Критик как художник. Уайльд. Достоевский

Оскар Уайльд. "Критик как художник".
После  тяжёлого Достоевского неплохо обратиться к эстету, воспевающему Красоту, Уайльду. Он рассуждает о критике как о художнике.
 
Нет, критик-художник не допускает рассудочного познания искусства, он не может разрушить единство произведения, "проверить алгеброй гармонию": "Для критика произведение лишь ПОВОД для нового, созданного им самим произведения, которое вовсе не обязательно должно иметь сходство с тем, что он разбирает".
 
Уайльд утверждает, что истинный художник идёт не от переживаний к форме, а от формы к мысли и страсти. Вначале он должен постичь красоту произведения как формы, его музыку и рифму, а сама форма уже подскажет, чем она должна быть заполнена, чтобы преобрести интеллектуальное и эмоциональное значение. Иногда превосходного поэта бранят за то, что ему "нечего сказать". И далее  Уайльд рассуждает так: "Однако же, имей он что сказать, так и сказал бы, и вышла бы ещё одна банальность. Как раз оттого, что у него нет никакого нового откровения, он способен создать прекрасное: своё вдохновение он черпает в ФОРМЕ, в чистой форме, как и подабает художнику. Переживай он страсть впрямую, это его погубило бы. Всё, что происходит на самом деле, уже испорчено для искусства. Вся скверная поэзия порождена искренним чувством. БЫТЬ ЕСТЕСТВЕННЫМ - ЗНАЧИТ БЫТЬ ОЧЕВИДНЫМ, А БЫТЬ ОЧЕВИДНЫМ - ЗНАЧИТ БЫТЬ НЕХУДОЖЕСТВЕННЫМ."
 
Вот тут-то и вспоминается Достоевский, который, на мой взгляд, часто проигрывал в художественности именно потому, что писал  буквально собственной кровью! У каждого художника, в то же время, своя грамматика и свой материал. И есть точные и строгие законы Искусства. От автора зависит, как его воображение претворит эти законы в такую Красоту, которая окажется исключением из правил. Нуждалось ли в красоте и отточенности по форме то, что писал Достоевский?

Уайльд пишет; "Техника - это на самом деле личность художника... Оценить все формы, все методы творчества способен критик-художник, и только он. Искусство обращается непосредственно к нему."
Главное для Уайльда: чем более критик ничего не делает и не умеет делать в Искусстве, чем более он созерцателен,  образован, чем более он ЭСТЕТ, познавший ЗАКОНЫ красоты - тем более он ХУДОЖНИК. Таким образом, ничего не может быть выше ничегонеделанья и созерцательности для критика... И, в то же время, ничегонеделанье -"труднейшее занятие в мире", критика - в большей степени творчество, чем само творчество, поскольку она находит в произведении вещи, отнюдь не подразумевающиеся художником.

И цитата напоследок:
"Ещё вчера нас очаровывал РЕАЛИЗМ. Но мы разобрались в его природе и он нам наскучил. И ещё не успел кончиться отпущенный ему день, как в живописи заявила о себе школа света , а в поэзии школа символов, и в истерзанной РОССИИ неожиданно возродился дух Средневековья, захватив нас на минуту своим бескомпромиссным восприятием ЖИЗНИ КАК БОЛИ, - я разумею не исторические Средние века, но определённый душевный настрой... (Я вновь думаю о Достоевском: "жизнь как боль"! - прим. моё, Татьяна Григорьевна Орлова). С тоскливым однообразием художники ещё стараются правдиво изобразить себя или друг друга."

И только Критика идёт дальше.
Интересно  поразмыслить, какую реакцию вызвало бы творчество ПИСАТЕЛЯ Достоевского у КРИТИКА Уайльда? Увы, эстет Уайльд не вынес бы такого напряжения, не обнаружил бы для себя ПОВОДА к художественному осмыслению прочитанного.

Постскриптум от 26.02.13 г.: Из "Записных книжек" Вяземского П.А.:

  "Прекрасный критик, - говорит Вольтер, - должен был бы быть
  художником, обладающим большими знаниями и вкусом, без предрассудков и
  без зависти. Такого критика трудно найти". О критике такого человека нельзя
  бы сказать:  La critique est aisee et l'art est difficile. (Критика легка - искусство
  трудно.)