Нередко следователям-чекистам приходится...

Нередко следователям-чекистам приходится допрашивать иностранных граждан, уличенных в распространении на территории нашей страны литературы враждебного содержания, изданной зарубежными антисоветскими центрами, совершавших незаконные валютные сделки, занимавшихся контрабандой и другими уголовными преступлениями. Такие случаи часто бывают в Москве, Ленинграде и многих других городах, посещаемых иностранцами. Допросы этих людей имеют свои особенности, даже в тех случаях, когда они знают русский язык и изъявили желание на нем давать показания. В большинстве же случаев иностранцев приходится допрашивать с участием переводчика. При работе с ними следователь должен иметь ввиду, что иностранец, которого он допрашивает, рос и воспитывался в других условиях, его взгляды на окружающую действительность складывались по-другому и значительно отличаются от наших взглядов. Некоторые из них находятся под воздействием исповедуемой в их стране религии, другие под влиянием враждебной СССР пропаганды, а некоторые действуют по заданию вражеских разведок. Надо не забывать, что за ходом следствия на иностранца и содержанием его под стражей внимательно следят посольство, и консульство страны представителем которой он является. Каждый опрометчивый шаг следователя в этом случае может быть истолкован тенденциозно  с враждебной нашей стране позиции…
Надо иметь ввиду, что в любое время подследственный иностранец, ранее отказавшийся от услуг переводчика и изъявивший желание давать показания на русском языке может заявить о желании давать их  на своем родном языке…
Это значит, что у следователя не будет прямого контакта с ним, что, безусловно, осложнит работу. Через переводчика следователю значительно труднее установить психологический контакт с допрашиваемым, изучить особенности его характера, и, как говорят, сложнее отыскать «Ахиллесову пяту». Следователь обязан готовиться к каждому допросу и, особенно к допросу иностранца…
Неплохо, чтобы перед допросом он хотя бы вкратце ознакомился с историей его страны и народа. Знание национальных героев, деятелей науки, искусства и обычаев народов страны может содействовать -  расположить допрашиваемого к следователю. В ходе разговоров надо отмечать значение договоров, торговых и культурных соглашений нашей страны с его государством, подчеркивая при этом их важность для сторон и в настоящее время. При допросах иностранцев не следует допускать нетактичных выражений в отношении руководителей их стран и религии, которую они исповедуют. Ни в коем случае не допускать высказывания, унижающие национальные достоинства допрашиваемого…
Имел место случай, когда бывший следователь Е-а при допросе офицера одной из арабских стран нетактично отозвался о короле этого государства, чем вызвал недовольство офицера. Он стал протестовать и отказался давать показания. Пришлось отстранить Е-а от допроса, а перед допрашиваемым извиниться.
Насколько бывают одурачены иностранцы антисоветской пропагандой видно хотя бы из следующего примера. Гражданин Франции К. был заключен под стражу за незаконные валютные сделки. Для участия в его допросе пригласили переводчика, так как он пожелал давать показания на своем родном французском языке. Когда его доставили к следователю, он сразу же обратился с неожиданным  и странным вопросом «когда меня начнут избивать?». Следователь удивился такому, по сути, провокационному вопросу, но все же ответил: «В Советском Союзе подследственных не избивают». К. посмотрел на него с недоверием и сказал: «Я Вам не верю, Вы говорите неправду, обманываете меня…,   если решили бить, то бейте сейчас!». Следователь еще больше удивился и через переводчика спросил: «Не в шутку ли К. задал такой вопрос?».
«Мне не до шуток…»  - дрожащим голосом ответил К. и продолжил: «Во Франции … у себя на Родине я прочитал много книг и статей о том, что в СССР жестоко избивают подследственных. Об этом мне говорили компетентные люди из числа соотечественников. Об этом же я слушал радиопередачи и проповеди священников. Прошу не обманывать меня». Терпеливо выслушав К., следователь сказал, что он пользуется недобросовестной, необъективной информацией и пояснил, что избиение подследственных по советским законам считается тяжким преступлением, а виновные в этом подлежат строгой ответственности по суду. К. опять не поверил и остался при своем мнении. Только после разъяснения прокурора и представителя учреждения, где он содержался, поверил, что бить его не собираются. Убедившись, что в СССР подследственных не бьют, К. с грустной улыбкой промолвил: «Зачем же в любимой мною Франции печатают ложь и клевету о вашей стране? Я разочарован, меня обманули…
Мне непонятно почему у нас так свободно распространяются небылицы, и скрывается правда о Советском Союзе?».
