База под Иерусалимом

Следующее направление было в Иерусалим, откуда бронированным автобусом я и был доставлен на новую базу. Здесь мне была выдана вполне понятная эмблема с иерусалимским львом у стены, произведен стандартный инструктаж и оформлены все документы на постоянное место службы. На базе покоились довольно приличные вагончики-бараки, все аккуратненькое, чистенькое и не так пыльно, как ожидалось. Судя по всему, тут в ходу наказание в виде уборки территории - ничего, бывает и хуже. В обед оказалось, что и с поваром повезло. Все бы ничего, но прапор попался сволочь, каких мало. На второй же день наказал меня шабатом* за прослушивание музыки в наушниках во время дежурства. А я как раз обещал маме приехать к ее дню рождения — пришлось отложить празднование на следующую неделю, если не придумаю, как себе выбить гимели**.

Однако с гимелями пришлось повременить, поскольку на следующий день неподалеку от Вифлеема начала наклевываться какая-то демонстрация. Нас собрали, раздали резиновые пули и строго-настрого запретили ими пользоваться - разве что предупредительные выстрелы в воздух, ну или, уж если совсем прижмут, то по ногам. Короче, дебильный инструктаж. Я поковырял ногтем пластиковый наконечник в виде шарика, так и не поняв, почему же пластиковые пули называют резиновыми. Но особенно долго разбираться нам не дали, поскольку предстояло облачиться в бронежилеты, каски, эфоды*** да проверить на себе еще тысячу и одну хрень, перед тем как залезать в грузовики и БТР-ы.
 
Армейская техника отвезла нас под Ткоа, куда, по идее, направлялась толпа арабья. Разумеется, в само поселение мы не сунулись, а просто укрепились на местности. Когда появилось шествие, заорали громкоговорители, начали стрелять в воздух, но толпа не только не остановилась, а даже пропустила вперед женщин, которые несли на вытянутых в небо руках своих (а может и чужих) отроков. Знакомая картина - значит, подойдя ближе, мужчины начнут стрелять из калашей из-за спин этих арабских мадонн с младенцами.

Собственно, я стрелял в воздух, за которым находилась эта толпа, не очень опасаясь, что меня сдадут сослуживцы, прицельно стреляющие примерно под тем же углом. Даже хотелось сказать: "Люди, да вы чокнутые! Вы мне нравитесь!" Но когда появились арабки с арабятами, часть народа опустила оружие, а часть вроде как даже стали целиться тщательнее. Снайпера из меня бы никогда не вышло: ну не умею я рассчитывать расстояние до цели, управлять дыханием при ровном пульсе, держа трехкилограммовую дуру и плавно без моргания нажимать курок. Однако желание залепить кому-нибудь в глаз, чтобы пуля дошла до мозга, заставило целиться не таясь, забыв, что надо делать вид, мол, случайно повело оружие вниз.
Я целился в них, надеясь, что резиновая пуля хоть для кого-то окажется смертельной. И не было в голове дурацких мыслей о "святости человеческой жизни" или "осуждения расовой ненависти". Все люди расисты, просто в разной степени: раса людей топчет расу тараканов, не задумываясь об их внутреннем мире или что у них детки малые еще в коконах. Примерно также я относился и к арабью, гонимый не только предвзятым мнением, но жаждой мести. К сожалению, больше пары выстрелов сделать не удалось, так как поступил истеричный приказ прекратить стрельбу. В спешном порядке нас начали загружать назад по БТР-ам, полетели гранаты со слезоточивым газом. К тому же, похоже, демонстрацию уже остановила какая-то внутренняя потасовка, и очень хотелось надеяться, что они там перебьют друг друга.

Мы объехали поселение с другой стороны и оперативненько так начали двигаться по городу под ошарашенные взгляды палестинской общественности, которая, похоже вообще не была в курсе дела о демонстрации на окраине города. Я, как и положено боевому медику, двигался в самом тылу, надеясь, что не будет раненых не по причине гуманизма, а потому что убивала эта жара и пыль. Словом, не хотелось возиться с кем бы то ни было. К тому же, быстрым вывозом нас из самой интересной заварушки настроение было окончательно испорчено. Пули просились наружу, но в кажущемся мирным поселении стрелять было не в кого. Несмотря на недавнюю стрельбу, ощущение постепенно переросло во что-то рутинное, словно мы на учениях движемся по мирному городу, делая вид, какие мы крутые с оружием. Офигевшие редкие прохожие отходили с тротуаров к домам и неодобрительно молча взирали на наше шествие. Хоть камни не кидают, и на том спасибо. Впрочем, похоже, весь агрессивный молодняк сейчас дышит слезоточивым газом или получает по морде от старших собратьев.

