Чучело-Мармучело Сказка-притча

Валерий  Марро


ЧУЧЕЛО – МАРМУЧЕЛО

 Сказка – притча
               


Киев 2005



ОТ АВТОРА

Сказка-притча “Чучело-Мармучело” была написана мною в 1998 году и выпущена в свет небольшим тиражом в 1000 экземпляров.
К желанию переиздать сей труд в новой, дополненной, редакции меня подвигнул целый ряд “цветных” революций, прокатившихся, словно морские цунами, по странам Европы и Азии за последнее время.
С интересом анализируя причинно-следственную связь этих бурных социальных потрясений, я, неожиданно для себя, пришел к выводу, что главный персонаж моей сказки, в силу своего бунтарского характера и умственной ограниченности, вполне мог бы стать участником подобных деяний и даже проявлять при этом завидную активность.
Одним словом, я позволил ему это сделать, а уж прав я был или нет в своих предположениях – судить вам, дорогие читатели.


Неча на зеркало пенять,
Коли рожа крива.
                Народная мудрость

За высокими горами
Да за синими морями,
В неизвестной стороне
Жил народ в одной стране.
Жил народ да веселился,
В меру сил своих трудился,
В меру ел и в меру пил,
За грибами в лес ходил.
В общем, жил да поживал,
Жил и горюшка не знал.

И была одна причуда
У страны заморской люда,
Но не золото беречь –
Калачи любил он печь!
Да при этом не простые,
А с узорами, витые,
Гладкие иль с вензелями
Да румяными краями,
Пышные – на весь шесток,
Иль совсем уж с ноготок.

А сколько было их – не счесть!
Куда ни глянешь – всюду есть:
И в каморке, и в светлице,
И в деревне, и в столице,
В рундуке и на вокзале,
Ну и, конечно, на базаре,
Где задорные торговки
Целый день сбывали ловко,
Соревнуясь меж собой,
Калачи на вкус любой:
Толстые и тонкие,
Веселые и звонкие!

От калачей тех день-деньской
Шел аромат вокруг такой,
Что иностранные суда,
Его учуяв, иногда
Спешили, чтоб командой всей
Отведать чудо-калачей.
Матросы весело гуляли,
Хлебец румяный уминали
И чарку пили не одну
За калачовую страну.

Словом, не было вокруг
Страны счастливее. И вдруг…

Знать, на то была причина,
Но овладела вдруг кручина
Тем народом и страной
В миг один, читатель мой.
То, что было, все распалось,
Что имелось – потерялось,
Что любилось – отошло,
За море синее ушло.
И удача отвернулась,
Счастье горем обернулось,
Да и заморские суда
Не торопились уж туда.

Но почему – судить не смею
И расскажу лишь, как умею,
То, что слышал сам, мельком,
  Теплым летним вечерком
От кудесника ль, от птицы,
От красавицы ль девицы,
От заезжего ль купца
Иль удалого молодца.

Итак, однажды, в ранний час,
Дабы пополнить дров запас,
Решили люди в лес пойти,
Чтоб ненароком там найти
Сучок какой иль хворостину,
Корягу или берестину.

День походили, поискали,
В вязанки хворост повязали.
И вдруг увидели пенёк –
Был он не низок, не высок,
Без листьев был он и без сучьев,
Лишь весь корнями обкручен.
Подходят – и давай рядиться:
Как лучше пнем распорядиться?
Собрались уж его курочить,
Как слышат – кто-то вдруг бормочет:
“Бурмарачу – мурмарачу,
Я  здесь давно уже торчу.
Мурмарачу – бурмарачу,
Сейчас я вас поколочу!”

Оглянулись, посмотрели – никого не видать!
“Привидение – подумали – ни дать, ни взять”.
       Трижды все перекрестились
             И взялись за пенёк,
             Малость с ним повозились –
Да и сунули в мешок!
Принесли пенёк домой –
И скорее в печь,
Чтоб румяней да вкуснее
Калачи испечь.
Вмиг огонь развели,
Заслонкой прикрыли…
И вдруг слышат – в печи
Будто ведьмы завыли.
Вслед за тем ошалело
Заслонка прочь отлетела!
Затряслось все, пошло ходуном –
Вот-вот развалится дом!

