Взгляд, выходящий за рамки

В этот момент малышке Адели показалось, что мир замер. Замер экипаж, застыла в движении упряжка лошадей, на мгновенье даже звук замер, словно бы прислушиваясь к быстро-быстро стучащему сердечку пятилетней девочки. На глазах крохи выступали слёзы, но отчего? Объяснить она не могла…

Все началось вчера. Хотя, что такое вчера? Часто Адели казалось, что это «вчера» лишь специальное слово, выдуманное взрослыми, чтобы разделить мир на какие-то непонятные части. Для неё «вчера» и «сегодня» было одно и то же. Разве что прошедший день слегка размывался в памяти, становясь частью неотъемлемых детских воспоминаний. Яркие образы и сильные впечатления – вот всё, что оставалось от этих выдуманных «вчера». Огромное мороженое в вафельном стаканчике - это вчера. Смешной Билли, ковыряющийся в песке и рассказывающий что-то о непонятных машинах – это вчера. Мама, ругающая за разбитую тарелку – это тоже вчера. Хотя не совсем. Иногда Адель еще какое-то время дулась на мать – ведь она хотела помочь ей, помыть посуду! Так что вовсе несправедливо было ставить её в угол, да еще и говорить о неуклюжести! В остальном любой вчерашний день размывался, как красивейший песочный замок, который Адель однажды построила на берегу залива, и который смыла первая же достаточно сильная волна. Такими волнами малышка считала сон. Ей всегда казалось, что когда она засыпает, её будто уносит куда-то в другую страну. Словно и нет ни её самой, ни её игрушек… словно даже соседского Билли нет. А уж он-то точно есть, она только вчера его видела… но поскольку именно сон и отделяет это таинственное «сегодня» от «вчера», значит даже Билли исчез. Все исчезло. В какой-то миг абсолютно все растворилось в этом странном и текучем состоянии – сне.

Иногда Адель видела во сне людей, хотя подобные видения её не особо радовали. Гораздо чащей снилось, что её кукла Молли ожила и начала говорить. Сколько прекрасных чаепитий, сколько задушевных разговоров, которые даже при всём старании не смогут понять взрослые, провели они вместе! Девочка и кукла, в странном подобии жизни… Часто Адель не могла понять, где сон, а где реальность. Ведь говорящая Молли – это так естественно! Правда пока Адель не спала, ей приходилось самой говорить за куклу, но разве это меняет тот факт, что Молли была определенно наделена сознанием, причём, как частенько думала сама Адель, Молли была даже умнее чем многие соседские девочки.

Из-за невозможности различить сон и явь Адель часто путала дни. Ей казалось, что во сне проходит еще один день… а иногда она не могла понять, почему её пытаются убедить в том, что прошедший день следует отмечать в календаре. Она была глубоко уверена, что день бездарно убитый на поход в магазин и помощь тёте Сэм на кухне днём считаться не должен! В конце концов, пока у человека есть хлопья и молоко, он не обязан помогать кому-то на кухне, и имеет право заняться более важными вещами! А если день всё-таки был пропущен, то и считать его не стоит!

Но что же в этом непонятном «вчера»?
Начнём по порядку, Адель проснулась. Кажется это было самое обыкновенное пробуждение. В комнату девочки проникал терпкий запах кофе… значит мама уже хозяйничала на кухне. Адели не разрешалось пить кофе. «Кофе – для взрослых, дети должны пить молоко» - говорила ей тётя Сэм, когда Адель в очередной раз просила дать её попробовать хоть глоточек. Правда один раз, когда ни мама, ни тётя не видели, малышка всё-таки попробовала кофе. Но он её вовсе не понравился. Горький, невкусный… и чего только взрослые в нём находят? Наверное, они пьют кофе, чтобы не пить молоко с пенкой! Пенку Адель тоже очень не любила.

