***

Путешествия автостопом берут свои начала в глубоком западе, в тех безопасных краях, населенных странными людьми. Наши граждане воспринимают этот способ перемещения в пространстве как очередной вид экстрима. В подтверждение данного суждения приведу историю, рассказанную одной миловидной девушкой.


Наша беседа начиналась по общепринятому шаблону — она что-то говорила о своих планах, о каких-то проблемах и невероятной усталости. Я мочкой уха небрежно зацеплял ее речь и концентрировался на управлении транспортным средством. Когда закончился обмен штампами и печатями, единственным источником звуковых колебаний осталась дряхлая японская магнитола «Pioneer». Колонки мурлыкали увековеченное на CD душевное состояние неизвестного мне композитора. Его бессловесный монолог действовал на меня успокаивающе. Девушка, наоборот, замкнулась и, как мне показалось, постарела, чуть ли не на десяток лет.

— Пожалуйста, смени трек,  — попросила она.

— Нет проблем.

 
В моем списке воспроизведения творится невероятный бардак, поэтому после столь прекрасной и гармоничной мелодии последовало агрессивное детище клубной культуры. Восприятие ситуации изменилось. Машина ехала быстрее, сохраняя прежнюю скорость, спокойный пейзаж стал похож на судорожно скачущий видеоряд трейлера к очередному американскому боевику. Плавный путь по равнине сменился целеустремленным восхождением в гору.

Мы проехали знак, запрещающий обгон на протяжении пятисот метров. Я включил пониженную передачу.

— И знак этот… — растерянно произнесла попутчица.

— Ты о чем?

— Со мной произошла очень занимательная история. Пару месяцев назад. Так вот, ее визуальное и акустическое оформление были примерно такими, музыка, знак…

— Поделишься? Может, легче станет.

— Как ты заметил, я довольно часто путешествую автостопом… — начала она, практически без паузы.

— А может, и хуже, — перебил я, стараясь реанимировать беззаботную атмосферу в салоне.

— Я довольно часто путешествую автостопом, — продолжала девушка, не обратив внимания на мою реплику. — И вот однажды я добиралась до Брянска. У обочины остановилась машина, за рулем которой был парень, чем-то напоминающий тебя. Светловолосый, на вид добродушный. Я села к нему, не утруждая себя раздумьями.

— Ты куда лезешь?! — рефлекторно выкрикнул я в сторону обогнавшего меня водителя. — Извини, продолжай.

— Когда мы тронулись, со мной поздоровалось заднее сиденье. Точнее человек, на нем располагавшийся. Парень, не менее приятный на вид. У него ямочки на щеках были.

— На дороге вон, тоже, ямочки. Чего ж в этом приятного?

— Ты меня слушать будешь?

— Прости бесчувственного. Ну что там дальше, с этим, подкопанным?

— Мы проехали пару километров. Болтали, шутили, даже флиртовали немного: все как обычно. Я проронила фразу о том, что у меня совсем нет денег, после чего правый глаз водителя внимательно уставился на меня. Он, в смысле водитель, спросил меня, чем я собираюсь расплачиваться. Речь о безвозмездной помощи путникам не произвела на него впечатления. Минутку помолчав, он сказал, что возьмет натурой. Серьезно так сказал, у меня кровь по венам перестала бежать в тот момент. Я попыталась улыбнуться, а он суровым таким тоном продолжал рассуждать о том, что у него давно не было девушки, что мое тело его вполне устраивает. Еще бы не устраивало…

— Угу.

— Вот, и ты туда же. Давай я лучше пешком пойду?

— Да не заводись ты, я же шучу.

— И я шучу, пока. Но точно такое предложение поступило от меня этому парню. Он его решительно отверг. Сказал, что мы почти приехали и отказываться поздно. Я заявила, что буду кричать, он предупредил, что это не разумно и может привести к печальным последствиям. Я предложила ему взять за проезд мои серьги, а он сообщил, что уже поймал необходимый настрой. Я молила Господа о помощи, а он парковал машину около подъезда.

 
Девушка достала из своего рюкзака бутылку минералки и сделала пару объемных глотков. Поборов вырывающийся на волю углекислый газ, она продолжила.
 

— На улице было темно и пусто. Похитители ловко выскочили из машины, взяли меня под руки и насильно сопроводили до квартиры. Водитель приказал раздеться. В руке он держал пистолет. Я, кажется, потеряла сознание, в том смысле, что совершенно не осознавала происходящее, была наблюдателем. Когда на мне осталось лишь нижнее белье, меня остановили. Пассажир с ямочками подошел к занавеске, скрывавшей четверть комнаты, и полностью одернул ее. В углу стоял стул. Высокий такой, красный, как в баре. Рядом стоял мольберт. Парни рассказали, что они художники. Им нужна была девушка, испытывающая именно такие эмоции.

 — Креативщики, блин.

— У них получилась прекрасная картина, на которой была прекрасная я. Они потом очень долго извинялись, умоляли о прощении. Заплатили за мой труд. Накормили, согрели, оказались хорошими ребятами. Мы подружились, я к ним в гости еду.

— А чего ж твое лицо такую гримасу транслировало, когда ты об этом вспоминала?

— Да живот что-то прихватило.