Кинулись люди к печи –
Там разбросаны все калачи,
А посреди углей
Пенёк, словно Бармалей,
Сидит, корнями ворочает
И странное что-то бубнит – бормочет:
   
“Бурмарачу – мурмарачу,
Сидеть в печи я не хочу!
Мурмарачу – бурмарачу,
Сейчас я печь разворочу!”

Удивились люди – экий вздор!
Схватили урода – и за топор!
Да лишь замахнулись – а пенёк вдруг – скок,
Вырвался с рук – и наутёк!
Юлой между всеми вьется,
В руки назад не дается.

Долго за уродом по двору гонялись,
Пока сети раскинуть не догадались.   
     Поймали чудище – и гурьбой
В амбар скорее, за острой пилой!
Да лишь провели по пеньку разок,
Как пила изогнулась вся – и вбок!
Корчится вся, извивается,
Подальше от пенька быть старается.

Все, рты открыв от удивления,
Стояли долго без движения.
Потом вдруг громко чертыхнулись
И, как положено, ругнулись:
“Ну и пенёк, ядрена вошь,
Ничем его не прошибёшь!
Но мы должны, как ни крути,
Управу на него найти!”

И, слов на ветер не бросая,
Колодец старый отыскали,
Открыли – и на дно колодца
Швырнули дерзкого уродца!
Землей до верху завалили,
Пудовым камнем придавили.
“Ну вот теперь  …такую мать,
Попробуй снова поскакать!”

Но возвращаются домой,
А у ворот, как домовой,
Опять пенёк-урод торчит
И вновь свое бубнит-ворчит:
“Бурмарачу - мурмарачу,
В земле лежать я не хочу!
Мурмарачу - бурмарачу,
Я вам за это отплачу!”
Услыхав такие трели,
Все миряне… онемели,
И решили: “Сей курьёз
Должны мы рассмотреть всерьёз!
Ведь куда это годится –
С уродом целый день возиться?
У нас забот невпроворот,
А тут какой-то обормот
Своей дурью мается,
Над всеми издевается.
Что дальше делать с ним – не знаем,
Великий сход мы созываем!”

Колокола, как в благовест,
Гудели целый день окрест.

Сошлись всем миром, говорили,
Самосадами дымили,
Спорили до одурения
И, наконец, нашли решение.
Самый мудрый, Даниил,
Чинно встал и объявил:
“Поскольку коряга нас всех так мучила,
Сделаем мы из коряги той чучело
И повесим его на гвоздок –
Дело для нас не новое,
Ан, глядишь – и выйдет какой-нибудь толк
Из дурня лесного.

Впредь пеньком ему не быть –
Будет нас урод смешить!”

Все Даниле в пояс – брямс!
И сказали: “Одобрямс!”
С “одобрямсом” – да в чулан,
Отыскали там кафтан,
Старой ветоши кусок,
С конской гривы волосок.
Сели ровненьким кружком –
Кто с пилой, кто с молотком,
Остограммились для дела –
И работа закипела!
Кто пилил,
А кто строгал,
Кто соседу   помогал,
Кто усы крутил из лески,
Кто орудовал стамеской.
Из кафтана Даниил
Одежонку мастерил.
Все трудились, все старались,
Словно дети забавлялись,
Ссорились, мирились,
Умением хвалились.

И вот, наконец, на исходе дня
Сделали из непослушного пня
Чучело
И назвали его
Мармучело.

Славное издельице
Придумали умельцы:
Голова – с кулачок,
Нос – с пятачок
И глазами косит,
А откроет рот –
Так до самых ворот,
Будто есть все время просит.
Тут сбежался народ,
Взял урода в оборот:
Тискали его, хватали,
До икотки хохотали,
Под руки водили
И за стол садили.

