Два Александра и цыганка

                Посвящается жене - Ирине Зигисмунд

    Время около полудня. Центр Киева. Улица Красноармейская. Дом напротив концертного зала "Украина". Второй этаж. Квартира доктора Белина Аркадия Исааковича. В спальню младшего из троих детей (у доктора были две девочки и мальчик) сквозь тёмную штору плотного гобелена пробился тусклый солнечный свет, разбудивший Александра Аркадьевича Белина, которого так ещё никто не называл, потому как на тот момент он для всех был просто Сашей. В их большой, четырёх-комнатной квартире, было тихо: родители на выходные уехали на дачу; старшая сестра уже год была замужем и жила в Минске; а средняя, 19-ти летняя, утром по субботам брала уроки игры в большой теннис. Саша окончательно проснулся. Обычно он сразу поднимался с постели, а сегодня, повернувшись на спину, продолжал лежать, тупо уставившись в потолок. Вчерашний вечер он провёл в компании своих друзей по музыкальной школе и домой вернулся поздно, часам к 12-ти ночи. Пили сухое румынское вино, много курили и говорили о "завтрашнем дне" - кто куда будет поступать. Миша Шапиро подавал документы в Киевскую Консерваторию, но ... передумал и подал в консерваторию, но Красноярскую. Веня Гипс тоже мечтал учиться в Киевской Консерватории, но...  документы подал в Ереванскую. Повезло лишь Юре Харенко. Он был "на половину" и его документы приняли. А Саша подал документы в Донецкий институт Транспорта на факультет Экономика и Управление производством. Для его друзей его решение было непонятным, они пытались его переубедить, но каждый из них втайне этому радовался.

    Возле Владимирского рынка, на пересечении улиц Горького и Щорса, практически каждый день стояла цыганка. На вид ей было лет 60, одета была в одну и ту-же одежду с той лишь разницей, что зимой на ней было ещё и дореволюционного пошива плюшевое, заношенное до неприличия, полупальто. Кто она такая, откуда тут взялась и где живёт? - никто не знал и никогда об этом не задумывался - она была тут вечно. Старожилы рассказывали, что "до немцев" в этой части города на пустыре возле рынка стоял цыганский табор. Табором это "поселение" назвать можно было лишь с большой натяжкой, так как там стояло лишь четыре-пять повозок с лошадьми. В них жили цыгане. Сколько было повозок, столько-же и семей. Занимались они ремонтом всевозможной домашней утвари (кастрюли паяли, из кожи резали пояса) и подтачивали ножницы и ножи. Они были востребованы: мужчины с утра до вечера были заняты своим ремеслом, женщины занимались гаданием, а дети - сами-собой, плюс - "немножко" подворовывали. Воровали они всё, что только можно было унести. Что сразу унести не могли, им помогали их отцы в ночное время.

    Вместе с евреями в Бабьем Яре оказались и цыгане, и военнослужащие. Болеe  100 тысяч человек, включая детей.
    В конце сентября 1941 г. зондеркоманда захватила девять ведущих раввинов г. Киева и приказала им сделать воззвание: «После санобработки все евреи и их дети, как элитная нация, будут переправлены в безопасные места…»  27;28 сентября нацистские власти отдали приказ о том, чтобы 29 сентября еврейское население города к 8 часам утра явилось в назначенную точку сбора с документами и ценными вещами. За невыполнение приказа полагался расстрел. По городу было расклеено около 2 тысяч объявлений. Одновременно через дворников и управдомов распространялась дезинформация о намерении провести перепись и переселение евреев. Большинство из пришедших составляли женщины, дети и старики (взрослое мужское население было призвано в армию), кроме евреев были представители других национальностей из интернациональных семей.
В конце улицы был устроен пропускной пункт, за которым находилась скрытая со стороны канцелярия. Поочерёдно за пропускной пункт отводили 30-40 человек, где у них отбирали вещи и заставляли раздеваться. Затем полицаи с помощью палок загоняли людей в проходы в насыпи на краю оврага глубиной 20-25 метров. На противоположном краю находился пулемётчик. Выстрелы заглушались музыкой и шумом самолёта, который кружил над оврагом. После того как ров заполнялся 2-3 слоями трупов, сверху их присыпали землёй.
    Бабий Яр. Материал из Википедии.               

    В тот ужасный день 29 сентября, плотным строем, в сопровождении полицаев и немецких солдат, люди шли к своему "месту массового захоронения".  Из "строя" будущих жертв нацистов выскочил мужчина и, оттолкнув полицейского, пытался убежать. До ближайшей подворотни было метров 20-ть, но ... автоматная очередь его остановила на пол-пути. В это самое время ещё человек 30 побежали в противоположную сторону. Немцы открыли по ним беспорядочный огонь. Упала, замертво сражённая пулей, женщина, прижав своим телом к земле девочку - свою дочку. Девочке тогда было два годика. Звали её Азой.
Её подобрала бабка Екатерина Степаненко, с которой Азa и жила до 1953-го. Они умерли в один день: товарищ Сталин и баба Катя. Девочка оплакивала бабушку. На второй день, как бабу Катю похоронили, пришёл представитель ЖЕКа и настоятельно посоветовал Азе: "Hазавтра квартиру освободить".  С тех пор она и "живёт" в подвале 4-х этажного довоенного дома, расположенного рядом с рынком, за пустырём.

