Всемство и Всёчество В. Н. Альфонсов

                Встеча - самое прекрасное, что может быть.
               

                Е. Михнов-Войтенко.






Владимир Николаевич пересоздал способ моего мышления: "Ты думаешь о том, кто ты, а я думаю о том, где я".




Альфонсов - человек онтологии, - его отличало искусство формулировать "главные" вопросы.




Думаю, нет смысла перебирать хронологические чётки или вспоминать когда, кто, где и чего с ним выпил. Трону только несколько струн - скорее, - направлений мысли.




Понятно, почему так тяжело воспринимается любой научный доклад, читаемый по бумажке. Мысль, заранее оформленная, продуманная, вбитая в предложение – оторвана от пространственно-временного континуума. Её можно понять, прочесть – но лишь про себя, один на один с текстом. Поэтому всегда несравнимо выигрышнее, когда  мысль рождается здесь и сейчас, в спонтанной словесной импровизации.





Во всех областях происходят примерно одинаковые процессы. Разве литературоведение – не диджеинг, не жонглирование трэками былых времён, не микс из отменных стихов и романов?




Разве, когда печатаешь букву, удаётся пропеть её сущность? Вырождение письма от руки приведёт к ещё более непоправимым последствиям, чем те, что есть уже сейчас. Безграмотность и отсутствие связного мышления – вот чем мы расплатимся за удобство клавиатур ПК.





Убеждён, что не существует такой профессии - литературовед. Есть - писатель. И совсем не важно, занимается он "чистым искусством" или использует сэмплы прошлых книг. Металитературоведение сейчас - явь - книга о книге о книге о книге... Но это - только терминология, ведь текст всегда остаётся текстом и написать "плохую" книгу так же сложно, как написать "хорошую".




Каждый гений хочет спасать человечество.




КПД ХХ века - Кафка, Пруст и Джойс. А в русской литературе - ПХ (Платонов и Хлебников) - третьего в эту компанию не добавить. Нет, это не глубина прозы и поэзии, соответственно, а  - какой-то новой протяжённости.




Почти уверен, что когда Платонов начинал предложение, он ещё не знал, чем оно закончится. То есть, его фраза устроена таким образом, что она сама способна прорастать новым смыслом, неведомым даже самому автору.




Пойми, Хлебникова нельзя просто открыть и читать в ряду Лермонтова, Тютчева, Блока... Это ведь дегенеративная поэзия, совсем другого порядка. Дегенеративная - не в оценочном смысле (плохая!), а в плане её странности, отдельности...




Поистине расходятя помыслы и желания людей. Плотник желает поломки, врачеватель - болезни... Музыкант желает тишины, художник - белого листа, а писатель (учитель) - не-знания?  Есть между всем молчанием одно. Молчание одно, другое, третье...




Мне странно писать в прошедшем времени о Владимире Николаевиче, так как я до сих пор ощущаю диалог с ним. Есть несколько непрекращающихся тем, начатых в разговорах.



Удивительное дело - у нас разница в возрасте - полвека - это два поколения, а я всегда чувствовал, что мы - ровесники, как бы одними глазами на мир смотрим.




Альфонсов - моё первое "никогда". Эти дни - тяжёлое признание своей слабости, утлости и посредственности. И тем сильнее желание - воскресить.




Этот человек как никто другой мог преображать материю разговора, он обладал магией беседы. Мамардашвили говорил: "философ - это ходячее мышление вслух", - так вот Альфонсов и был таким. Его струны всегда звучали в диапазоне предельных вопросов - мелочных переборов, венчающих почти любой разговорчик-междусобойчик я от него никогда не слышал.




Текст создаётся сразу, одновременно во всех его точках. Автор не переходит от одного абзаца к другому или от главы к главе. Есть просто моменты ясности, - молнии, озаряющие всё поле знаков. Как бы предшествие - это и есть письмо.




Почему "всемство" и "всёчество"? Потому что для меня лично Альфонсов, шестидесятник (как он признаётся в своей последней книге "Ау, Михнов!"), связал воедино два века русской литературы, - "всемство" Достоевского и Фёдорова и "всёчество" футуристов, продолжающееся по сей день.




21 октября 2011 г.