А потом гурьбою
Вдруг пустились в пляс!
(Вот такой веселый
Получился сказ.)
На дуде наяривали,
Плясали-приговаривали:
“Ну, открой-ка, Чучело,
Шире свой роток!
Топни-ка, уродище,
Ножкою разок!
Да пройдись в присядке,
Норов покажи,
Души окаянные
Потехой ублажи!
Эх, ма…”

Таращился Мармучело:
“Что за странный люд?
Отчего так весело все
Пляшут и поют?”
Но мозги у Чучела
Были деревянные,
Оттого понять не мог он
Деянья эти странные.
А гудёж – где сил взялось?
Растекался вширь и вкось:
“Ну давай же, милый,
Ну потешь, родной!
Заживем мы весело,
Уродище, с тобой!
        Эх,  ма…”

Так до ночки темной
Веселил народ
Чучело-Мармучело,
Страшилище-урод.
И лишь, когда под утро
Заалел восток,
Разошлись кто в правый,
А кто в левый бок.
Чтоб потом, при случае,
В светлицу заглянуть,
Над Чучелом-Мармучелом
Еще раз хохотнуть.

Зажглись на небе звезды.
Все стихло. Поздний час.
Но для тебя, читатель,
Продолжу я рассказ.
За тем, что дальше будет,
Внимательно следи,
Ведь это только присказка,
А сказка – впереди.

Итак, в тот час полночный
Все спали – стар и мал,
И даже на гвоздочке
Мармучело дремал.
Но вдруг он шевельнулся,
Лениво потянулся

Да с гвоздочка – скок –
И на шесток!
С шестка – на стол,
Со стола – на пол,
По полу к двери –
Топ-топ бочком,
Размахнулся кулачком,
Вышиб засов –
Да и был таков!

Утром люди, сойдясь на зов,
О пропаже не долго тужили.
Вставили дверь, починили засов,
А к вечеру вовсе о чуде забыли.
Данил, житейских дел мастак,
Рассудил примерно так:
“Жаль, конечно, что убёг –
Презабавный был пенёк,
Но коль убёг по-сучьему,
Оно, должно быть, к лучшему”.

Поддакнули все мудрецу –
(С ним спорить как-то не к лицу) –
И разошлись, чтобы успеть
К  обедне причаститься…
Но стали дивности с тех пор
Вокруг домов твориться.

Уже в первую ночь кто-то снёс
Все ворота прочь!
Во вторую ночь, по полям да болотцам,
Воду всю выплескал из колодцев.
На третью ночь все деревья свалил,
Хлева по бревнышку раскатал – разворотил.
К тому же пропало с хозяйских дворов
Семьдесят семь коров,
Триста гусят,
Сорок поросят,
Старая кляча
Да пара быков в придачу.
Куда ни глянешь – все разворочено,
Все разбито и раскурочено.


Поняли миряне,
Кто зло им сотворил –
И заголосили
Что было сил:
“Ох, зачем мы, олухи,
Пенёк в лесу срубили?
Зачем же, недоумки мы,
Урода породили?
Ох, как теперь вернуть нам
Счастливые те дни?
Услышь нас, боже правый,
Спаси и сохрани”.

И вновь сбежались со всех мест,
Не ели и не спали,
По урочищам окрест
Чудище искали.
Все хотели логово
Беглеца узнать,
Чтоб его с земли своей
Навсегда прогнать!

          Но зря усердствовал народ –
          Хитер и ловок был урод –
         По зарослям и кручам
Незримым татем он бродил
И долго за нос всех водил,
И долго всех он мучил:
Узнают, где его найти,
Вмиг перекроют все пути,
Бегут – а он уж скрылся;
Спешат скорей туда, где был –
Уродец все разворотил –
И словно испарился!

Во всех трущобах побывали
И уж надежду потеряли,
Как вдруг на поле, где растет,
Шумя колосьями, пшеница,
Увидели – сидит урод,
Горой огромной шевелится.
Сам безобразный и могучий,
Рвет он колосья и бросает
Так высоко, что, словно тучей,
Землею солнце застилает.
При этом он то захохочет,
То забубнит вдруг, забормочет:

“Бармурмарбурмарбучело,
Марбурмарбурмачу,
За облака, за тучи я
Все поле раскручу!
Марбурбармурмарбучело,
Бармурмарбурмачу,
Я, Чучело-Мармучело,
За все вам отплачу!”
Ахнули миряне –
Да некуда деваться –
Ведь надобно скорее
От лиха избавляться!

