Подуй же..

Узкий коридор. Очень узкий и темный коридор. Лампы почти не светят. Одна, люминесцентная, прямо у входа в библиотеку, тускло мигает, издавая легкий звон.
 Не спать больше 30 часов тяжело. Но дюжина кружек из кофемата на лестничной площадке помогли мне застать этот вечер. Библиотека уже давно пуста, лишь легкий ветерок ворошит кипу раскрытых книг на столах. Библиотекарь ушла еще три часа назад, убедительно приказав мне не портить литературы. Макулатуры. Нет, все-таки литературы.
А я не могу ответить на Главный Вопрос. И теперь он всем своим немалым весом прессовал меня, давил на плечи, приговаривая: «давай, не будь слабаком. Ответ на меня рядом, вон в той книжке…»
 Извлекаешь книжку, пролистываешь, подчеркивая Главное, и не находишь ответа. Не мыслишь себя без ответа, а он гадко хихикает и приговаривает, «ошибся». Вечер за окном плыл огнями. Они не могли слепить. Этот город слепит всех, но не на такой высоте, на какой сейчас нахожусь я. Я вне него.
 Сажусь на подоконник со стаканом кофе в руке. Пластиковый стаканчик и очень невкусный кофе. Я не знаю, почему я решил, что найду главное для себя, проштудировав библиотеку. Но когда есть шанс сделать хорошо для всех, почему им не воспользоваться и не попытаться?
Тихий шепот ветра доносит гудки автомобилей, где-то далеко на метромосте грохочет колесами поезд. Допиваю кофе и сажусь за книгу. Проходят минуты, часы, дни…

