Умопостигаемое искусство. Достоевский

"Болезненное разрушение привычных форм слабому духом человеку представляется катастрофическим и внушает ощущение, будто высшая реальность -- это не что иное, как хаос. Однако более проницательному духовному взору доступна истина, согласно которой калейдоскоп феноменального мира есть всего лишь иллюзия, скрывающая вечный и никогда не меняющийся мир подлинных сущностей, образующих незримое единство."
А.Дж.Тойнби

Под этими словами мог бы подписаться и средневековый художник Босх и прошловековый Дали и Льюис Керролл, и Гоголь да и многие-многие не только художники, но и писатели-сюрреалисты, то есть сочинители фэнтези. Какой же "вечный и никогда не меняющийся мир подлинных сущностей, образующих НЕЗРИМОЕ единство" должен  УВИДЕТЬ "проницательный духовный взор" художника или писателя, чтобы понять, что реальность - это лишь иллюзия...

Разрушенные формы - хаос. Например, хаос кубизма Пикассо. Но при этом создаётся новая реальность - художественная. Мир подлинных сущностей проявляется не в отражении, а в преломлении?
Мысль изречённая есть ложь. Но что тогда мысль изображённая? И что - мысль сочинённая? Изображение есть хаос. И сочинение есть хаос. Поскольку реальность многомерна и неуловима, а мир "подлинных сущностей" - это "незримое единство", то есть Единая форма, а не разрушенная. И поэтому мир подлинных сущностей никогда не проявляется.

Для меня нечто новое прозвучало в названии одного из направлений в изобразительном искусстве "умопостигаемое искусство".
Название  происходит от греческого слова "ноуменон", что означает умопостигаемое. Человеку с древнейших времен дана способность думать и рассуждать о незримом, о том, чего он никогда не видел. Но самое удивительное, что это чисто умственное свойство человека дарит ему безграничную гамму чувственных переживаний. Ноумен-Арт – это исследование умопостигаемого через чувства и эмоции, посредством искусства, путем игры. В этом ряду прежде всего музыка, видеоарт, а также перформансы,  коллекции авангардных модельеров, фото-и коллаж-экспозиции.

Умопостижимо ли то, что незримо?
Рассуждать посредством искусства о том, чего никогда не видел - это значит ТВОРИТЬ НОВОЕ, а вовсе не видеть то, чего увидеть невозможно.

Один из апостолов, "умопостигая" Христа писал: "... творю новое"!

В "Artlieb" прочла статью художника-ноуменартиста:
Кацалап Александр Сергеевич "Теория ноуменарта, описанная через работу художника, основы эстетики ноуменарта..." статья напечатана в журнале "Художественный совет" 4,2006 года.

НОУМЕНАРТ КАК ПУТЬ В ТРАНСЦЕНДЕНТНОЕ
"Что такое ноуменарт? Почему видит художник образы в фактуре? Посторонний человек, посмотрев на разноцветные пятна, хаотично нанесенные на холст, скажет нечто о смысловом языке абстрактных форм или что это определенные цветные пятна и ничего более. Художник, достаточно продолжительное время занимающийся разглядыванием фактуры и уже поднаторевший в этом, практически сразу ВИДИТ В СЛУЧАЙНОМ сочетании линий и пятен образы. Вот изогнутое тело дракона, поворот холста на девяносто градусов, и новый образ ? округлое бедро весталки или греческой богини. Почему видится этот образ, а не другой?
Ноуменарт - поиск ноумена (т.е. поиск субстанции, непознаваемой пятью органами чувств) посредством искусства."

На первый взгляд, это похоже на бред. Каждый видит то, что хочет увидеть, в ТАКОМ случае...

Дальше автор очень обоснованно рассуждает о технике ноуменарта. Допустим, для изобразительного искусства это понятно. Абстрактное... Явление образа из абстракции.
Но как быть с ноуменартом писателя? Наверное, это объяснят (или посмеются над этим) писатели, вооружённые иной теорией?

Или это знал тот апостол, "умопостигающий" Христа???


НЕ ТОЛЬКО АПОСТОЛ!
Дополнение от 25.10.11:
ЦИТАТА из С.Цвейга "ДОСТОЕВСКИЙ"

"Познавать ...более глубокую истину, как бы скрытую глубоко под кожей вещей, у самого сердца бытия, было страстью Достоевского. 

Точный натурализм со времени Золя отправляется прямо от науки... Золя в течение трех месяцев, прежде чем сесть за свой роман, как репортер, ходит с записной книжкой на биржу, в магазины и ателье, чтобы зарисовать модели, собрать факты. Действительность для этих копировщиков мира — холодная, исчислимая, легкодоступная субстанция. Они смотрят на вещи настороженным, взвешивающим, высчитывающим взором фотографа. Холодные ученые в искусстве, они собирают, распределяют, перемешивают и перегоняют отдельные элементы жизни и занимаются своего рода химией соединений и растворов.