Утро начиналось как обычно. Молли отказывалась вставать, и Адель пришлось ей пригрозить, что придётся есть манную кашу вместо хлопьев. Разумеется Молли тут же согласилась встать и больше не возражала. На кухне и правда что-то готовила мама. В её руках мелькали различные кастрюльки, плошки, блюдца, постоянно что-то варилось, насыпалось, переливалось из блюдца в кастрюльку, из кастрюльки на сковородку, создавая впечатление полнейшего хаоса. Адель недавно узнала, что такое хаос – тётя Сэм её рассказала. Когда Адель играла в безумное чаепитие у себя в комнате и невольно разбросала кукол и игрушечную посуду, зашедшая тётя тихо вздохнув сказала «Боже, какой хаос!». Потребовавшая объяснений Адель узнала, что хаос – когда все вещи находятся где попало, но только не на своём положенном месте. Хотя сама Адель прекрасно понимала что, где и почему находиться. Девочка решила, что хаос – когда другие не понимают, что, как и почему ты делаешь. Сейчас мама делала что-то похожее… никто, наверное даже Санта, который умудряется за одну ночь облететь всех послушных детей на свете не смог бы уследить за тем, что и откуда берёт мама, куда это что-то высыпается, и что получится в итоге. Адель подумала, что, наверное, мама тоже понимает, что делает, а хаос – лишь видимость. Но затем передумала. Даже мама не смогла бы уследить за всем, что она делает… наверное это инстинкт. Как сказала тётя Сэм, инстинкт – это когда ты делаешь что-то, но не понимаешь, зачем и как у тебя это получилось. Иногда Адели казалось, что у неё есть инстинкт разбрасывать игрушки, а значит её нельзя в этом винить, но почему-то ни мама ни тётя не разделяли её радости по этому поводу…

Мама накормила Адель вкусной запеканкой, так что Молли избежала ужасной участи – поедать манку. Впрочем, лучше бы ей не капризничать так уж сильно, никогда не знаешь, что мама приготовит завтра… А вот тётя Сэм проснулась не в настроении. Её и без того вытянутое лицо казалось осунулось еще сильнее, чем обычно. Она обмолвилась парой слов с мамой, и та вдруг помрачнела. Адель подумала, что сейчас начнётся ссора, и быстро убежала в свою комнату. Но ни криков ни ругани не было слышно. Какое-то время Адель скучала, и Молли пыталась рассказать ей о том, что во время последнего чаепития у неё испачкалось платье, но почему-то голос был очень беззвучный. Наверное я не сплю – подумала Адель. Хотя, кто знает… может дело не во мне, а в Молли? Может быть вообще, это она спит, а я ей снюсь? И это один из тех кошмаров, когда мерещиться что-то ужасное, но ты просто не можешь открыть рот, подобно обычной кукле?

Не успела Адель устроить очередное чаепитие с Молли, как мама потащила её в магазин. Обычно Адель оставляли с тёте Сэм, но в этот раз мама почему-то решила взять её с собой. Адель подумала, что она уже достаточно взрослая, чтобы ходить по магазинам, и с радостью шла по улице. За одну руку она держала маму, а в другой несла Молли. К сожалению Молли еще слишком маленькая, чтобы самостоятельно ходить, и приходиться её носить в руках. Адель подумала, что человеку лучше было бы иметь чуть больше рук. В конце концов, если она идёт за покупками, то её нужны свободные руки! Наверное тётя Сэм ошиблась, когда говорила, что людям в большинстве своём не хватает мозгов… Людям не хватает рук! Вот было бы у всех по четыре руки – и не было бы несчастий!

Странно, вместо магазина Адель оказалась в аптеке. Глупый магазин. В нём продают невкусные таблетки, которые дарят людям ложные надежды. Вот кто-то хочет сразу выздороветь, пьёт таблетку, и ничего не происходит. Пьёт вторую, и опять ничего не происходит. А если выпить слишком много – может стать только хуже. Лучше пить какао. Оно вкусное. И от него всегда веселее на душе. Не то, что от таблеток…

Еще одна странность этого дня. Вместо того, чтобы вернуться домой, Адель пошла с мамой к соседям. Девочку оставили на попечение мистера Брюса – папы Билли. Нельзя сказать, чтобы Адель была огорчена таким поворотом событий, но вот возмущению Молли не было предела. Она точно знала, что к куклам мальчишки относятся плохо, и серьезно опасалась за сохранность своего платья.