    Саше было тогда 17-ть. К тому времени он успел с отличием закончить среднюю школу (не простую, а физико-математическую) и музыкальную школу по классу фортепиано (был участником множества конкурсов, в том числе и международных, в большинстве из которых становился победителем). Друзья по школе его за глаза называли Везун, т.к. ему победы давались легко, без особой на то подготовки. Лучший его друг - Юрий, к конкурсам готовился месяцами, отказывая себе во многих удовольствиях и однажды даже не поехал со своей подругой на дачу к друзьям отпраздновать Новый Год, хотя до конкурса был ещё месяц. Но всё равно был лишь третьим. А Саше всё давалось легко: писал стихи, играл за сборную школы по футболу, за год выучил французский язык и не просто им владел, а так, что французы принимали его за жителя их провинции. Был кандидатом в мастера спорта по плаванию и, совсем недавно, стал чемпионом Города в плавании вольным стилем на дистанции 200 метров;  принимал участие во множестве физико-математических олимпиад; занимался на курсах программирования и написал несколько программ, которые были использованы банками Леуми и УкрНафто для улучшения защиты данных своих клиентов. Надо ещё сказать, что будучи очень симпатичным юношей: рост выше среднего; копна густых чёрных волос; тонкий прямой нос со слегка видимой горбинкой и очень выразительные тёмно-голубые глаза  - он имел очень мягкий характер и был душой любой компании. Его голос - мягкий баритон. Песни, исполненные им под гитару не оставляли никого равнодушным и ребята, впервые попавшие в компанию, были уверены, что он профессиональный певец. Вот таким был 17-ти летний Саша.
    Посмотрев на глобус, который стоял на полу рядом с письменным столом, Саша перенёс взгляд на макет самолёта АН-2, который стоял на письменном столе. Этот самолёт в знак признательности за блестяще выполненную операцую, подарил его отцу, тогда начинающему хирургу, заслуженный лётчик-испытатель СССР Анатолий Лысенков, который первым поднимал этот самолёт в воздух. Тогда хирург Белин был на ночном дежурстве в городской больнице. В их отделении третий день находился мужчина, лет 70-ти, с сильными болями в спине. Им занимался доктор Степаненко, который установил диагноз "Камни в почках" и готовил больного к операции. Когда-же у больного боль прошла, то вместо операции его стали готовить к выписке. В это время он и попался на глаза Белина, который по каким-то известным лишь ему причинам поинтересовался диагнозом этого больного. Переговорив с коллегой, Белин убедил Степаненко в ошибочности поставленного диагноза и в том, что больному необходима операция по удалению аппендицита, которая и была в срочном порядке сделана. Оказалось, что гнойный аппендицит разошёлся и жизнь больного была на волоске от смерти от перитонита. Поздно вечером к доктору Белину в кабинет пришёл Анатолий Лысенков, который оказался сыном того-самого больного. Отблагодарил он доктора и сказав: "Спасибо Вам, Доктор, за грамотное и вовремя принятое решение!",  крепко пожал Белину руку. Познакомившись в тот вечер, они стали друзьями: друзьями крепкими, надёжными. Подружились и их жёны, и их дети, а затем и внуки. Жена Аркадия Исааковича, Лиза Борисовна, тоже была доктором, акушером-гинекологом. Работала она в Октябрьской больнице, где через какое-то время и принимала роды у двух дочерей Белиных. Жена Анатолия Ивановича, Нина Васильевна, имея юридическое образование, работала заведующей Киевской Центральной Библиотеки имени В.И. Ленина, так что их семьи не имели "недостатка в знаниях". Читали все и читали всё. К книгам в их семьях отношение было особенное: их оборачивали в газеты и никогда не выносили из квартир.
    Глядя на макет самолёта АН-2 Саша думал о том, что послезавтра, в понедельник  23-го июля 1974-го года, будет решаться его судьба. Чтобы его, обладателя красного диплома, зачислили в Институт, ему достаточно было сдать усный экзамен по математике на оценку 4. И он - Студент! Для него НЕ получить "четвёрку" по математике было практически невозможно и об этом он не думал и не переживал. А думал Саша о том, правильно-ли он делает, что поступает в этот институт!? Да, ему хочется стать самостоятельным и жить отдельно от родителей! Да, ему нравится выбранная специальность и в будущем, он видит себя начальником отдела Программирования и Планирования транспорта при Министерстве Транспорта Украины! Да, да!  НО ... его pодители не одобряют его выбор, мотивируя тем, что мечтают его видеть либо продолжателем их династии, либо музыкантом. И то, и другое - хорошо для еврейского мальчика. Но Саша настоял на своём и завтра, в воскресение, в 16:42 с 3-го перрона Киевского вокзала отходил скорый пассажирский поезд "Киев-Волгоград", в купейном вагоне номер 7 было куплено место номер 11 на имя Александра Аркадьевича Белина. Поезд прибывал в Донецк в понедельник  в 6:15 утра, что было очень даже удобно и позволяло добраться к институту более, чем на 1 час раньше назначенного для начала экзамена времени, т.е. к 9:00 утра. Опаздывать нельзя, так как даже в брошюре для aбитуриентов написано: "Опоздавшие к началу вступительных экзаменов более, чем на 10 мин. (без уважительных причин) - не допускаются".
 
