История третья. Давайте жить дружно!

Начало путешествия: http://www.proza.ru/2011/10/20/386

Электричка Нижний Новгород - Шахунья

На станции Линда к нам, в уже переполненный вагон, буквально втиснулась женщина неопределенного возраста, которая, недовольно оглядев и стоящих, и сидящих, выдохнула в пространство:
- А что? Мужчины в нашем царстве-государстве уже перевелись? Неужели никто не уступит место даме?
На этот сакраментальный вопрос немедленно откликнулась только скандальная бабка, севшая в электричку в Рекшино и всю дорогу упорно пытавшаяся развязать если не войну, то хотя бы небольшую заварушку в районе своей скамейки. То ее раздражали чьи-то сумки, то кто-то мешал ей дремать своим громким смехом, то кому-то захотелось открыть окно, то, напротив – кто-то закрывал его не вовремя… Через час на агрессивную попутчицу уже перестали обращать внимание и поэтому реплика новой пассажирки подействовала на бабку как укол адреналина. Бабуля вздрогнула, вытянула шею, сфокусировала взгляд на источнике звука и с чувством произнесла:
- Вот сейчас все всё бросили и начали вокруг тебя скакать, цацы заморской!

«Цаца» в долгу не осталась и тут же изрекла до боли знакомую в таких случаях почти уже цитату:
- А в Вашем, бабуля, возрасте не на электричках разъезжают, а дома сидят. Из-за таких, как Вы, народ в проходе стоит.
Я не успела встать на защиту старушки - сладострастное выражение, мгновенно появившееся на ее лице после слов новой пассажирки, ясно говорило о том, что бабуля, наконец-то, вновь обрела смысл пребывания в вагоне, оказалась в привычной стихии и впала в настоящий экстаз.

Схватка началась. Разведка боем в виде типично женских колкостей с обеих сторон по поводу возраста, наверняка несчастных мужей и явно разбежавшихся «от такой стервы» детей,  особых результатов не принесла. Призванная не столько задеть, сколько выяснить потенциал вражеской стороны, эта разведка лишь продемонстрировала публике, что по прихоти судьбы в нашем вагоне столкнулись два одиночества, не желавшие мирно следовать по своим делам. По дислокации преимущество, конечно же, было на стороне бабули. Во-первых, она уютно сидела у окна, а не пыталась удержать равновесие в проходе, как ее оппонентка. Во-вторых, лицо бабули обдувал свежий ветерок из раскрытой форточки, а дама мучалась в духоте. И, наконец, в-третьих, старушку ничто не отвлекало от выбранной жертвы, а жертву, наоборот, постоянно кто-то толкал или задевал, не давая ей возможности сформулировать фразу позабористее.

Тем не менее, дама буквально рвалась в бой, и очень скоро стало ясно, что и она – не новичок на ринге подобных схваток и отступать она не собирается ни перед возрастом противницы, ни перед возмущением пассажиров, ни перед здравым смыслом. Обмен язвительными репликами двух представительниц слабого пола моментально перешел в яростную перепалку. Посыпались взаимные оскорбления и что удивительно – никто при этом из воюющих оскорбляться не собирался вовсе. Более того, у меня лично возникло ощущение, что обе дамы получают почти физическое наслаждение от этой свары.

Народ некоторое время обреченно наблюдал за полем битвы. Однако вскоре граждане, попавшие непосредственно в зону боевых действий и чьи барабанные перепонки подверглись серьезному испытанию, попытались утихомирить разошедшихся воительниц, выясняющих в данный момент, у кого из них больше заслуг перед Родиной.
- Милые дамы! – первым прервал перепалку интеллигентный мужчина лет шестидесяти. – Все мы устали от духоты и долгой дороги. Давайте прекратим трепать друг другу нервы. Кто-то из вас должен, наконец, проявить мудрость.
Бабуля, словно бультерьер, у которого внезапно попытались вырвать любимую кость, моментально пошла в атаку на нового врага. Причем, появление миротворца ее не только не смутило, но, напротив, подогрело азарт бывалой амазонки:
- Уж кто бы тут говорил! Сам, небось, всю жизнь своей жене отравил, а теперь о нервах чьих-то беспокоится, кобель седой. Как же вы меня, мужики, достали!

