Чтение Достоевского

Посмотрела фильм о Достоевском. Теперь взялась, наконец, читать о нём и его также. И это через сорок с лишним лет после знакомства с писателем в школе. Понятно, что моё чтение  Достоевского в школе не имеет ничего общего с сегодняшним чтением.

"ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ"
Многословие писателя ещё более тяготит, чем раньше, когда читала в школе его "Бедных людей"...  Многословие это, по-моему, идёт от спонтанности подачи мыслей, сиюминутности рассуждений, торопливости и, как следствие - неотточенности в итоге всего текста "Дневника". Понятно, что это происходило не случайно. Ему необходимо было обследовать предмет описания со всех сторон, все грани его  объяснить, тёмные закоулочки осветить да ещё и свои вопросы к тому обосновать, истолковать и ,наконец, поставить перед читателем эти самые вопросы. Словом, мы, читатели, как бы присутствуем при непосредственном рождении произведения, мы находимся буквально за спиной пишущего. Будто подглядываем. Ещё бы! Когда вся "кухня" публициста как на ладони. Он даже не замечает в своей торопливости, как сам себя многожды перефразирует, накручивает словесный клубок так, что сам в нём запутывается. Но, худо-бедно, а понять его можно. Правда, устарело всё это. Но иногда сам Достоевский вдруг мелькнёт темными своими уголками, теневыми гранями...
Трудный писатель. Сам себе трудный. Читателям трудный. Литературоведам - неисчерпаемый источник. Психоаналитикам - бездонный кладезь.

Да-с, господа, кое-кто очень талантливо за писателем Достоевским  "подглядывает". Вот, будьте внимательны, прочтите небольшую брошюрку А. Кашиной-Евреиновой "ПОДПОЛЬЕ ГЕНИЯ : сексуальные источники творчества Достоевского", изданную в Петрограде в 1923 году и выпущенную вновь в 1991 в Ленинграде издательством АТУС. Если найдёте, конечно. В основе исследования Кашиной -Евреиновой лежит знаменитая теория психоанализа З.Фрейда. На последней странице автор пишет: "Сам Достоевский выдумывал муки и мучительства только потому, что они волновали его самого. Повышая своё сладострастие через экзекуцию над героями, он повышал и своё творческое напряжение. Таков был его путь, но не пройди он его, не было бы у нас Достоевского. Его пристальный интерес к "сладострастникам", его непревзойдённый анализ мучительского в душе человека - всё это лишь следствие того напряжённого полового возбуждения, которое ему было присуще..." А в брошюрке 64 листа. И всё об этом...
Почему я так внимательна к этой работе? Потому что ещё до знакомства с нею я сама дважды находила у Достоевского такие сцены, которые меня озадачивали, я понимала, что написаны они не просто...

Прочтите "Неточку Незванову". Возрастание влечения Неточки к Катеньке, детского исступлённого желания взаимности, понимания, любви.  Сцена примирения Неточки и Кати. Ночь девочек в одной постели, поцелуи до изнеможения... Это только начало творчества Достоевского... Вероятно, потому и получилась "Неточка Незванова" такой незаконченной, что  сюжет произведения  да и сама героиня вдруг стали иными. Почему-то исчезла и не появляется Катя. Понятно, что писателю было нужно это. Будто сам он бежит от неразрешённых, неразрешаемых проблем. Ему самому страшно то "подполье", куда его затянуло...  Напрашивается вывод, что неловко писателю и думать о встрече Неточки и Кати. И он переключается на  почти детективный сюжет, да тут же вдруг и заканчивает повествование.
Но, замечу, на волне "униженных и оскорблённых",  где трудился не только Достоевский, такие темы проходили, наверное, в любом виде.
Что уж и говорить Зигмунду Фрейду  о "Братьях Карамазовых", апофеозе сексуальности?
Но не будем смотреть на Достоевского глазами Фрейда. Уж очень узкие глазки у этого психоаналитика!

Несомненно, творчество Ф.М. Достоевского не уложишь в прокрустово ложе "сексуальных источников". И доказательством этому служит как раз "Дневник писателя" в котором на протяжении лет с 1873 по 1880 Достоевский выступал как публицист и мыслитель, откликаясь на "злобу дня". Здесь видно его особое внимание к вопросу о России и Европе, народе и интеллигенции, к народу и "господам": политическим, социальным, моральным и нравственным вопросам. Здесь и самое главное,  вопросы всего его творчества: он пишет о современных ему судебных делах, ища правых и виноватых среди убийц, насильников, защищая "униженных и оскорблённых". В "Дневнике" он сам по себе, человек и гражданин, человек, свободный от необходимости проживать жизни своих героев, мучиться их несчастиями, их пороками, их самобичеванием. На страницах "Дневника" мы видим мученика за реальных людей. Мы видим  мученика за Россию, когда читаем его очерк "Пушкин" 1880 года.

Словом, МНОГОСЛОВИЕ Достоевского - это МНОГОСЛОЖНОСТЬ его личности. И до конца мы Достоевского не узнаем. Но мы можем его читать.