Вышел суровый Даниил,
И речь такую говорил:
“Скажу вам прямо: видит всяк –
В житьё у нас перекосяк!
Как получилось, чтоб урод
Мог околпачить так народ:
Угодья разоряет
И живность изымает.
Глядишь, он завтра без портков
Оставит всех нас, дураков!
Негоже, християне, нам
Терпеть в стране такой бедлам.
И посему, родимые,
С дубиной иль без оной
Должны сейчас решить вопрос мы
Важности огромной:
Того, кто сделал нам изъян,
Прогнать за море-окиян,
Шоб опосля на прежний путь
Судьбу-злодейку повернуть!”

Трижды грохнула орава
“Одобрямс” могучий –
И ну гонять Мармучело
По полям и кручам!


Долго улюлюкали,
Граблями махали,
Но все же пень-урода
За село прогнали.
В церковь на молебен
Под вечер сходили,
Бога от напасти
Защитить просили.

Думали, что пень-урод
Вдали навечно скрылся,
Да не прошло и дня, как тот
Вдруг снова объявился.

Забрел он в речку –
И ну крутить,
Всю воду хочет
Замутить!
Вздымает волны
Что есть мочи
И, как всегда,
Бубнит-бормочет:

“Бармурмарбурмарбучело,
Марбурмарбурмачу,
Всю речку, мурбармучело,
Я замутить хочу!
Марбурбармурмарбучело,
Бармурмарбурмачу,
И рыбок, бурмарбучело,
Я тоже проглочу!
Я, Чучело-Мармучело,
Бармурмарбурмачу,
Я всех вокруг замучаю
И все разворочу!”

Все к мудрецу – “Как быть, Данил?”,
Но тот молчание хранил.
В отчаяньи миряне
Руки заломили
И долго у Всевышнего
Помощи просили.
Потом к реке спустились,
Образа достали,
Пали пред уродом ниц
И запричитали:
“Ох, свалилось горюшко
На голову нежданное!
Да что же ты, Мармучело,
Такое окаянное?
Да чем тебе, разбойнику,
Мы не угодили –
Всего-то на забавушку
Тебя мы породили.
Что ж бродишь, как антихрист,
Ты день и ночь вокруг?
Оставь нас, дух нечистый,
Избавь ты нас от мук”.

И увидели – в ответ грозной тучею
Поднимается на них пень-Мармучело,
На ногах – корягах он идет шатается
И от злости, словно жаба, надувается:
“Бурмарачу – мурмарачу,
Вас слушать больше не хочу!
Мурмарачу – бурмарачу,
Сейчас я всех вас растопчу!

Чтоб знали, бурмарбучело,
Как в печь меня сажать
И как, бармурбармучело,
Уродом наряжать!
  Марбурбармурмарбучело,
  Я с вами не шучу:
  За Чучело-Мармучело
  Я всем вам отплачу!”

Так весь день, до утра,
пень куражился,
И никто из мирян   
не отважился
Слово молвить ему
в усмирение,
Обуздать своих рук творение.

Да и как ты уймешь строптивого,
Чем проймешь дурака нерадивого,
Когда был он всего лишь чучелом,
Что из пня сотворили по случаю.

Но, как в сказках бывает:
исстари
Дураков назначали
министрами;
Превращалась в царевну
лягушка,
В столбовую дворянку –
старушка;
Так и в нашей притче старинной
Наступают события дивные,
И об этом сейчас – всё, как есть,
без утайки –
Я тебе расскажу, мой любезный
читатель.

Неизвестно, что с дурнем случилось:
Может, муха его укусила?
Или сказок он насмотрелся?
Иль в лесу белены объелся?
Но додумался уродец
Своей пень-башкой
Объявить себя народу
Царем-батюшкой!

Он пробрался на молебне
Под иконостас,
И оттуда во всю глотку
Заорал тотчас:

“Эй… треклятые людишки –
Бросьте вы свои делишки!
Шапки вон – и лбом об пол:
Царь восходит на престол!”

Все сгрудились у амвона –
Поглазеть на охламона!
Крестятся и пялятся
На пня-неандертальца.

А уродец из штанины
Вынимает берестину
И, тараща туда глаз,
Читает вот такой указ:

“Всё, что в море аль на суше,
На берёзе или груше,
В небесах иль под землей –
Прихватизируется мной!
И на водный  акваторий
Объявляю мораторий!
А кто здеся хочет жить –
Мне должон оброк платить!

