Сементович

 
Я до сих пор не знаю была ли это его фамилия, или имя отчество, произносимое скороговоркой.
 Сементович был врачом  скорой помощи на пятой подстанции, которая располагалась в  старом двухэтажном здании на углу семнадцатой линии и Большого проспекта Васильевского острова.

Начальником подстанции был тогда  Мессель М.А  - организатор и бывший главврач всей  ленинградской Скорой помощи,  Мессель хорошо знал Сементовича.  Раньше Сементович работал начальникои Бюро госпитализации  Скорой помощи города  Ленинграда.

 У Сементовича было  доброе сердце. Если нужно было гопитализировать старика, инвалида, он помогал всем, идя на "преступление"- писал в диагнозе " подозрение на инфаркт".   С таким диагнозом не отказывали.

 Во время  Блокады Ленинграда он старался истощенных детей положить хоть на несколько дней в больницу, где был скудный паек чуть побольше.

  Прошли  годы и кончилась " власть" месселей и сементовичей-они оказались" врагами народа, палачами в белых халатах". Кого посадили, кого расстреляли, кого сняли с высоких должностей. Вот и  Месселя М. А. понизили, стал начальником районной подстанции на Васильевском острове, а Сементович стал работать просто врачем скорой помощи, на той же подстанции.

 Я пришел подработать и набраться опыта на "скорую" в семидесятых годах.
 Мессель приказал мне, именно приказал-он так привык  разговаривать, поездить на вызовы с врачом Сементовичом.

Сементович показался мне стариком, сухим , молчаливым и сторогим. Он мне рассказал, что  у него один штамп в трудовой книжке-" принят на работу в Ленинградскую скорую помощь"в тридцатых годах. Он этим видно очень гордился и добавлял, что уходить не собирается, и что умрет на "скорой".

Персонал любил  его. Последние годы у него развился паркинсонизм. Работать, ходить  по этажам становилось ему все труднее. Даже заполнять карточки вызова, писать диагнозы   было ему нелегко из-за тремора, то есть дрожания рук.

Поступил вечером вызов "повешение".  Мы  поехали. Сементович, два фельдшера и я, молодой врач-стажер. До этого никогда повешенных не видел, только слышал или читал.

 Входим в комнату-никого нет, никто не висит.
 Сементович просит отодвинуть тяжелую штору. За шторой увидели повешенного. По цвету кожи и хододным конечностям понятно, что это произошло несколько часов назад.

 Но Сементович просит подать ему стул, с трудом взбирается на него.  Достает фонендоскоп и слушает грудь несчастного несколько минут. Все молчат. Все видят, что Сементович не вставил фонендоскоп в уши, но никто не смеётся. Бригада ждет.

Наконец, Сементович разрешает  снять повешенного и положить на пол.
 
Вызываем милицию, так положено.
 Теперь самое трудное, заполнить историю болезни, карточку вызова.
На такие случаи у Сементовича  припасены в карманах " барбариски".  Многие помнят были такие конфетки леденцы. Он просит молодую фельдшерицу записать карточку под его диктовку.

 Я был удивлен. Зачем такой опытный врач слушал тишину в грудной клетке.
 Этому их учил начальник. И требовал и допытывался у персонала- все ли было так ,как записано. Надо сказать, что аппаратов для снятия ЭКГ на обычной скорой тогда не было. Был только  фонендоскоп.

 Мессель прибывал на работу ровно в восемь утра. На  его столе уже лежали карточки вызовов за сутки.  Он проверял все записи, вплоть до запятых. Устраивал  разносы всем, и даже своему давнему приятелю, Сементовичу. Он мог вдруг начать хохотать над записями в карточках, например":  Доктор Сементович, Вы пишите , что больная была горячая, а температуру не указали, как же Вы её только щупали и пальпировали и так установили температуру. Это что новое в медицине"- и покатывался от хохота. Потом резко багровел и кидал чуть ли не в лицо карточку вызова на исправление.

Сементович молчал, только руки сильнее дрожали.

 И  мне доставалось.  Однажды, когда ездил на вызовы  уже самостоятельно, ошибся в написани диагноза. Он накричал на меня, сказав,что молодой врач должен хорошо помнить  латынь. Я исправил это слово и запомнил на всю жизнь. Надо сказать , что Мессель был талантливый организатор и клиницист, у него есть не мало научных трудов по работе "Скорой".

Ночь, лежим, как-бы отдыхаем между вызовами. Я не сплю.
Поступает вызов, слышу в приглушенный динамик: "Сементович на вызов, плохо с сердцем"
 Сементович встает с кушетки, как и не спал. Достаёт со шкафа початую бытылку кефира, отпивает несколько глотков, надламывает городскую булку, их еще называли почему-то французскими. Достает кепку-аэродром, они были в моде и выходит  семенящей походкой.

О его личной жизни я ничего не знал.  Только кто-то рассказывал, что живет в коммуналке с дочкой и живет невладах с ней.  Ещё говорили, что  давно разведен.
Очень много полезного для  себя я узнал,  работая на "скорой", обогатил свой клинический опыт. Некоторые случаи помню до сих пор.
 Скоро я начал работать только в больнице. Много дежурил.

 Недавно знакомый врач рассказал о дальнейшей судьбе доктора Сементовича.
 Так он и работал, много дежурил,  многим помог, многих спас. Болезнь Паркинсона прогрессировала.  Присоединились проблемы с желудком. Диагностировали опухоль толстого кишечника. С большим трудом удалось госпитализировать.
 Дочка уехала и жила заграницей. Посещали его только сотрудники подстанции.

 Во время операции возникла остановка сердца. Удалось оживить. Сердце заработало.
Прошел месяц.  Ему требовалось восстановительное лечение-реабилитация.
Заведующий хирургией несколко раз звонил  в Бюро госпитализации, где когда-то, очень давно работал начальником Сементович, просил дать место  для реабилитации, такая больница была в г. Пушкине, под Ленинградом.

 Обещали, обещали, но отвечали, что мест нет.
 Так и ушел из жизни врач Сементович, не дождавшись госпитализации.
 В его трудовой книжке была одна запись" принят на работу врачом на ленинградскую скорую помощь в 1920 году.
 Я его часто вспоминаю.