Вагон метро пуст. С громким воем он несется сквозь темный тоннель. Я один, стою у двери. Прохожу и сажусь на жесткое, обитое дерматином сидение. Неожиданно в конце вагона я вижу друга детства, Валентина. Я помню, как мы вместе играли во дворе, копались в песочнице, подрались за совочек. Как, уже повзрослев, пили пиво, ходили в ночные клубы, катались на мотоцикле по ночному городу.
 Я не видел его уже очень давно.
- Валя! – кричу я, поднимаясь и быстрым шагом направляясь в его сторону. Обнимаю его, хлопаю по плечу. Он смотрит на меня и растеряно улыбается.
- Валька, сколько лет, сколько зим! Ну, что, как дела твои?
 Я улыбаюсь. Это очень приятная встреча. Самая приятная за последний год.
Он как-то странно посмотрел на меня, виновато улыбнулся, и негромко сказал:
- Так я ведь, это, погиб давно…
Я отшатнулся. Взгляд затуманился, ноги подкосились.
- Как… погиб? – севшим голосом спросил я.
- На мотоцикле разбился. Неужели ты не помнишь? Ладно, станция моя. Ты, это, живи.
 Поезд остановился, но дверей не открыл, и Валя просочился сквозь закрытые двери. Я понял, что никакой станции за дверями нет, а что там все та же, гнетущая пустота. Поезд тронулся и набрал скорость. Я лег на длинное сиденье и уставился в потолок. Что же такое-то?
- Простите…
Я приподнялся и увидел… отца. Он стоял и смотрел на меня полными тоски глазами.
- Папа… - прохрипел я, и понял, что не узнаю свой голос.
- Сынок… - от неожиданности он чуть вздрогнул, но потом быстро-быстро затараторил:
- Как ты там, сынок? Тебе есть, что кушать? Ты нормально одет? Не нуждаешься ни в чем? Стипендию получаешь? Ой, сын, зазевался я, моя остановка. Ты не смотри, что я хмурый, просто взгрустнулось что-то. У меня хорошо все, хорошо…
 И он, сгорбившись и кашляя, ушел через закрытые двери. Я уже не мог сдерживать слёз.
- Эй, слышь, ты чего канючишь? Пошли, давай, вредно это все, я вижу. Пошли! Метро уже закрылось давно, сейчас такси вызову. Эй, ты спишь что ли? Во дает! Проснись! Проснись!
 Я давно уже понял, что ни в каком метро не еду, и что нарисовавшийся Филипп – староста моей группы, и мой лучший друг – пытается разбудить меня и, по-видимому, куда-то увести.
- Сколько времени?.. – только и смог пробормотать я.
- Два доходит. Поехали в «Карма бар», там ребята наши. Хватит с книгами киснуть.
- Я… не… потом, может…
Филипп прищелкнул языком и ничего не сказал. Лишь дойдя до выхода к лифту, он обернулся и крикнул, что они будут меня ждать. Я кивнул сам себе и раскрыл книгу. Строчки наползали друг на друга, образуя неведомые иероглифы, среди которых мне удалось прочесть надпись курсивом «лишь в ветре познается тайна». Привиделось, трясу головой, стряхивая наваждение. С новым стаканчиком кофе сажусь на подоконник. Завтра воскресенье, и надо будет появиться в общаге, подготовиться к семинару по литературе. Тема: тайные смыслы и главные символы…
Тайный смысл. Холодный, освежающий ветер мягко подул на меня, и унесся прочь, к оплывшему огнями городу. У меня есть…
 Пересчитав деньги, я убедился, что у меня есть деньги на билет домой. Полечу «Авиановой». Я должен увидеть отца. А Валя…
 Да, я не смог пойти на его похороны. Точнее, даже не знал о них. Тогда я отдыхал с мачехой в Турции, и лишь вернувшись домой услышал о гибели друга. Я очень долго не мог справиться с потрясением, думал, провалю вступительные экзамены, но сдал на удивление хорошо, и вскоре стал постепенно отходить, хотя рана была еще свежа. Но в моем сне он вернулся, и я искренне верил в то, что он жив.
 Мокрые ресницы. Вот о чем говорил Филя. Я не канючу! Просто я не могу найти главного. Подскажите? Ветер подул сильнее. Я вдохнул полной грудью, и ощутил полыхания огня где-то внутри. Издалека. Свежесть, режущая, истеричным криком велящая собрать сопли и признать уже себя живым, готовым сразить все наступающие трудности.
Неужели?..
 Хватаю со стола том Ницше, и выбрасываю в раскрытое окно. Ветер подхватывает книгу и уносит прочь, куда-то во тьму осенней ночи. Я понял тебя. Я больше не нуждаюсь. Я понял. С громким хлопком лопнула тусклая настольная лампа. Резко подувший ветер грохнул оконной рамой. Ветер принес прохладу и свежесть. Помещение окутала тьма. Черные книжные стеллажи скалились из темноты, стремясь раздавить меня, но я лишь ухмыльнулся и осторожно сложил книги на столе. Платон, Ницше и Аристотель не могли найти Очевидного Ответа. Когда поезд метро несется по туннелю, его обдувают встречные потоки воздуха, его обдувает ветер.
 Я подхватываю сумку и иду к лифту. В лифте я достаю телефон и, набрав нужный номер, прикладываю к уху. После пары гудков слышу полный уныния голос:
- Да, алло?
Ком в горле. С трудом произношу:
- Папа, это… я.
- Сынок! – он глубоко вдыхает и начинает свою скороговорку: - как ты там, что у тебя…
- Погоди, пап. Я скоро приеду, сегодня поеду покупать билеты. «Авианова»… У вас ведь уже утро, верно?
- Да. Зато у вас там ночь – проворчал отец. – Что же ты не спишь-то? Не будешь учиться, отчислят…
- Все будет хорошо, пап. – Мягко, но уверенно говорю я.
Спустившись, выхожу в вестибюль. Охранник из студенческого отряда смотрит на меня и спрашивает:
- Ну что, понял, наконец?
Я киваю и иду к дверям, попутно набирая номер Филиппа.
- Вы еще в клубе? Подъеду к вам, сейчас такси закажу. Мне еще в общагу надо, завтра семинар по тайным смыслам…
- Но ведь ты их понял, следует понимать? – голос на другом конце трубки.
- Да, я понял их. Я Его понял.
- Хорошо, добро. – Короткие гудки.
Открываю двери. Ночь встречает меня необычайно свежестью, запахом опавших листьев и потоком пьянящего ветра. Делаю шаг на крыльцо.
 Я понял Тебя.

Вячеслав Шмалёв,
Теолит.

22-10-2011.