Мужчина растерянно обернулся на своих соседей.
- Позвольте! Я Вас не оскорблял. На каком основании, - начал было протестовать миротворец, но тут же был перебит неугомонной бабкой:
- На каком основании, на каком основании… Ты тут меня своей интеллигентностью не дави – прибереги ее для своей любовницы! Я вас всех, кобелей, насквозь вижу!
- Женщина! Вы меня, конечно, извините, но всему должен быть предел! Успокойтесь уже, и дайте людям отдохнуть от ваших воплей! – вмешался пассажир помоложе, стоящий в проходе.
- Ага! Еще один. Правду-то никто слушать не хочет! А рыльце-то и у тебя в пушку, - с этими словами бабка ткнула пальцем в его сторону. 
- Руки бы лучше помыла – стыдоба с такими ногтями в люди выходить, - неожиданно сказала пожилая женщина, сидевшая рядом с бабулей.

В следующую минуту визг бабки перекрыл все остальные звуки. Весь мир был моментально поделен ею на «чистоплюев-буржуев» и «рабочий люд», которому, в отличие от «зажравшихся буржуев», некогда ногтями заниматься, так как "работяга" всю жизнь горбатится на земле, кормит своим тяжким трудом дармоедов всяких и, вообще, держит на своих натруженных плечах весь остальной народ. Некоторые пассажиры стали бросать укоризненные взгляды на женщину, сделавшую замечание представительнице «рабочего люда» в отношении грязных ногтей. А бабулька, чувствуя перемену в настроении зрителей, разошлась не на шутку, хотя «проштрафившаяся» пассажирка и пыталась показать всем свое пенсионное удостоверение (а заодно - и ухоженные руки), повторяя, что она сама – «из рабочих», как и все ее предки. Бабуля не унималась - в воздухе запахло полузабытой классовой ненавистью к «белой кости» и прочим социально-враждебным элементам. Из тамбура в вагон попытались протиснуться полупьяные мужики из ремонтной бригады в грязных ватниках, которые до этого там кучковались, потягивая дешевое пиво. Теперь же они жадно ловили отзвуки бабкиных воплей о том, что простой народ голодает и холодает. По всем признакам и отдельным матерным комментариям, мужики в ватниках «холодать» в тамбуре больше не желали, а жаждали немедленно наказать обидчиков старушки.

Никто уже не хотел укрощать старую скандалистку. Была сделана слабая попытка воздействовать хотя бы на даму, с которой, собственно, все и началось, и которая категорически не желала оставлять последнее слово за бабулей. Сложно сказать, чем бы все закончилось, но в это время в тамбуре появились контролеры. Пол-вагона моментально перетекло в соседний, прячась от неминуемого штрафа за безбилетный проезд, в том числе, исчезла и дама. Бабка же продолжала по инерции кричать о тяжелом крестьянском труде, но тут раздался добродушный голос дородной женщины, проверявшей билеты у пассажиров:
- Матвеевна! А я Вас и не узнала сразу. Чего опять раздухарились? Ну, как всегда – где драчка, там в вагоне наша Матвеевна обязательно едет! Только вот откуда Вы про крестьянский-то труд знаете? Вы ведь никогда на земле не жили, до самой пенсии на руководящих постах в городской администрации отработали? Да и все Ваши родичи вроде тоже чиновниками в Нижнем были? Слугами, так сказать, народными?

При этих словах женщина беззлобно рассмеялась. Бабулечка с досадой взглянула на нее и неохотно ответила:
- Здравствуй, Настена! А я тебя тоже не сразу признала. Смотрю, какая-та толстуха в вагон влезает с повязкой на рукаве, а сообразить, что это ты – и не смогла. Постарела ты, милая, подурнела. Знать, не сладко замужем-то за Мишкой живется? А я тебе говорила – не дури, роди просто ребеночка, а мужика гони из дома сразу! Разводись, пусть лучше алименты платит! Все они – паразиты.

На соседней скамейке зашевелился старик лет семидесяти, который до этого крепко спал:
- Сами вы, бабы, паразиты в нашей жизни. Спекулируете постоянно детьми. А толку с вас…
В вагоне началась новая перепалка…

Следующая дорожная зарисовка: http://www.proza.ru/2011/10/23/524