Вы уволены

               
БЫЛЬ.

Любаша была жизнелюбкой.    Вечера  в институте, компании в студенческой группе, большинство в которой составляли  парни. УПИ, плюс металлургический факультет – по-другому и не могло быть. Вечеринки в общежитии стихийно собиравшиеся к датам и без них. Институт она закончила  двадцати двухлетней красавицей, замуж в институте не вышла, однокурсники были ей не интересны. Далее завод, который был известен на всю страну, и взрослый коллектив. Прошло несколько лет, но интересной партии для неё не нашлось. Другая бы в девках засиделась, но не Люба.

Рядом с заводом было строительно-монтажное управление.  Там был острый дефицит женского пола. Люба стала ходить на обед в их столовую, где и нашла свою судьбу. Замуж она вышла, можно сказать, по расчёту, избранник был старше на восемь лет, он ко времени женитьбы имел свою однушку и был главным инженером СМУ, но потом влюбилась в своего  собственного мужа.

Жизнь складывалась прекрасно, да так и шла, дети, внуки, пока не заболел муж. Ему пришлось уйти на пенсию по инвалидности, и главным добытчиком в семье стала  Люба. В 90-е годы большой завод стали рвать на куски. Начались увольнения и сокращения. Любу пригласил начальник цеха и, потупив глаза, начал мямлить о тяжёлом положении на заводе, об отсутствии заказов и прочих трудностях.  Люба не стала ему помогать выпутываться из фраз, тоже потупила взор: пусть сам пробирается сквозь словесные дебри к завершению трудного для них разговора. 

Любе не было и пятидесяти, поэтому увольнение она пережила без трагизма.  Она ещё не ощутила жестких и даже жестоких перемен в стране и  в отношениях между людьми. Друзья через знакомых помогли ей устроиться администратором в торгово-развлекательный центр. Она выполняла любые поручения сверх должностных обязанностей: закупить и привезти товар, отвезти в прачечную скатерти, дежурить по графику  в зале кафе. 

Ей нравилось быть на людях, прийти нарядной, с модной причёской на работу. Иногда не имея ни одной свободной минутки для себя, она успевала забежать домой, благо он был рядом с работой, чтобы поухаживать за мужем. Люба не представляла себя без этой суеты, многолюдья, чужого веселья. Знакомые удивлялись её энергичному и гибкому  характеру, задорному нраву: после работы на заводе попасть в такую кутерьму и чувствовать себя как рыба в воде! Руководство было ей довольно, к зарплате она почти всегда получала дополнительное вознаграждение.

Судьба ударила её неожиданно. Спеша навестить мужа в обеденное время, она оступилась и сломала ногу.  Перелом срастался медленно: ей было уже шестьдесят, травмы в этом возрасте становятся опаснее с каждым годом. Никто с работы за месяц болезни её не навестил. Когда Люба смогла дойти до центра, который её муж называл вертепом, и зашла в бухгалтерию сдать больничный, то услышала от бухгалтера, без всяких предисловий: «Вы уволены».

Люба села на стул и, видимо, так побледнела, что бухгалтер и помощница бросились к ней с корвалолом и водой. Люба отвела руку, протянувшую ей стакан с лекарством, встала и направилась к выходу. Она услышала слова бухгалтерши о том, что оплата больничного будет приплюсована к расчету. Люба восприняла это с безразличием. Она шла по коридорам, между пробегающих, озабоченных своими делами людей,  чувствуя себя лишней. Кое-кто с ней здоровался, задавал вопрос о самочувствие и бежал дальше, не дожидаясь ответа.

Она отметила, что в большинстве сотрудники были очень молоды. Она ранее не тяготилась преобладанием молодёжи, бегала наравне с ними по делам, что-то совместно с ними решала,  была энергична, опыт помогал легче, чем многие из них, справляться с делами.  Но сейчас она с тяжёлыми думами о возрасте и утраченной быстроте в движениях кое-как добрела до дома.

Муж обрадовался её приходу, не сразу заметив слезинки на её щеках. Он суетился около своей Любочки, помогал снять пальто, наклонился и снял ей туфли.  Заглядывал в лицо, расспрашивал, что с ней случилось. « Вы уволены!» Выкрикнула она и заплакала. Муж не сразу понял, почему она его увольняет. А когда догадался о смысле этого странного выкрика,  стал успокаивать её. 

Она  попросила отвести её к дивану, тяжело опустилась, прилегла. Муж заботливо укрыл её, сказав, что сам разогреет обед и пригласит её. Ей не надо будет торопиться, они выпьют по рюмочке коньячка, не спеша пообедают. Когда он подошёл звать Любу к столу, она не ответила, просто лежала с открытыми глазами. Муж погладил её по щеке, почувствовав, что она влажная от слёз. Ничего не изменилось в её позе, выражении глаз. Он взял её за руку, хотел погладить и понял, что жена мертва.