. Хмель ударил в голову, и мне смешно.
– Может статься, что искать кавалера мы пойдем в экстравагантном наряде, – говорю я ему. – Приедет мой папа, а он всегда привозит мне костюмы.
– Я не против, – смеется Фрэнк.
Что мне нравится в Фрэнке, так это то, что ему никогда ничего не надо объяснять. Он просто соглашается.
Поднимаюсь к себе и чувствую, что я изрядно навеселе. День выдался неплохой. Возможно, у меня появилась новая подруга, а у малышки Элизабет – друг. Фрэнк приготовил мне ужин. И я с нетерпением жду приезда папы, несмотря на неизбежный подарок. К тому же завтра и через неделю я выхожу в свет, а там, глядишь, моя светская жизнь вернётся  в привычное русло.
Кажется, жизнь начинает понемногу оживляться.