Всяка белка иль куница,
Тараканишка иль птица,
Что рычит, мычит, ползет –
В мое брюхо попадет!

И посему все энти твари,
В одиночку иль по паре,
Абсолютно не про вас,
Как стратегический запас!

Дышать умеренно, не впрок –
На воздух тоже есть оброк!
Неча, бур-мур-бур, стараться
На дармовщине разживаться!
Подышал чуть-чуть – и будя:
Контролируй свои груди!

Ить на что дана ноздря –
Чтоб лучше чуяла царя!

То бишь, царь – на то и царь,
Превеликий государь,
Дабы все его любили,
Потчевали и поили,
И не жалели ничего
Для мироеда своего!”

Здесь урод расслабился,
На мирян осклабился,
И, почесав за длинным ушком,
Надел корону на макушку.


“Таперича, другой строкой,
Я издаю указ такой:

Всем, от мала до велика,
Величать меня владыкой!
Славить громкой здравицей
И трижды в пояс кланяться,
Когда по селам аль промеж
Поедет царский мой кортеж.
Категорически не сметь
Иное мнение иметь!
Я вмиг нахала отыщу
И по миру его пущу!
Повыдергаю, бур-мур, ноги
И замордую на остроге –
Другим не в радость было чтобы,
Противу царственной особы,
Бузу тереть. Таков мой сказ!”
И тут же подмахнул указ.

И зацарствовал урод
Скособоченный!
И завыл в тоске народ
Озабоченный:
По амбарам и сусекам
Принялся скрести,
Чтоб скорее свой оброк
Дурню отнести.
И не то, что калачей –
Пирожка испечь
Не могли уже порой,
Истопивши печь.
Не осталось по дворам
Ни бурёнушки,
Вместо уток по лугам –
Одни пёрышки.

Все течёт рекой на стол
Уродца-нелюдя,
А объедки достаются
Его челяди.
Понастроил всюду он
Хором невиданных –
Римский Папа дураку бы
Позавидовал.
В тех хоромах днем и ночью –
Вакханалии,
Злые стражи берегут жизнь
Пня-канальи.

Во хмелю по светлицам он
Похаживает,
Свое брюхо ненасытное
Поглаживает.
Разодет, словно франт               
византийский,
Курит важно табак               
английский.
Вдруг притопнет корягами –               
ножищами,
Да прихлопнет сучками он               
ручищами:

“Гоп-гоп, бур-мур-гоп, бур-мур-
гошеньки,
Не боюсь я никого и               
ничегошеньки!
Гоп-гоп, веселись, лесная               
братия –
На дворе сегодня, чай,               
демократия!
Нам пить и гулять богом               
велено:
На столах – вино, в карманах –               
зелено!
Гоп-гоп, бур-мур-гоп, бур-мур-               
гушечки,
Хороша же ты, корона, на               
макушечке!”

Вслед за этим в дикий пляс
Все пускаются,
Позабавить самозванца
Стараются.
Здесь бояре, министерши
И сенаторы,
Скоморохи, купцы
И губернаторы
Приседают так и сяк,
Глаза выпучивают,
Карусель вокруг Мармучела
Закручивают.
Затем дружным хором –
Сдуру или спьяну –
Узурпатору-царю
Поют осанну:

“Братану-радетелю,
Кормильцу-благодетелю –
Слава! Сла-а- ва-а-а… ”, –
Вопит орава.

А девицы подают всем
“Перцовую”,
За пеньковую страну
Образцовую!

Полетела за моря
Молва недобрая
Про Иудушку-царя
Инородного.
И никто уже в страну
Не захаживал,
Калачовых дел, как прежде,
Не налаживал.
Да и с кем бы торгаши
Стали торг вести –
Ни одной вокруг души
По всей волости!

