Просто христианский брак

Смысл брака можно понимать по-разному. Одни находят его в рождении детей. Очевидно, что к этой задаче брак не сводится - рождаются дети, увы, нередко и вне брака. Другие указывают задачей семьи воспитание детей. Но и к этому назначение семьи не сводится - воспитание детей, увы, нередко происходит вне семьи, даже если семья вроде как есть. Третьи видят смысл семьи в общем хозяйстве как залоге житейского благополучия. И к этой задаче не сводится семья - между семьей и благополучием нет причинно-следственной связи. Все эти задачи связаны с браком, но смысла брака не выражают. Наоборот, сами они только в браке обретают смысл. Христианское понятие брака не исключает указанных задач, их действие приходится осуществлять в каждой семье. И если человек ограничивает строительство семьи только этими задачами, беда его не в том, что он понимает задачу брака неверно. Он понимает верно. Беда его в том, что он понимает задачу брака слишком поверхностно.
Задача христианского брака должна быть понята из Божественного замысла о человеке. Этот замысел Божий открывается в книге Бытия, как онтологическая антиномия целого и части, завершенности и незавершенности человека: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их" (Быт 1:27). Человеческая личность несет в себе целостный образ Божий. Каждое "Я" обладает всей полнотой человеческой природы. Человек является не частью, а целым. Он осознает себя как Тело - "Целое". Антиномия заключается в том, что "Целое" несет в себе онтологическую разделенность мужского и женского. Мужчина - личность, осознающая себя как единое целое. Такое осознание имеет под собой онтологическое основание: единство и единственность образа Божия, запечатлевшего Личность.
Но каждый мужчина и каждая женщина в то же время осознают себя как "пол", то есть половиной, частью человеческого бытия. Часть не есть целое. Эта онтологическая антиномия библейского свидетельства переживается каждым человеком.
Человек может осознавать себя как целое и хранить эту цельность - свое "Тело". Тогда ему приходится отвергнуть пол, отказаться от восполнения мужского начала женским. Это называется хранением целомудрия. На замечание апостолов, что лучше не жениться, Христос сказал об этом пути: "Не все вмещают это слово, но кому дано. Кто может вместить, да вместит" (Мф 19:10-12). Монах отрекается от восполнения ради хранения целостности по образу Иисуса Христа. Брак осуществляет выбор другой возможности: "Нехорошо быть человеку одному". И вот он отказывается от своей замкнутой целостности, жертвует своей завершенностью, становится частью, чтобы соединить онтологически разделенное в новую целостность по образу Христа и Церкви. Выбор неизбежен. В обоих случаях приходится отказываться и жертвовать. Кому дано вместить, тот нуждается в восполнении. Он жертвует целостностью, смиряется, становится частью.
Христос сказал: "И то, что Бог соединил, человек да не разлучает" (Мф 19:6). Смысл христианского брака - соединить две половины в целостное единство. В одной из ранних христианских книг "Учение двенадцати Апостолов" говорится: "Царство Божие уже пришло, когда двое уже не двое, а одно".
На русском языке такое единство называется счастием. Молодым обычно желают счастья от слова часть, сочасть, соучастие. Слова "Будьте счастливы" означают буквально будьте едины или будьте всегда вместе.
***
Казалось бы, безоблачное счастье должно быть естественным увенчанием любви. Но в реальной жизни любовь оказывается неотделимой от скорби. Трагичность любви - основная тема поэзии. Любовная лирика по преимуществу печальна. Любовь как величайшую радость бытия она воспевает буквально сквозь слезы. Попробуйте вспомнить стихи о любви, не связанные с мотивом грусти. На трагичности любви построены трагедии и драмы. Не странно ли? Почему не комедии? Почему не смех, а слезы чаще связаны с темой любви? Может быть, трагичность любви выражает несовершенство бытия, например, его мимолетность? Может быть, трагичность любви выражает несовершенство самой любви, ее неразделенность или непостоянство? Увы! Трагичность присутствует во всякой любви, даже самой безоблачной. Она неизбежна. Она отображает в человеческом сознании антиномию Божественного замысла о человеке.
Трагедия связана с неизбежностью самоотречения. Христианская любовь аскетична по существу. Чтобы войти в двучастное единство любви, и сочастие брака, человек должен пожертвовать своей одинокой целостностью. Он претерпевает кеносис (опустошение). Полюбить другого - это всегда означает отвергнуть себя, принести свою целостность в жертву сочастию, новому единству семьи. Без ограничения себя, каждого из любящих любовь не состоится. Радость любви в том, что твоя жизнь восполняет жизнь другого. Крест любви возникает от неизбежности самоотречения. Образ крестной любви Иисуса Христа пронизывает христианское сознание. Быт и творчество, самые светлые переживания взаимного общения: любовь, верность, радость, благодарность - осознаются в христианстве через крест. Самоотречение ради другого - качественный признак христианского мироощущения. Крестный путь брака запечатлевается образом надевания венцов. Это не триумфальные венцы. Победа еще не достигнута. Это венцы мученические. Жених и невеста венчаются на подвиг самоотверженной любви.