Когда мы наконец остановились в какой-то мечети, где тут же арестовали троих присутствующих арабов, все как-то перестало быть таким суматошным, и даже сложилось ощущение, что вот-вот принесут обед. Но обеда не принесли, мы просидели в ожидании хоть чего-то почти до двух, но ничего не произошло. Может, местная полиция там разобралась, может, сами утихомирились, а может, как я надеялся, просто поубивали друг друга. После был отдан приказ возвращаться. Я так и не понял, зачем мы арестовали эту троицу. Может, просто под руку подвернулись, может, надо было хоть как-то оправдать свой вход в поселок, а может, они и были основной целью - этого так и не сказали. Жизнь, в отличие от книг и кино, в большинстве историй не открывает нам начала и конца.

По тому же тихому поселку провели арестованных с завязанными какими-то тряпками глазами. На всех троих были толстые ветровки, и я поражался, как тем не жарко таскать такое. С меня лично текло ручьями, оружие поверх эфода, надетого поверх бронежилета, болталось и мешало немыслимо. Все тело чесалось. От каски затекла вся шея, и я неустанно крутил головой, чтобы хоть как-то размять затекшие мышцы.

Вернулись на базу под вечер. Голова просто раскалывалась от боли. Этот шабат я должен был вообще-то провести дома, праздную мамин ДР (который вообще-то завтра, но она не суеверная праздновать на день раньше), а не таскаться по каким-то арабским деревням. Зато на следующий день было интересно послушать новости, где велись споры о пострадавших в демонстрации. Арабье орало, что сионистские агрессоры расстреляли мирную демонстрацию, в ответ наши заявляли, что все набитые синяки — результат внутренней драки. Погибших, к моему сожалению, не было. Стрелявшие бок о бок со мной оказались такими же хреновыми снайперами, как и я. Впрочем, за саму прицельную стрельбу все равно устроили суд. Офицер на фоне израильского флага заверил меня, что он искренне верит, что именно я стрелял исключительно в воздух, как медик, хороший солдат и ответственный гражданин. И раз я такой ответственный, то мне полагается указать на безответственных товарищей, которые пренебрегли приказу.

Я бы мог с гордостью сказать, что не поддался на провокацию настучать на боевых товарищей и гордо принял удар на себя или ловко ушел от удара сам, но я же пишу правду. Так что я сразу согласился сдать всех, кто стоял рядом. В принципе, кто они мне - я на базе-то меньше недели. И вот, когда офицер уже был готов записать их имена, оказалось, что имен-то я и не знаю, а под мое описание подходило пол-базы, включая самого этого офицера. Просто все они и в обычное время для меня на одно лицо, а тут в касках, пыли, вымазанные в чем-то. Выделялся только один белобрысый Алекс, но он как раз опустил оружие, когда вышли женщины с детьми. Ко мне обещали еще вернуться.

Вернулись. Оказывается, меня заложили пяток человек, таких же сознательных граждан, для которых я тоже был «никто». Вот уроды! Но пришел приказ отправить меня в центр на дальнейшее разбирательство. Вот тут я струхнул, поскольку запросто можно угодить на "показательный суд" и стать для других примером, отсидев лет семь. Тем более, что я один из немногих, кто отказался подписываться под петицией с требованием прекратить зачистки, аресты и убийства (как будто мы хоть кого-то убили) мирного населения Палестины. Чистой воды лицемерие, чтобы избежать подозрений в "несанкционированном использовании оружия" и наказания вследствие этого. Я отказался подписываться под такой левой в политическом плане ерундой, и теперь меня отправляют в центр. Обиднее всего то, что даже посоветоваться было не с кем, поскольку из близких мне людей в армии никто не служил, так что кроме сочувствий и переживаний, мне ничего от них не светит.

Израильский шпион (продолжение): http://www.proza.ru/2011/11/03/642

*закрытый шабат - остаться на базе на выходные
**гимель - отпуск по болезни
***эфод - армейское снаряжение

На фото наплечный знак солдат базы