    Та-же суббота того-же числа - 21-го июля 1974 года. Тоже в Киеве, но в другом его районе, в Дарницком (что на левом берегу Днепра), в двухкомнатной квартире пятиэтажного хрущёвского дома в это-же время тоже было тихо. Иногда тишину нарушал звук, похожий на тот, когда ножом на деревянной доске режут капусту, морковь и лук. Звук доносился из кухни. Так оно и было. Это Нинель Ароновна Доросинская готовила борщ - украинский борщ. Она была одна дома. Её муж, пилот сельскохозяйственной авиации (летал на самолёте АН-2 или на "кукурузнике" - как его называли в народе), уже второй месяц "сидел на точке" в каком-то селе в Тетиевском районе Киевской области, где занимался барбическими работами, то-есть помогал крестьянам уничтожать всякую "живность":  различных жуков, грызунов мел-ких, и не мелких, и совсем даже и не грызунов ...), летая с рассвета и до заката на малой высоте над колхозными и совхозными полями.
    Вы должно-быть помните (хотя совсем даже и не обязательно), что в 1960-м году Н.С.Хрущёв издал приказ о демобилизации 1 миллиона 200 тысяч военнослужащих из рядов Вооружённых Сил СССР? Никита Сергеевич Хрущёв в то время был Первым Секретарём ЦК КПСС и считал, что армии не нужны самолёты (а особенно - истребители), потому как появились ракеты, которые могли поразить цель на большом расстоянии. Практически вся военная авиация была "уничтожена" в том-же году: боевые самолёты уничтожались физически, а лётчиков "убивали морально" - их увольняли. Они шли "в никуда". Одним из них был лётчик- истребитель, старший лётчик авиаполка, капитан Алексей Йосифович Доросинский. На тот момент он был женат и имел двух детей, двух мальчиков - Сашу и Женю, рождённых в Дальне-Восточных госпиталях при аэродромах, на которых он служил.
    После демобилизации отца из Вооружённых Сил СССР их семья оказалась в Киеве. Квартира, которую они получили, прожив полгода в одной комнате в коммунальной квартире вместе с родителями жены, их младшей сестрой и её мужем (8 человек, не считая тараканов) была прекрасна: большая (24,4 метра квадратных), имелся балкон (небольшой, но зато высоко - на 5-м этаже пятиэтажки), отдельная уютная кухонька и отдельно расположенный "тёплый" туалет. Условия жизни СЕЙЧАС и ДО не шло ни в какие сравнения. ТАМ вода (холодная) была привозная. Её через день привозили на машине с цистерной (чуть больше размером чем те, из которых нам наливали пиво-квас) и женщины, гремя пустыми вёдрами-выварками бежали к этой машине. Бежали потому, что воды всем не хватало и "кто не успел, тот - опоздал". "Дома" вода распределялась по назначению для: питья и приготовления обедов; стирки и купания детей. Сначала купали маленьких, а затем тех, кто постарше. И получалось, что старшим детям обычно доставалась холодная мутная вода. Два раза в неделю топили баню: был женский и мужской день. Мамы брали с собой дочерей и маленьких сыночков. Как только сыновья начинали заглядываться на тётенек и задавать "странные вопросы", ими начинали заниматься их отцы. С этого времени малышы начинали резко взрослеть, проходя "курс молодого бойца", ведь не зря в народе говорят: "Пойдём в баню, пиво выпьем, заодно и помоемся". Иногда отец из бани приводил домой сына, но не своего, а иногда вообще детей где-то оставляли, теряли. Хорошо, что все друг-друга знали, да и теряться было негде: два двух-этажных домика, в которых жили семьи офицеров, пару казарм для солдат, клуб, баня, столовая, маленький магазинчик, спортплощадка и ... наверное больше ничего. Ах да, ещё взлётно-посадочная полоса, "кладбище" самолётов и ... просто кладбище. В те годы туда не заростала "народная тропа". По несколько раз в год, а бывало и чаще, возле клуба на кузове полуторки стоял гроб (а то и несколько сразу), на крышке гроба лежали фуражка и подушечка с орденами и медалями погибшего (обычно наград было много, потому как многие их них прошли войну, где им сопутствовала удача и смерть обходила стороной), возле гроба лежали яркие красно-жёлто-синие полевые цветы и духовой оркестр исполнял траурный марш. Уши - музыку слышали, глаза - видели гробы и ещё, глаза - плакали. Нет, плакали "мозги", из глаз лишь текли слёзы. Плакали все, не стесняясь друг-друга. Не плакали лишь солдаты - они были на службе.
    Всё это осталось ТАМ. А ТУТ, сегодня, у себя в квартире Неля готовила борщ, простой украинский борщ. Она спешила его сварить до 13:30 дня, потому как в это время должна уйти на работу в аптеку, в которой работала заведующей ручного отдела. Да, того самого отдела, в котором за 4 копейки продавались знаменитые "герои анекдотов" - русские "резиновые изделия", а также, не менее знаменитые - лосьён после бритья "Огуречный" и одеколон "Шипр". Неля спешила приготовить обед, потому что хотела, чтобы старший сын, вернувшись с работы домой, покушал перед тем как пойти с друзьями гулять. Она очень волновалась о муже и сыновьях. Уже год, как их старший сын - Саша, был пилотом и тоже летал на АН-2, только в отличие от отца, он занимался перевозкой пассажиров. А младший сын - Женя, год как отсутствовал дома. Он был курсантом лётного училища пилотов Гражданской Авиации, которое находилось в средней полосе России, в городе Бугуруслане, который возле Куйбышева. Разница в возрасте между детьми Доросинских была два года и, сохраняя эту разницу,  они "шли по жизни" - один за другим. Саша поступил в лётное училище сразу по окончанию школы. Ему на то время было 17-ть неполных лет. В школе он был хорошистoм.  Участвовал в школьных олимпиадах по математике и химии; постоянный участник всемозможных спортивных мероприятий и, будучи шестиклассником, выиграл чемпионат школы среди учеников 6 - 10 классов по бегу на лыжах на дистанции 5 километров; кандидат в Мастера Спорта по стрельбе из малокалиберной винтовки. Был он среднего роста, упитанный, имел густые чёрные волосы и тёмно-коричневые глаза. Любитель всех компаний, балагур и весельчак, он знал множество анекдотов и мог их рассказывать часами и друзья любили его слушать. Зимние дни проводил на склонах гор, катаясь на лыжах, или на льду заливов Днепра, играя в хоккей или устраивая соревнования в гонках на коньках, а летом (все летние каникулы с братом и двоюродной сестрой Аллой были под Киевом на даче дедушки и бабушки) рыбалки и купание в Днепре.
 