В дальнейшем К. подробно рассказал о совершенных в нашей стране незаконных валютных сделках и возместил причиненный ущерб Советскому государству.
Сложна, разнообразна и очень ответственна работа следователя. Она требует от него знаний, объективности, честности, вдумчивости, находчивости и выдержки. Какие только преступления не приходится ему расследовать.
Лично мне за сорокалетний срок работы в этом качестве довелось расследовать многие дела на шпионов, изменников родины, саботажников, участников националистических банд, контрабандистов, валютчиков, взяточников и других опасных государственных преступников. Сейчас же я хотя бы вкратце расскажу о некоторых случаях неправильного применения бывшими сотрудниками органов милиции огнестрельного оружия, по которым мне пришлось принимать участие в расследовании.
Боевое огнестрельное оружие, находящееся в надежных руках, верно, служит интересам Родины и советского народа. Когда же оно попадает в руки врага, уголовника или безответственного человека может причинить непоправимый вред обществу…
Так осенью 195  года в одном из пристанских поселков на р. Оке дежурный милиционер выстрелом из пистолета убил ученика 10-го класса местной школы. Потерпевший считался неплохим учеником и хорошим спортсменом. Он ранее не был замечен ни в чем предосудительном. Этот трагический случай произошел поздней ночью при очень плохой видимости. Год, когда случилось происшествие, был засушливым. В колхозах собрали плохой урожай, особенно плохо уродились травы. Жители поселка, о котором идет речь, державшие коров, не смогли заготовить для них на зиму сено. Накануне трагического случая на пристани разгрузилась баржа с тюками прессованного сена предназначенного для нужд районного животноводческого откормочного пункта. Это сено сразу же стало расхищаться. Подразделение транспортной милиции, обслуживающее пристань, прибывший груз-сено взяло под усиленную охрану…
Однажды ночью к месту, где хранилось сено, пробрались неизвестные люди и стали похищать тюки. Контуры этих людей увидел милиционер. Он решил их задержать и в этих целях сделал окрик: «Стой, стрелять буду!». Они не подчинились команде, и, перемахнув через забор, побежали в сторону жилых домов. За ними последовал милиционер, но преследуемые скрылись в переулке. Через несколько минут из этого переулка появился человек, который согласно заявлению милиционера на его окрик «Стой, стрелять буду!» и предупредительный выстрел  не остановился. Тогда он по бегущему произвел выстрел, приняв его за лицо причастное к хищению сена и как луговую траву скосил паренька.
Проверить сколько произвел выстрелов милиционер, и был ли произведен им предупредительный выстрел, установить было трудно, так как место происшествия не было взято под охрану. В поселок, где произошел этот случай, немедленно из города Москвы выехала оперативно-следственная группа, в составе которой находился и я. Еще до нашего приезда труп убитого доставили в морг. Воспользовавшись тем, что место происшествия не было взято под охрану, туда явился отец погибшего. Он подобрал стреляные гильзы и в последствии отказался их выдать в распоряжение следствия. Необходимо сказать, что отец погибшего являлся заведующим местной нефтебазой и имел доступ к огнестрельному оружию, находившемуся на вооружении охраны. Как стало известно, у него было намерение взять винтовку их охраны и расстрелять милиционера убившего его сына. Чтобы не допустить еще неоправданных жертв милиционеру было порекомендовано пока не выходить из служебного помещения, а потом его вместе с семьей на первой проходившей по р. Оке барже отправили за пределы поселка. Одновременно с этим начальнику охраны было дано указание ни в коем случае не допускать отца погибшего к оружию.
На этом наши хлопоты не закончились. Прибыл судебно-медицинский эксперт для вскрытия трупа и дачи квалифицированного заключения о причинах смерти. Узнав об этом, отец стал рваться в помещение, где происходило вскрытие. Стоило больших трудов, чтобы не допустить его туда. Он, можно сказать, находился в невменяемом состоянии и мог натворить что угодно. Он послал телеграмму в правительство, сообщил о случившимся, просил взять это дело под надлежащий контроль, чтобы обеспечить объективное расследование и наказание виновника гибели сына. Он же поднял учащихся школы и местное население поселка на похороны, подбивал их устроить погром отделения милиции. Чтобы предотвратить это нежелательное событие, мы провели беседу с директором школы и некоторыми активистами поселка, которые уговорили отца похоронить сына не на кладбище поселка, а в деревне на их родине, находившейся в нескольких десятков километров от поселка.