Процесс художественного наблюдения у Достоевского неотделим от сферы СВЕРХЕСТЕСТВЕННОГО. Если для иных искусство — наука, то для него оно — черная магия. Он занимается не экспериментальной химией, а алхимией действительности, не астрономией, а астрологией души... Все он мистически познает изнутри. Ему достаточно намека, чтобы крепко зажать в руке весь мир. Достаточно взгляда, чтобы этот мир стал образом. Ему не приходится много рисовать, тянуть обоз подробностей. Он рисует волшебством. Вспомним великие образы этого реалиста —образы Раскольникова, Алеши и Федора Карамазовых, Мышкина. С какой неимоверной конкретностью живут они в нашем восприятии! Где он их описывает? В каких-нибудь трех строках, точно наспех, набрасывает он их облик. Он словно подает реплику, описывает их лицо в четырех, пяти простых фразах — и это все. Возраст, профессия, звание, одежда, цвет волос, мимика — все эти признаки, казалось бы столь существенные для описания личности, переданы со стенографической краткостью. И вместе с тем как ярко горит каждый из этих образов в нашей крови!

Сравним теперь с этим магическим реализмом точное описание у последовательного натуралиста. Золя, прежде чем начать работу, составляет подробный каталог своих образов, сочиняет (и теперь еще можно обозревать эти удивительные документы) форменное описание примет, паспорт для каждого, кто переступает порог романа. Он измеряет его рост с точностью до сантиметра, записывает, скольких зубов у него недостает, подсчитывает бородавки на его лице, гладит бороду, чтобы узнать, жестка она или мягка, замечает каждый прыщик на коже, ощупывает ногти, знает голос, дыхание своих персонажей, их наследство и наследственность, раскрывает банковский счет, чтобы узнать их доходы. Он измеряет все, что измеримо снаружи. И все же, как только эти образы начинают двигаться, улетучивается их цельность, искусственная мозаика разбивается на тысячи осколков. Остается душевная расплывчатость, а не живой человек.

... преднамеренно, а не случайно всякий образ у Достоевского обрисовывается сперва в неясных, как бы призрачных очертаниях. В его романы вступаешь, как в темную комнату. Виднеются лишь контуры, слышатся неясные голоса, и сразу не определишь, кому они принадлежат. Лишь постепенно привыкает, обостряется зрение; и тогда, будто с картины Рембрандта, из глубокого сумрака струятся тонкие духовные флюиды. Лишь охваченные страстью, выступают из мрака люди. У Достоевского человек должен воспламениться, чтобы стать видимым, его нервы должны быть натянуты до предела, чтобы зазвучать. Тело у него создается вокруг души, образ — только вокруг страсти. Только теперь, когда они как бы подожжены, когда они приходят в это удивительное лихорадочное состояние (ведь все герои Достоевского — олицетворение лихорадочного состояния), выступает на сцену его демонический реализм, начинается волшебная охота за подробностями; теперь он выслеживает малейшие движения, отмечает каждую улыбку, заползает в лисьи норы смятенных чувств, доходит по следам их мыслей вплоть до призрачного царства подсознательного. Каждое движение пластично выделяется, каждая мысль становится кристально ясной, и чем крепче опутаны загнанные души сетью трагизма, тем ярче они освещены внутренним огнем, тем прозрачнее становится их сущность.

Таинственное орудие, которым Достоевский проникает в глубь людей, — это слово... Он должен раньше всего услышать речь своих героев, заставить их говорить, чтобы мы могли ощутить их зрением... Он выманивает слово у них из души, чтобы схватить самую душу. Сверхъестественная психологическая зоркость Достоевского, в конце концов, не что иное, как неслыханная острота слуха.

Мировая литература не знает более совершенных пластических творений, чем речи героев Достоевского. Символичен порядок слов, характерен строй предложений, ничто не случайно: необходим каждый отдельный слог, каждый вырвавшийся звук, существенна каждая пауза, каждое повторение, каждое дыхание, каждая обмолвка; за высказанным словом всегда слышится подавленный резонанс — это бьют волны скрытого душевного прилива. Из речей героев Достоевского вы узнаете не только то, что говорит каждый из них, что он хотел бы сказать, но и то, о чем он умалчивает..."

1920
Комментарии
Книга "Достоевский" впервые опубликована в 1920 г. в сборнике "Три мастера. Бальзак. Диккенс. Достоевский".(Л.: Время, 1927—1932. Т. 7, 1929; пер. П. С. Бернштейн).



ИТАК, заключаю я из прочитанного,
разве это не "умопостигаемое искусство" - чтение  Достоевского?