    На перроне, возле отходящего через 15 минут поезда, было многолюдно. Люди суетились, спеша занять свои места в вагонах. Возле 2-го, от электровоза, вагона стояла немолодая женщина и громко кричала, глядя в сторону "хвоста." Там Саша увидел мужчину, животом толкающего детскую коляску, в руках он нёс какие-то сумки, а на плече у него удобно расположился ковёр. Он с трудом передвигался и Саша хотел-было помочь ему добраться до "хозяйки", как их глаза встретились. Нет, не мужчины и Саши, а Сашины глаза с глазами той самой цыганки Азы, которая по известной лишь ей причине, сегодня оказалась на Вокзале. Магический взгляд её чёрных глаз подействовал на Сашу молниеносно, словно приказывая остановиться, что он и сделал. И как кролик, ползущий в пасть к удаву, он подошёл к ней. Цыганка, продолжая его внимательно разглядывать, сказала: "Юноша, позолоти ручку и я погадаю на твою судьбу. Расскажу всё, что было и что будет". После чего Саша, не думая и секунду, положил 1 рубль в протянутую ему ладонь. Цыганка пристально посмотрела ему в глаза и сказала: "Юноша, в твоём доме тебе хорошо и уютно. Никогда не покидай его и тогда с удовольствием проживёшь долгую и красивую жизнь. А сейчас ты как жёлторотый неоперившийся птенец, стремящийся побыстрее научится летать, подходишь к краю гнезда. Смотри, парень, упадёшь и в дерьмо вляпаешься!". После этих слов Саша словно проснулся и увидел цыганку, уже подходящую к какой-то женщине. Дальше он нашёл свой вагон и занял нужное место. Он ещё долго думал о словах цыганки и особенно ему запомнились её слова о дерьме, в которое он, выпав из знезда, должен будет вляпаться. "Почему именно ОН?  В какое-такое дерьмо?. Не верю я ничему сказанному. Бред какой-то. И вообще, не верю я цыганам!" - эти мысли вертелись в Сашиной голове ещё какое-то недолгое время, пока не провалился в сон. Просыпался он часто, но о словах цыганки больше не вспоминал. 
    "Третье купе от тамбура, а такое впечатление, что спишь в пепельнице. Но сейчас это хорошо" - думал Саша, лёжа на твёрдой кушетке. Под ним на кушетке спал мужчина, лет сорока. Он к ним в купе зашёл на какой-то станции, что в трёх-четырёх часах езды от Киева. Точнее сказать "не зашёл", а "ворвался"! Первым делом он представился: "Зовите меня Мыколой. Я местный", затем застелил столик мятой газетой "Прапор Батькiвшини", которую ловко достал из нагрудного кармана пиджака. Далее из огромного рюкзака он быстро извлёк две луковицы и три огурца, и тут-же стал их резать, предварительно потерев о рубашку. Он так-же молниеносно достал из рюкзака бутылку с полупрозрачной жидкостью. Следующие слова, сказанные после того, как он появился в купе и представился, были: "Своя!" и относились к самогонке, которую он поставил на стол. После чего резко наклонился к рюкзаку, достал какой-то свёрток и медленно, как при просмотре видео-кассеты на пониженной скорости, поднёс к столу и положил на него. Так-же медленно его "распеленал" и ... стал, небольшими кусочками, аккуратно резать сало. Чем Мыкола дольше резал сало, тем сильней было его слюновыделение и соответственно, он чаще и громче глотал слюну. Все смотрели на него с замиранием. Отрезав четыре кусочка, Мыкола посмотрел на присутствующих, о чём-то секунду подумал и, отрезав ещё один кусочек, вдруг громко сказал: "К столу!". После его "команды" не прошла и одна секунда, как Мыкола подсел к столу, налил полный стакан и быстро выпил, закусил луком, налил ещё и ... так-же быстро выпил. Затем отрезал большой ломоть хлеба, положил на него кусочек сала и стал медленно есть этот "бутерброд". Иногда он устраивал перекуры. Его ужин продолжался часов до 12-ти ночи. Очередной раз, зайдя в купе и с грохотом закрыв за собой дверь, он не раздеваясь и не снимая обувь, завалился спать. То, что он громко и надрывно храпел, не давая возможности никому в купе "расслабиться", было плохо, но терпимо. Значительно хуже было-бы, если-бы он перед сном снял ботинки. Об этом в купе не думал лишь один человек - Мыкола. Дело в том, что толстая кожа ботинок и сантиметровый слой грязи, который на них находился, лишь на девяносто процентов сдерживали амбрэ, а оставшихся 10-ти процентов вполне  хватило-бы Саддаму Хусейну, чтобы отравить всех иракских курдов.  Скоростной поезд практически постоянно "дёргало" и трясло. Он передвигался как автомобиль начинающего ездить водителя: газ, тормоз, влево, вправо - постоянно в работе. Но Саша уснуть не мог не потому, что лежал на верхней полке и боялся с неё упасть, и не потому, что зловоние пропитало всё его тело и сделало "дырку в голове", и не потому, что иногда вспоминал о "гнезде", а потому, что он всё ещё не был уверен в том, что поступает правильно, поступая в ЭТОТ институт.