Билли предложил сыграть в войну. Адель предложила сыграть в чаепитие. Играли в песочницу. Кажется там была сначала война, а потом чаепитие, или же вовсе война за чаепитие… До тех пор, пока и чашки и чай и солдаты были сделаны из песка, между ними было очень сложно провести грань. Победил Флаффи – забавный терьер, решивший поиграть в «закопай найденную лопатку в песочницу». И Адель и Билли признали, что Флаффи в этом деле истинный мастер. Попытка повторить скорость, с которой ему удалось закопать лопатку в песок провалилась… Зато песок оказался везде. Когда-то тётя Сэм рассказывала о таинственных людях, из которых сыплется песок. Они отличались заторможенностью, слабым умом и любовью ко всему старому. Вытряхивая из сандалика песок, Адель испугалась – неужели и она стала одной из них? Но девочка быстро пришла к выводу, что нет. К старому её не тянуло, да и голова вроде была на месте. А вот за Билли Адель серьёзно опасалась. Он очень долго завязывал шнурок на ботинке, пока просто не затолкал его сбоку внутрь, а затем ушел искать свой старый мяч. Нужно будет понаблюдать за ним, вдруг еще какие признаки болезни появятся?

Когда Адель проснулась, мистер Брюс позвал её ужинать. Ничего не поделаешь, Молли, придётся тебе остаться – мистер Брюс позвал только меня, а ты знаешь, какой он строгий! – наставляла куклу на прощанье девочка. ей казалось, что она что-то пропустила… Адель пыталась вспомнить, как она обедала, ведь обед обязан идти перед ужином. Но память – странная штука. Вот она сидит с Билли и играет… а потом просыпается и идёт ужинать. Может быть она все еще спит? Но Молли так и не заговорила… а как еще отличить сон от реальности? Адель решила, что просто сегодня был короткий день. Наверное, такие бывают у всех. Когда время внезапно ускоряется настолько, что начинаешь пропускать важные и интересные вещи…

Сразу после ужина пришла мама. Она о чём-то долго говорила с мистером Брюсом, после чего взяла Адель за руку и повела домой. Девочка не понимала, зачем так долго разговаривать, если она хочет домой. Взрослым всегда нужно слишком много разговоров. За это время можно было бы поиграть, или даже выпить большую кружку какао, если бы его приготовила тётя Сэм. Для себя Адель твёрдо решила – когда она станет взрослой, то не будет тратить время на бесконечные разговоры. В конце концов, нужно же и играть когда-нибудь?

Дома что-то было не так. Тётя Сэм все не выходила из своей комнаты. Адель уже скучала по её хрипловатому голосу. А Молли не хотела ложиться спать без тёти. Мама почему-то была хмурая… И отказалась прочитать сказку на ночь. «Не до сказок сейчас» - промолвила она… Адель считала, что сказкам время есть всегда. Сказки – словно другая вселенная, в которую ты погружаешься, и которая плавно переходит в сон… Как же взрослые засыпают без сказок? Наверное это очень сложно… как-то Адель пробовала считать на ночь баранов, но те упрямились и не прыгали через выдуманный заборчик, так что счет выходил слишком путаный. Тогда девочка прикинула, и получалось, что баранов где-то около двадцати… Довольная тем, что она получила ответ, Адель долго не могла понять, почему она не засыпает, ведь она же все сосчитала, как и говорила тётя Сэм… Наверное это очень сложно. И взрослые плохо спят, оттого и хмурые такие… Поэтому я всегда буду читать сказки! – решила для себя Адель.

Сон был странный. Адель приснилось, что она потеряла Молли. Это было вдвойне странно потому, что Молли в этом сне не было. Хотя девочка явно могла слышать её голос… Кукла звала её, что-то рассказывала, делилась какими-то открытиями… Но вот голос… голос у Молли напоминал голос тёти Сэм. Он исходил откуда-то из темноты, сквозь которую Адель не удавалось пробраться. В конце концов она обиделась на Молли. Мало того, что кукла куда-то пропала и говорит голосом тёти, так она еще что-то рассказывает про свет! Нет, Адель явно не видела никакого света там, откуда исходил голос. Значит Молли что-то путает… Свет исходил только от самой Адель, и девочка была убеждена, что никакого другого света быть и не может, ведь сон-то её, Адель! Так что в её праве выбирать, куда и кому светить!

Проснулась Адель в плохом настроении. Первым делом она отчитала Молли за поведение во сне. На завтрак была гадкая манная каша и молоко с пенкой. Вот видишь, надо было себя хорошо вести! – заявила Адель Молли. У хлопотавшей на кухне мамы на глазах выступали слёзы. Странно. На вопрос, почему она плачет, та лишь молча крутила головой. Адель сделалось грустно. Так всегда бывает, если взрослым плохо… такие большие, они могут даже гулять поздно вечером, или вообще не ложиться спать, они могут купить столько мороженого, сколько хотят, но почему-то плачут! Адель находила это странным и пугающим.