Вот какое единство дается нам сегодня как семя новой жизни. От нас зависит его вырастить. Человек не создает семени. Даже цивилизация не может в этом помочь. Он получает семя готовым. Неверующий скажет ''от природы''. Христианин скажет: ''из природы, от Бога''. В этом смысл таинства венчания: принять семя от Бога.
Если семени нет, человеческая активность выльется в бесплодную суету. Но семя недостаточно принять. Его надо вырастить. Какие принципы надо выбрать в качестве семейных устоев? Брак можно назвать христианским , когда в быту и этических установках супруги осуществляют божественный замысел брака . Ошибочный принцип может стать камнем преткновения для супружеских отношений.
В основу семьи нельзя полагать равноправие супругов. Гражданское равноправие обеспечивает мужчине и женщине равную независимость, или, употребляя модное слово, эмансипацию. Оно дает женщине равные с мужчиной права перед законом и равные голоса на выборах политической власти в стране. Такое положение не вызывает возражений. Мужчина и женщина в государстве рассматриваются как равноправные и независимые социальные единицы. Их независимость становится социальной задачей. Но мужчина и женщина - не муж и жена! Мы чуть не спутали гражданское равноправие с супружеским. Это совсем не одно и то же. Равенство голосов в принятии гражданских или семейных решений имеет разный смысл. Если гражданская жизнь направлена центробежно, то в семье, напротив, характер отношений направлен ценростремительно.
Во-первых, муж и жена связаны зависимостью. В этом смысл брака. Задача брака - укрепить взаимную зависимость. Опасно для брака стремление к независимости. Эмансипация смертельна, как удар кинжалом в самое сердце брака. Семья связывает мужа и жену органической зависимостью. В организме все органы равно необходимы, но выполняют разные функции... Независимость органов друг от друга называется смертью. Тело распадается. Начинается общая эмансипация.
Во-вторых, семья имеет иерархическую структуру. Каждому в семье принадлежит определенное место. При двух равных голосах семейная демократия неизбежно превращается в замаскированную форму раздора. Принцип равноправия, положенный в основу супружества, становится бомбой замедленного действия. Рано или поздно он обязательно взорвет семью.
Вопрос о формальном главенстве становится острым только в несостоявшейся семье, где воля мужа и жены противопоставлены. В христианской семье муж и жена имеют одно хотение и одну волю. Такое утверждение может показаться странным; как могут два различных лица иметь одно хотение и одну волю? Если рассматривать семью с точки зрения христианской онтологии как единый организм, то значение приобретает не число лиц, а единство природы. Воля принадлежит природе, а не лицу. Три Лица Святой Троицы имеют единую Божественную волю. Господь Иисус Христос в одном Лице имеет две воли соответственно двум природам: Божественную и человеческую. Единая природа семьи имеет единую волю, хотя лиц двое. Если в семье нет единоволия, значит, семья не состоялась. Она не стала духовным и телесным организмом. Выразителем одной воли семьи является муж.
В едином организме семьи угасает принцип справедливости. В этике супружества справедливость становится искушением, которое приходится постоянно преодолевать жертвенностью. Задача супруга не в том, чтобы получить ''свое'' от другого, "Любовь не ищет своего" (1 Кор 13:6). "Блаженнее давать, нежели принимать", - сохранило Церковное Предание незаписанные слова Христа.
Справедливостью дышит буржуазная норма наемничества. Наемник служит за плату. Справедливо, когда плата соответствует службе. Такой принцип оправдывает себя в деловых отношениях, но не в супружеской любви...
Великодушие и бескорыстие любви должны быть христианской альтернативой справедливости и ревности. Такая любовь основана на самопожертвовании. Она не говорит: ''ты - мой''. Она говорит: ''я - твой!'' Любящий не собственник, а собственность другого. Любящий не берет другого для себя, а отдает себя другому, ничего в замен не требуя. Это заведомо несправедливо.
Слова апостола Павла кажутся заповедью, определяющей самое существо супружеских отношений: "Друг друга тяготы носите, и так исполните закон Христов" (Гал 6:2). Если каждый из нас выполнит эту заповедь, то мы, несомненно, будем счастливы.
 
св. Павел Адельгейм.