    Та-же самая ночь, с субботы на воскресение. Кукушка. С чем у нас ассоциируется это название? Есть такая птица — средних размеров (длина тела до 40 см), с довольно длинным закруглённым хвостом и длинными крыльями. Весит кукушка около 100 г. По окраске и размерам она несколько напоминает ястреба-перепелятника. Так-же мы знаем женщин - кукушек, но об этом позже. Ещё есть часы "Кукушка". Настенные часы. Они выполнены в виде скворечника, из которого один раз в час высовывается кукушка и куку-куку-кукует, оповещая всех об этом событии. Подарить такие часы кому-то означало, что вы решили свести этих людей с ума. Алексей Доросинский эту проблему решил по своему. Он просто отсоединил маленькую красивую, но "громкую птичку" от маятникового механизма. Это я к тому, что часы "Кукушка" у них были, но ночью в квартире Доросинских было тихо. Все спали. В ту ночь ВСЕ - это мама Неля и сын Саша. В это воскресение Неля должна-была быть на работе в 7:00 утра (аптека была дежурная и работала ежедневно с 7 утра до 10 вечера. Первая смена с 7 до 15-ти, а вторая с 14-ти до 22-х), a у Саши в 6:25 утра был рейс Киев-Донецк-Киев.
В 3:20 ночи в их квартире зазвонил будильник. И мама, и сын проснулись одновременно. Сын пошёл в ванную комнату, а мама на кухню, готовить Саше завтрак. Она это делала всегда для мужа, провожая его на вылет, а теперь и для сына. Саша побрился, принял душ, одел форму пилота Гражданской Авиации, взял "дипломат", в котором находилась запасная рубашка, трусы и носки, а так-же мыло и станок для бритья. Этот "неприкосновенный запас" имели все пилоты, потому как никогда и никто из них не мог быть уверен в том, что рейс пройдёт "без сучка и без задоринки" и по расписанию. Саша поцеловал маму и пошёл на остановку служебного автобуса, который ночью доставлял пилотов в аэропорт. Время отправления "развозки" было в 4:15 утра (или ночи, это в зависимости от того, кто когда просыпается). На работе надо быть за 1 час до вылета, чтобы успеть подготовиться к полёту. За это время предстояло  успеть много: пройди медосмотр; проанализировать погоду (фактическую и прогнозируемую) в аэропрах вылета, посадки, запасном и по трассе; получить документы и ознакомиться с особенностями полёта (бывает, что закрывают трассу, т.к. военные проводят учения или производится очередной запуск ракеты в космос, или президент страны летит на встречу с кем-то или просто отдыхать) по заданному маршруту; рассчитать топливо, необходимое для выполнения этого полёта с учётом ветра по маршруту следования, гроз, обледенения и продолжительности полёта до запасного аэродрома; получить оружие (после случая с угоном самолёта Як-40, во время которого погибла бортпроводница Надежда Курченко, пилоты АЭРОФЛОТа стали летать вооружёнными пистолетами Макарова); принять решение на вылет, поставив окончательную подпись в журнале диспетчера; заправить самолёт топливом и маслом и убедиться в его исправности, и ещё заскочить в службу перевозок, чтобы узнать, сколько пассажиров, почты и груза будет на борту. На это даётся 1 час, а надо ещё успеть поговорить с "местными и прилётными" друзьями, которых часто встречаешь во время подготовки, "бегая" по разным службам аэропорта.
    Через 50 минут автобус привёз пилотов в аэропорт. Ровно в 5:25 утра Александр Алексеевич (так его тогда тоже никто не называл, исключением были начальники, которые пилотов называли по имени и отчеству, вызывая "на ковёр") прошёл мед.осмотр и приступил к подготовке к рейсу, выполняя обязанности второго пилота. Его командиром был Грицаев Александр Иванович. Он на Ан-2 летал уже лет 8 и в авиаотряде был на хорошем счету. Грамотный, рассудительный, способный в сложных условиях принять единственно-грамотное решение. Был 1972-й год, май месяц. Самолёт, командиром которого он был, выполнял рейс Николаев - Киев. Первые грозы, обычно это майские грозы, очень страшные - они мощные, занимают большой объём пространства, а главное то, что за зимнее время пилоты "отвыкают от них". Тогда полёт проходил в условия грозовой деятельности. Самолёт не просто болтало, его швыряло и влево-вправо, и вверх-вниз. Порой самолёт был неуправляем. Экипаж (а на этом типе самолёта это два пилота: командир и второй пилот) делал всё возможное (и невозможное), чтобы выйти из этой сложной ситуации. Продолжать полёт стало небезопасно и командир принял решение произвести посадку на ближайшем "аэродроме". Этим "аэродромом" была грунтовая площадка, с которой он пару лет назад, будучи на авиа-химических работах, сыпал удобрения (это был гербицид) на поля с целью повышения будущего урожая. Самолёт произвёл мягкое касание с грунтом, словно спрашивая, на сколько он соответствует названию "взлётно-посадочная полоса" и, убедившись в положительном ответе, плотно "прижался к земле". Выключив двигатель, Грицаев вышел в салон самолёта и объяснил пассажирам, почему ОНИ тут оказались и то, что до Киева 176 километров. После того, что пассажиры испытали находясь в воздухе, не все из них адекватно понимали ситуацию и мужчина, лет 35-ти, сказав: "А мне сказали, что в Киеве от аэропорта до железнодорожного вокзала езды минут 40!", взял свою спортивную сумку и выйдя из самолёта, пошёл по полю в сторону ближайшей лесопосадки.
В этот день из-за грозы потерпел аварию вертолёт Ка-26 Николаевского Авиаотряда, работающий "на химии" в этом районе. Вертолёт обрабатывал поле, летая на высоте 15 метров, когда попал в нисходящий поток воздуха. Пилот не справился с управлением и вертолёт столкнулся с землёй. Вертолёт "в дрова", а пилоту чудом повезло - остался в живых, хоть и с множеством переломов.
"Местные командиры" не знали, как поступить с Грицаевым - наказывать его или благодарить? На всякий случай его отстранили от полётов. И это продолжалось до тех пор, пока из Управления ГА УССР не пришёл приказ о награждeнии командира самолёта АН-2 Александра Ивановича Грицаева именными часами и 50-тью рублями за грамотные и своевременные действия, оказанные при полёте в сложных метеорологических условиях.

    Взлетев из Киева по расписанию, их самолёт летел на высоте 600 метров и в 9:46 утра планировал произвести посадку в аэропорту города Донецк.