В этом случае на похороны поехали только одноклассники и родственники убитого. Таким образом, беспорядки, провоцируемые отцом, были предотвращены. По данному делу милиционер, применивший оружие и его начальник, в нарушение соответствующей инструкции, давший указание стрелять по расхитителям сена, были осуждены.
Мне также пришлось расследовать случай, когда сержант охраны МГБ на транспорте применил оружие и без всякого на то основания лишил жизни хорошего человека-студента одного из московских вузов.
Сержант, применивший оружие, как и выше упомянутый милиционер, по службе и в быту характеризовался положительно. Всю войну он находился на фронте. За боевые заслуги награжден несколькими правительственными наградами. Сержант, о котором идет речь, выполнял фактически функции патрульного милиционера. В то время бывшие транспортные милиционеры назывались сержантами и считались военнослужащими МГБ. Инструкция о порядке применения оружия для них своевременно не была разработана. По условиям выполняемой службы для них бы была подходящей инструкция для работников милиции, которая строжайшим образом ограничивает применение оружия в общественных и людных местах, особенно в населенных пунктах. Однако ввиду ведомственной разобщенности ею не пользовались сержанты охраны МГБ, так как считали себя военнослужащими, а не милиционерами. По этой причине в случае необходимости применения оружия неправомерно руководствовались уставом гарнизонной службы, который для них не подходил. Таким образом, не зная порядков применения оружия, сержант убил человека, который не нападал на него и не совершал никакого преступления. Он только в ночное время в безлюдном парке не остановился на окрик сержанта, который хотел проверить у него документы.
Еще один случай с тяжелыми последствиями, который произошел в результате неправильно проведенного служебного расследования. «Друг без друга - как говорили люди - они не могла жить». Когда же были вместе, им почему-то было тесно. 
Они ссорились, их ссоры нередко кончались драками. Его условно назовем М., а ее Ч.. Они на работу приходили часто поцарапанными и с синяками. Так продолжалось не один год. После очередного скандала супруги быстро мирились, синяки, и царапины с их физиономий постепенно исчезали и какое-то время они жили, душа в душу. М. служил рядовым милиционером транспортной милиции, а она секретарствовала у участкового прокурора. Однажды после скандала с мужем Ч. на работу пришла с большим синяком под глазом, на что обратил внимание ее начальник – участковый прокурор. Узнав о его происхождении, он направил Ч. к судебно-медицинскому эксперту для определения степени причиненного телесного повреждения. В заключение эксперта было сказано «легкое телесное повреждение без расстройства здоровья». Прокурор со ссылкой на это заключение направил начальнику, в подчинении  которого находился М., официальное письмо с просьбой наказать его за причиненные Ч. телесные повреждения.  По этому письму начальник назначил служебное расследование и поручил провести его капитану Г., совершенно не знакомому с элементарными положениями юриспруденции. Г. Вызвал к себе М., потребовал от него объяснения по-поводу скандала с женой. Он же в угрожающей форме заявил, что «Дело пахнет керосином», что его будут судить, при этом он показал письмо прокурора и тоже сослался на заключение судмедэксперта, хотя с этим документом сам не был ознакомлен. М. очень перепугался, но все же пытался убедить Г., что в происшедшем скандале виноват не только он, но и его жена, которая ему тоже насажала синяков. Г., представился «добрым» человеком и порекомендовал М. пойти к жене, извиниться перед ней и на этом закончить конфликт. Начиная, таким образом, служебное расследование Г. Допустил грубую ошибку, а именно: запугал М. судом, не подумав о последствиях. На время он даже разоружил его.  М., следуя совету г. Пошел к жене извинился перед ней, попросил прощения. Ч. не приняла извинений мужа, заявив: «Пусть тебя судят!».  М. сказал, что ему бывшему фронтовику стыдно предстать перед судом,  и что он не перенесет такого позора. Он опять обратился к Ч. и попросил у нее прощения, на что она опять ответила отказом. Тогда М. проявил малодушие. Он пошел и выпил 0,5 литра водки, затем вернулся к жене и слезно стал просить прощения. Ч. ему отказала и в этот раз, хотя в происшедшем скандале была виновата не меньше его. Тогда М. достал пистолет, выстрелил в Ч., причинив ей, тяжелые телесные повреждения и тут же покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе в висок.