Сразу после завтрака мама взяла Адель за руку и куда-то повела. Странно, что тётя Сэм еще не проснулась… наверное совсем вчера устала! – сказала Адель маме. Но мама лишь посмотрела на неё большими и влажными от слёз глазами, так что девочка решила больше не задавать вопросов. Никогда не знаешь, отчего именно плачут взрослые… может им надоело, что их все обо всём спрашивают? Но ведь дети не виноваты, что взрослые столько знают! Если бы у них не было ответов на большинство вопросов, то их бы никто и не спрашивал, и жили бы они счастливо!

Мама вела Адель в другой конец города. Почему-то Адель внезапно охватило чувство тревоги. Темп, с которым мама тащила её за руку был необычным… слишком быстрый… и пугающий… Чувство тревоги нарастало. Что-то определенно шло не так. Словно вот-вот случится что-то страшное… такое чувство бывает, когда держишь мороженое и вдруг видишь, как сползает целый шарик шоколадного наслаждения, и ты ничего не можешь сделать, чтобы удержать его от падения на пол! Словно происходит что-то ужасное, на что никак нельзя повлиять, но, что страшнее – о чем ты даже не подозреваешь!

Мама повела Адель через дорогу. Мимо прогрохотал экипаж. Стук копыт по мостовой громко разносился по улице. Парк был каким-то особенно зеленым. Остальные пешеходы казались тоже какими-то слишком… чёткими что ли? Словно все внезапно обретало чёткость, очертания становились все резче, острее… так бывает во сне. Боже, какой хаос! Испугавшись чего-то, Адель вдруг подумала, что за ней наблюдают… Ей показалось, что она сама – часть чьего-то сна, и этот кто-то вот-вот откроет глаза… резко обернувшись, она увидела фотографа, склонившегося над огромной коробкой фотоаппарата. Он казался каким-то черным сгорбленным человеком. В тот же миг её ослепила вспышка…


Роберт собирался продать картину. Ему срочно нужны были деньги, и, казалось, его хобби – единственный выход. Нужно было оплачивать съёмную квартиру, платить за учёбу. Он завернул картину в холст, и понёс в картинную галерею. Там иногда принимали работы молодых авторов, за небольшую цену правда… но что ж поделаешь, до мастеров холста и кисти ему далеко! По дороге к Роберту присоединилась Лиза. Она весело что-то щебетала, пока художник был поглощён своими мыслями. В картинной галерее Роберт развернул картину. К его удивлению за неё предложили неплохие деньги. Но еще больше он поразился реакции Лизы. Взглянув на картину, она охнула, вцепилась в полотно, словно оно было чем-то живым, вырывающимся из её рук. Эти глаза… - чуть слышно выдохнула Лиза несколько минут спустя. Они живые… словно в них всего… словно…. Словно там целая жизнь! «Где?» - воскликнул несколько удивленный Роберт. Сам он не находил в своей работе ничего сверхъестественно… Проспект-парк, начало двадцатого века, резкие и четкие линии, очерчивающие прохожих, проезжающий экипаж, маму с ребёнком... Все прохожие стоят либо спиной к зрителю, либо слишком далеки, чтобы разглядеть их лица – у Роберта вообще редко удавались черты лица. Только девочка обернулась, словно заметив художника, рисующего её. Что удивительно, всё это время он, Роберт, не помнил, как рисовал её лицо. Вроде это была обычная пара прохожих. Вот он рисует экипаж… затем рисует маму, начинает обрисовывать черты ребенка, но почему-то следующее воспоминание уже о том, как он ложится спать. Странно… Может он пропустил что-то важное? Но глаза у девочки и правда чудные, живые… И чем дольше Роберт смотрел в эти глаза, тем больше убеждался, что он не продаст эту картину. Нет. Чтобы ни случилось… В конце концов, пусть эта странная картина станет его талисманом. Может принесет творческий успех – кто знает? Как джин из сказки… Кстати, раз уж работы сейчас нет, не перечитать ли «Тысячу и одну ночь?»