    Александр Белин оказался вторым в списке на усный экзамен по математике и уже в 9:35 вышел на улицу. Билет ему попался очень лёгкий: десятичные логарифмы, математическое обоснование закона Бойля-Мариота и решение алгебраического уравнения. Подготовка к ответу заняла у него минут 10, из который минут 7-8 понадобилось на решение уравнения. Его ответы были полные, насыщенные информацией и  в то-же время точныe, краткие и красиво изложенные. Общая оценка - 5.
Покинув территорию Донецкого института и оказавшись на улице Октябрьская первое, о чём подумал Саша, было - ОН СТУДЕНТ!  Но ... особой радости или восторга он не по чувствовал: то-ли из-за того, что слишком легко ему это далось;  то-ли из-за сомнений, которые подсознательно продолжали его терзать. А второе, о чём он подумал, было желание покушать, потому как вдруг почувстовал, что просто чертовски голоден. Посмотрел по сторонам в поисках какой-то кафешки или столовой, но ничего похожего тут не было. Немного пройдя, повернул на улицу Университетскую. Впереди от него, в трёхстах метрах, находился мост, по которому можно было попасть в Донецкий Центральный парк культуры и отдыха имени А. С. Щербакова. Этот мост через Первый городской пруд появился в годы Великой Отечественной войны после освобождения города Сталино от фашистов. Сначала это был понтонный мост, установленный сапёрами Советской армии. Через несколько лет его заменили на новый, с деревянными опорами. В конце пятидесятых опоры моста сделали железобетонными, и он приобрел свой современный вид. Этот мост — пешеходный, длина — метров 300. Со стороны улицы Университетской его обрамляют два пилона, которые выполнены в форме беседок. По этому мосту в парк шёл Саша, думая о том, что до отправления поезда в Киев ещё далеко (ближайший поезд уходил в 20:15 и были ещё два: в 22:47 и в 23:32), а кушать очень хочется и возможно в парке он найдёт что-то купить поесть, чтобы не умереть с голоду. Но в это время в парке шашлычная "Террикон" и кафе "Шахтёр" ещё были закрыты и, стоя возле беседки в начале моста, он любовался видом на центральную часть города, на городском ставок, на стадион "Шахтёр", который находился в центре парка, и конечно-же на большую гору угля (террикон), который не увидеть было нельзя. Высотой метров 60-70 (а возможно и выше), его хорошо было видно из разных точек города. Террикон, это искусственная насыпь из пустых пород, извлеченных при подземной разработке месторождений угля. Так как этот парк был Центральным парком города Донецк, значит это была центральная "куча угля", издалека напоминающая пирамиду. Донецчане гордились своим парком и, это правда - он был красив. Но, как говорят шахтёры: "Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!". Вернувшись на улицу Университетскую и проходя мимо троллейбусной остановки, он обратил внимание на то, что троллейбус номер 4 идёт в аэропорт. На остановке стояли две пожилые женщины и девочка. Узнав, что до аэропорта езды всего-то ничего, он решил поехать туда и покушать в ресторане аэропорта. Минут через 30 он уже сидел за столиком и ждал заказ: салат "Здоровье", "Селёдка с луком", котлета "По Донбаски" и компот из сухофруктов. В большом зале ресторана было много столиков. Они размещалось вдоль стен и в центре зала, а также один ряд столов распологался вдоль широких окон. Саша пытался сесть за один из них, но официант не разрешил, сказав, что это столы "Для Экипажей". И впрямь, на них стояли таблички с этими-же словами.
Через пару минут за столиком, что у окна, появились два пилота, они сделали заказ и о чём-то негромко вели разговор.
    Голос по громкоговорящей связи объявил, что через 20-ть минут у стойки номер 7 заканчивается регистрация пассажиров на рейс 312 Донецк - Киев.
    Пилоты посмотрели на часы; Саша тоже посмотрел на часы. Они показыва-ли 10:40. И тут к нему неожиданно пришло решение улететь в Киев этим рейсом вместо того, чтобы сидеть в Донецке до вечера, а затем, сев в скорый поезд, находиться в нём аж 19 часов. К тому-же он вспомнил запах, которым, казалось-бы, было пропитано всё его тело. Салат Саше понравился, а вот селёдка имела какой-то специфический запах. Но он был настолько голоден, что и селёдка с мелко порезанным кружочками зелёным луком, быстро "улетела", а вслед за ней "пошла" не очень горячая котлета, которая "была в наборе" с картофельным пюре и половинкой зелёного малосольного помидора. Официант принёс "Квитанцию об оплате". Саша поспешил расплатиться и, допивая кампот, обратил внимание на пилотов, которые посматривали по сторонам и на часы. На их столе ничего не было, если не считать нескольких тонко нарезанных кусочков серого хлеба-кирпичик.  Было видно, что они торопились и поэтому нервничали.
Последним из пассажиров, прошедших регистрацию на этот рейс и проверку багажа, был Саша. Его и ещё шестерых пассажиров посадили в специальный автобус (их можно было видеть лишь в аэропортах и на Выставках Достижений Народного Хозяйства Республик СССР. Но если в аэропортах их использовали для доставки пассажиров к самолётам, то на выставках на них возили показывать свиней и прочую, чаще в единственных экземплярах, выращенную и откормленную "тварь") и повезли куда-то в другую сторону от самолётов. Минут через пять пассажиров привезли к стоянке самолётов Ан-2, где они по ржавым металлическим ступенькам, поднялись в один из них. Зайдя в салон самолёта, Саша тут-же пожалел о своём решении лететь в Киев, но ... было уже поздно - он уже в самолёте!  Застёгивая привезные ремни, он обратил внимание на таблички, расположенные над каждым креслом: "Fasten Belts. No Smoking". Было такое впечатление, что на Ан-2 в Союзе летают одни лишь иностранцы. А пассажирские кресла!?!  Кто сказал, что это были кресла? Нет, это были откидные металлические сиденья, точно как в вагонах поездов убирающиеся столики.  А ЗАПАХ!?!  Это же надо, чтобы запах в самолёте был абсолютной копией того, вагонного! Видимо Мыкола и тут успел побывать! И не один, а с приятелями!  И кто ЭТО назвал самолётом? Салон в длину метров десять, а высотой, наверное, метр шестьдесят. С одной его стороны ВХОД в кабину пилотов, а с другой - ВХОД в туалет и ВЫХОД из самолёта. Такое впечатление, что находишься в старомодном "военном" автобусе: маленькие окна; металлические плиты на полу и металлические сиденья; свет "интим", исходящий от трёх лампочек, находящихся на потолке(они были тусклыми видимо потому, что "Экономия должна быть экономной" и что-бы ВРАГ с земли не смог самолёт в небе увидеть - видимо, это и был первый в мире самолёт-невидимка!). Летающий "сарай-невидимка"! Внутри "сарая" на металлических плитах лежали коробки, бухты с металлической проволкой толстого сечения, катушки с проводами в оплётке, посылки и бандероли. В авиации это называется "Груз". Вес груза составлял 912 кг и почты - 154 кг. Вся эта "красота" распологалась в салоне между кабиной пилотов и "креслами" пассажиров, заблoкировав собою дверь и вход в кабину пилотов. На "куче" лежала сеткa: плотная, ужасного вида, грязная, вся в узлах. Её "на земле" использовали для ловли крокодилов, а теперь, в самолёте, для крепления груза к полу и бортам самолёта с целью предотвращения смещения груза на взлёте и в полёте.  Дверь оказалась грузом прижата и находилась в открытом положении.  ВХОД - это когда ногами куда-то заходишь, но а в кабину этого самолёта ногами пройти было невозможно. Была лишь единственная возможность попасть в кабину, это забраться на "террикон", повернуться к "кабине задом, а к нам передом" и спуститься в кабину.
    Перед Сашей в самолёт поднималась девушка. На ней было светло-жёлтое с крупными красно-голубыми сочными цветами шёлковое платье и наброшенная на плечи кофта. Впервые Саша обратил на неё внимание, когда проходил проверку ручной клади и багажа. Её платье было воздушным и великолепно на ней смотрелось. Они дополняли друг-друга. Казалось, что достаточно незначительного порыва ветра, чтобы платье наполнилось воздухом и улетело, а вслед за ним и девушка. Она имела великолепную фигуру, разве что была немного худощава и напоминала жену бога Кроноса – богиню Рею. Их сын - Зевс, в последствии победил своего отца и повелел проводить Игры, которые (по месту, где они устраивались) получили название Олимпийских. Родиной Олимпийских игр является Древняя Греция, а именно почитаемое греками святилище Олимпия, расположенное в западной части Пелопоннесского полуострова. Здесь, у подножия горы Кронос, в долине реки Алфей, до сих пор зажигается олимпийских огонь современных Игр. Отсюда начинается факельная эстафета...  а у нас начинался полёт, регулярный рейс, тысячи которых ежедневно выполняются пилотами АЭРОФЛОТа. Итак, "Богиня" выбрала второе место слева от входа. Видимо металлическое сидение показалось ей холодным и девушка села на него, предварительно "застелив" своей кофточкой. Рядом с ней (первое место слева от дверей) расположился пожилой мужчина, очень похожий на старика Хоттабыча из одноименной сказки. Саша выбрал место напротив входных дверей и напротив "богини". Справа от него расместились остальные три пассажира: мужчина и две женщины: пожилая и очень пожилая. Пожилая села справа от Саши, далее "бабушка" и затем последний, шестой, пассажир. Больше "счастливчиков", желающиx в этот день этим рейсом улететь из Донецка в Киев не было, да и сесть им, даже при большом желании, было-бы негде - всё остальное пространство было занято Грузом. Вот таким образом они разместились в салоне лайнера, готового вот-вот сорваться с места и устремиться ввысь! Помните слoва авиaционного марша?:
        "Всё выше, и выше, и выше
        Стремим мы в полет наших птиц
        И в каждом пропеллере дышит
        Спокойствие наших границ"
    Так это абсолютная правда! Конечно, наши границы будут "спокойны", потому как такие самолёты, как этот, до границы не долетят, а если и долетят, то даже если и останутся незамеченными (по причине, ранее описанной), так наверняка будут услышанными (причём издалека) - сначала "появится" его шум, а затем, минут через 15-ть, и "невидимка".  Но ... дело не в шуме, а в "звуке".  Эту мелодию композитор Юлий Хайт не написал, а он её украл ... у немецкого "нациста в коричневой рубашке" Хорста Весселя, чей марш называется "Die fahne hoch, die million marschieren" (знамя выше, миллионы маршируют).

