Сказки, рассказанные 1001 раз

У меня была любимая бабушка, Александра Ивановна. Впрочем, почему была? Правильно - так: у меня есть любимая бабушка, которая прожила с нами до своих 80 с небольшим лет, а теперь она живет-поживает  в семейных историях, поговорках, преданиях и воспоминания. Каждодневное общение с ней из года в год накладывало все новые и новые слои на мое восприятие мира, других и самой себя. Характер у бабушки был яркий, сильный, волевой. Она в 46 лет осталась без мужа, который не чаял в ней души и она прожила с ним счастливую, хотя и совсем непростую жизнь. Выйдя на пенсию, она стала бабушкой-домохозяйкой. И домоправительницей, и -иногда домомучительницей, или домострадалицей, но всегда и во всем она была «красным углом» в нашей избе. Одним словом,  Александра Ивановна, даже в роли бабушки, сумела реализовать свой недюжинный харизматический потенциал.

Одна из очень больших заслуг бабушки состоит в том, что ей всегда хватало времени на разговоры, рассказы и чтение с нами, внуками..Мне запомнились сцены из нашего «разговорного» досуга. Мне, наверное, около  5-6 лет. Мы лежим на тахте,  не просто лежим, а валяемся.  «Пойти поваляться» - это особый, передающийся из поколения в поколение, способ общения и определенное состояние души.  Когда-то я видела книжку какого-то американского психолога под смешным названием: «Как перестать беспокоится и начать жить».  Не знаю, о чем там говорилось, но я готова предложить свою версию: надо остановиться, оторваться от суетных дел и пойти просто поваляться. Валяться рядышком  – это значит лежать в удобной каждому позе, не наблюдать часов, слушать истории и сказки, и иметь возможность спросить об очень важном, о чем не спросишь на ходу, в спешке… О чем думает наша собака Пуша,  когда видит бабочку, что было бы, если бы ты, бабушка,  вдруг превратилась в чашку. А в слона? Иногда бабушка уставала от моих вопросов и не хотела представлять себя чашкой, слоном, ромашкой или думать за Пушу,  Тогда она отказывалась отвечать на мои вопросы. И мы сходились на том, что пора бы мне послушать сказку. Бабушка, безусловно, знала их очень много, так как у нее до меня было две дочери, а потом еще  внук и две внучки. Но и я к этому времени уже выучила наизусть все эти сказки. Но это не имело никакого значения, потому что у меня наступало время, когда можно было валяться и слушать. Бабушке - рассказывать в сотый раз, я мне- слушать в сотый раз. Я помню, что слушала всегда очень внимательно и всегда поправляла бабушку, если она пыталась сократить сказку, выпустив какой-нибудь малозначительный эпизод. Потому что мне было жалко этих героев и событий, которые не сумеют сегодня протиснуться в бабушкин рассказ и ожить.

Иногда, рассказывая, бабушка засыпала, что очень огорчало меня, как будто только что открыл дверь в  комнату, а она раз –и захлопнулась от сквозняка. И какая разница, что ты досконально знаешь, что в комнате… Я принималась по-детски безжалостно тормошить бабушку: ну а дальше, дальше… Бабушка просыпалась и со сна начинала рассказывать какой то эпизод из другой истории. Тогда я обстоятельно пересказывала бабушке часть сказки, которую она уже сегодня рассказала, потом, не менее обстоятельно, то, что ей предстояло дальше рассказывать и говорила радостно: «Ну, давай продолжай!» . Бабушка обреченно уточняла, может не стоит, раз ты все знаешь. Но что-то, видимо, было в моих глазах такое, что бабушка не решалась бросить жителей рассказываемой сказки и, непременно вздохнув, продолжала с точно указанного места. И опять все замирало и оставались только мы со сказкой.  Я очень благодарна бабушке за то, что она всегда заканчивала нашу сказку.

Я сейчас понимаю, почему это было так важно для меня. Потому что я не просто в 1001  раз слушала сказку, а потому, что в это время сама  сказка валялась с нами. Рядом, живая,  знакомая, теплая.  Как бабушка.