    Пилоты нервничали.  Bылет по расписанию в 11:15.  Oфициант всё никак не появлялся, а время уже приближалось к 11-ти. Ну вот, наконец-то. "Запихнув в себя" "Зелёный" салат со шницелем с гречневой кашей и, залив всё это компотом, они через несколько минут уже бежали по перрону к самолёту. У самолёта их ждала молодая девушка в форме авиа.работника - дежурная по посадке. Командир "влетел" в салон и был в кабине, готовясь к запуску двигателя и запрашивая на это разрешение у диспетчера по рулению. Саше достаточно было нескольких секунд, чтобы взять документы на почту и груз, подписать сопроводительные документы и  быстро подняться в самолёт. Далее он закрыл входную дверь и, посчитав пассажиров и проверив, пристегнули-ли они ремни, молниеносно взобрался на "террикон", немного замешкался, разворачиваясь на его "вершине", и исчез из любопытных глаз пассажиров, следящих за каждый движением пилота. Всё происходило как в кино и им не верилось, что ОНИ не зрители, а пассажиры.
Запустив двигатель, пилоты выруливали на старт, находу читая контрольную карту и выполняя необходимые для взлёта продцедуры. С грохотом попрыгав по бетонной полосе, "лайнер" оторвался от земли и тяжело кряхтя, медленно "полез в гору". По условиям взлёта с курсом 84 градуса и выхода на заданную трассу, экипажу предстояло по прямой набрать 200 метров, доложить диспетчеру о взлёте и левым разворотом с набором высоты занять 500 метров. И далее следовать по трассе. Но ... Человек предполагает, а Б-г распологает - говорится тогда, когда жизненные обстоятельства складываются у Человека не так, как он думает, хочет или рассчитывает. Так вот, два события совпали по времени и пришлись в тот момент, когда самолёт, последний раз подпрыгнул и, зависнув на высоте 15-20 сантиметов над землёй, как-бы раздумывая, ещё раз обрадовать Землю своим касанием или всё-таки "уйти в небо", на приборной доске пилотов вдруг загорелась красная лампочка, под которой была надпись "Дверь". Второй пилот резко повернул голову назад и посмотрел на входную дверь - О ужас! Дверь была открыта!  Он крикнул командиру: "Дверь открылась! Что делать?". Командир, продолжая взлёт (тогда уже высота была метров 10-ть), ответил: "Надо закрыть". У "второго" не было вопроса, кто это будет делать. Конечно ОН. Но как? Ему ещё никогда не приходилось в полёте закрывать входную дверь! Расстегнув привязной рeмень, он подошёл к "террикону" и быстро на него вскaрабкался. А вот "спускался с горы" он очень аккуратно и медленно. Он просто боялся, что если его нога запутается в страховочной груз сетке и он упадёт, то не сможет ничего сделать для того, чтобы остаться в самолёте - его тело "вылетит" из самолёта и с ускорением в 9,8g  устремится к земле. Ему было страшно, но надо было идти. После того, как Саша оказался у подножия "горы", он медленно развернулся лицом к открытой двери и, глядя на Дверь, увидел пассажиров. Точнее сказать, это были не пассажиры, а восковые фигуры - экспонаты музея Мадам Тюссо (madame Тussauds). Их "мёртвые" лица крепились к безжизненным телам. Правая рука "старика Хоттабыча" находилась в дверном проёме и её сильно болтало потоком воздуха. Но он этого не видел, потому как лицо его было закрыто платьем слева от него сидящий девушки. Это платье оголило девушку до пупа и, стремясь вылететь из самолёта, переодически накрывало "дедушку" с головой. Сидящий напротив девушки юноша должен был-бы получить удовольствие от увиденного, но ... не получал. Он тоже был "мумией": сидел с раскрытым ртом и широко раскрытыми стеклянными глазами сквозь девушку смотрел "вдаль". Его сейчас абсолютно не интересовали ни её не прикрытые платьем ноги, ни её красивый плоский живот. О чём он сейчас думал? Попытайтесь угадать с трёх раз. Да ни о чём он не думал. "Мёртвые" не думают, потому что они - мёртвые! Саша тоже был "мёртвым", нет, не совсем, раз мог смотреть и видеть, и анализировать, и двигаться в сторону Двери. Ему предстояло пройти мимо открытого дверного проёма (самолёт не стоял спокойно на земле, а его швыряло в разные стороны, как Давыдова в романе Шолохова "Тихий Дон". Давыдов был то у красных, то у белый, вот и появилось выражение: "Болтаешься, как гавно в проруби"). Но в данном случае не платье девушки находилось "в проруби", а весь Ан-2! Представьте себе, что "пол уходил из-под ног" - такая была болтанка.
Медленно передвигаясь по салону, Саша держался за полочки с сетками, расположенные над пассажирскими креслами и предназначенными для перевозки мелкой и лёгкой ручной клади. Обычно пассажиры туда кладут шляпы, зонты, коробки с канфетами и газеты-журналы. За одну из таких полочек схватился "мёртвой хваткой" Саша в тот момент, когда самолёт резко, с креном градусов 30-35, стал разворачиваться влево. Он стоял прямо напротив открытой двери и смотрел на замлю. Отчётливо видел дорогу, по которой двигались автомобили, и поле, на котором паслись коровы. И ... если-бы полочка на была крепко прикреплена, то возможно рядом с коровами или на дороге оказалось-бы тело второго пилота. Самолёт лёг на заданный курс и Александр продолжил "движение по салону". Добравшись до Двери, зашёл за неё и почувствовал себя в безопасности. Остался пустяк - закрыть дверь, что он и сделал. Убедившись, что дверь закрыта и дверная ручка законтрена, он вернулся в кабину и занял своё рабочее место. Командир его ни о чём не спросил и было такое впечатление, что даже не знал, что второй пилот отсутствовал. По команде командира Саша взял управление самолётом на себя и, словно ничего не произошло, они продолжили полёт в Киев.
    После закрытия Двери через какое-то непродолжительное время в салоне самолёта "запах" преодолел "предел терпения и стал разъедать глаза". Было такое впечатление, что в самолёте открылась дверь в "переполненный" туалет. А на самом деле получилось так, что не туалет был в самолёте, а самолёт - в туалете. 
Мало того, что пассажиры от страха "испачкали" своё нижнее бельё, так ещё и после того, как "Хоттабыча" несколько раз подряд стошнило все пассажиры, словно по команде, "подхватили эстафету".

    Как и положено, самолёт приземлился в Киевском аэропорту "Жуляны", время посадки - 14:52. К самолёту за пассажирами подъехал автобус с дежурной.  Она зашла в салон, чтобы сообщить пассажирам, что они могут взять свои вещи и проследовать в автобус, но ... вдруг остановилась и, махнув рукой в сторону выхода, ни слова не говоря, как пробка из бутылки шампанского, выскочила на улицу. Пассажиры не спешили покинуть самолёт и продолжали сидеть. Первой поднялась и "поковыляла" к выходу "бабуся", а за ней и все остальные. "Радостные и довольные" они с трудом поднимались в автобус, в котором было около 50-ти мест (свободных мест), но ... НАШИ стояли. Стояли спиной к окнам, лицами друг к другу, но никто друг-на-друга не смотрел.

    Сначала Саша решил добраться домой на такси, но и такси, и троллейбус были не для него. Он пошёл пешком. Шёл он долго, часа три. "Интересно, как остальные пассажиры добираются домой? А девушка, с большим пятном на платье и огромным чемоданом?" - ему вдруг стало очень смешно и пол-пути он не мог остановить свой гомерический смех. Он шёл по улицам Киева, на его брюках "красовалось" большое коричневое пятно, "метастазы" которого спускались вниз по ногам и попадали в носки. Ему казалось, что встречные прохожие, чувствовав "запах", специально переходили дорогу. Проходя мимо рынка и подходя к дому он увидел стоящую возле газетного киоска цыганку. Это была Аза. Александр, помня о своей "плохо пахнущей" одежде, решил заранее перейти дорогу и не разговаривать с ней. Так он и сделал. Но ..., когда он перешёл дорогу и оказался на противоположной её стороне, Аза вдруг повернулась в его сторону, пристально на него посмотрела и громко, почти крикнув, сказала: "Всё таки вляпался! Ступай домой, отмойся и никогда больше не " вылетай из своего гнезда", иначе в следующий раз будет значительно хуже ...".

    Александр Аркадьевич внял совету цыганки и до сих пор старается не "вылезать из гнезда". Первые 12-ть лет после окончания Киевского Медицинского Института он проработал врачём в больнице в одном из районных центров Киевской области. Затем в течении 6-ти лет в Киеве, в роддоме Печерского района, а далее - в ОХМАДЕТе (это центральная больница Украины по акушерству и гинекологии. Pасшифровывается как ОХ - охрана, МА - матерей, и ДЕТ - детей). Работает он врачём - детским хирургом-гинекологом. С тех пор никуда не летал и самолёту предпочитает поездки на поезде, даже с такими попутчиками, как Мыкола!

    Александр Алексеевич переучился на самолёт Ан-24, на котором, сначала в качестве второго пилота, а затем и командира, пролетал до пенсии. За время лётной работы бывал в разных "ситуациях", из которых всегда выходил победителем!

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _

    Кстати о носках! Однажды Саша (который пилот), занимаясь в институте (правда на заочном отделении, но на сессиях один раз в год был всегда) находился в аудитории, где вместе с другими студентами они ждали начала лекции. Когда в аудиторию к ним зашла пожилая дама, преподаватель по английскому языку, первое, что она сказала, было: "Девушки, вас это не касается. А вы, юноши, должны знать, что носки иногда надо стирать, ведь пахнут они ... далеко не фиалками!