Лишь голодный кот
У ворот урчал,
Да седой Данил
Головой качал.
Головой он качал
Горемычною,
Тихо песенку пел
Необычную:

“Говорила мать:
Не ходи в лесок,
В шутовской кафтан
Не ряди пенёк.
Не пускай дурака
Ты на волюшку,
Принесёт он стране
Много горюшка.
Так и сбылось всё,
Так и сталось –
Ничего в закромах
Не осталось.
Где прошёл сатрап
Изувеченный –
       Не увидишь жилья
       Человечьего.
       Не шумят там поля
       Золотистые,
       Опустели причалы
       И пристани.
       Все бегут, словно чёрт
       От ладана,
       Знать, защиты просить у…
       Бен Ладена”.

* * *

И неведомо – доколе
Восседал бы на престоле
Царь – уродец скрюченный,
По прозвищу Мармучело,
Да оказался он как-то снова
Рядом с леском,
Где был еще совсем недавно
Простым пеньком.
Заворчал, как всегда, забурчал,
Деревьями закачал –
И вдруг на лесной полянке
Увидел Мармучело Зайку!
Тот под кустиком сидел,
Спелые ягодки ел
Да глазами-бусинками
На солнышко глядел.

И хоть был Мармучело
Уже год царём,
Да все повадки Чучела
Остались при нём.
Он к Зайчику
Тихонько подкрался,
Притаился, весь поджался…
И вдруг на спинку вскочил,
За ушки схватил,
По полянке от радости скачет.
А бедный Зайка испугался,
Дрожит весь и жалобно плачет:

“Ой, скорее помогите,
От Мармучела спасите!
Ой-ей-ей, ой-ей-ей,
К маме я хочу домой!”

Но урод руками-сучьями
Лишь сильней бедняжку мучает:
“Бурмарачу – мурмарачу,
Тебя замучить я хочу!
Мурмарачу – бурмарачу,
Я голову тебе скручу!”

Видать, пришёл бы серому конец,
Да услыхал его комарик
И – не смотри, что маленький –
Совсем близко подлетел,
На кусток соседний сел,
Сделал очень грозный вид
И уроду говорит:

“Эй ты, чудище лесное,
Ты зачем буянишь снова?
Отвечай, пенёк-дебил:
Зачем Зайчика схватил?”

Но в ответ пенёк-урод
Еще шире открыл рот:
“Бурмарачу – мурмарачу,
Хочу-кручу, хочу-верчу!
Вот захочу, бурмарачу,
Тебя я тоже проглочу!”

И так зарычал,
Что деревья вокруг закачались,
Все звери лесные от страха
Прочь разбежались.

Тут комарик наш разозлился,
Стрелой над уродом взвился,
Да как тюкнет его потом
Прямо в темечко хоботком!

От боли Мармучело
На полянку упал,
Выть перестал,
Ногами-сучками затопал,
Ушами захлопал,
И ну по поляне скакать –
Комарика храброго хочет поймать!

А Зайчик тем временем оглянулся,
Туда-сюда повернулся –
Да и прыг-скок, прыг-скок
Со всех ног –
В соседний лесок!
Увидел Мармучело,
Что Зайчика нет
И Комарика след простыл,
От злости снова
Волком завыл,
Да так, что от слез, с головы до ног,
Вмиг до нитки последней промок.
Еще больше разозлился,
Под куст свалился,
Сладко зевнул
И тут же уснул,
На весь лес захрапел –
И рот закрыть не успел,
Как из брюха его, живы и здоровы,
Выбежали тридцать три коровы,
За ними стая гусят,
Сорок поросят,
Старая кляча
Да пара быков в придачу.

После этого Мармучело стух,
Стал, как и прежде, коряв и сух,
Кореньями весь обвился
И вновь в пенёк превратился.

А корона с него свалилась
И так далеко закатилась,
Что и сегодня, пройдя все пути,
Не могут ее найти.

Так и стоит до сих пор
Пенёк у леска.
Жаль, что сказка моя коротка,
А то рассказать бы я мог,
Что лесок тот совсем недалёк,
Отыскать его – нет труда,
Чтоб и вы, хотя б иногда,
В краю том дивном бывали,
О странном пеньке размышляли.

Попутно узнали бы: как
Живет тот народ-чудак?
Печёт ли он снова в печи,
Как прежде, свои калачи?
И так же спешат ли туда
Из далей заморских суда?

Да, видно, о том – в другой раз.
На этом кончаю свой сказ,
В котором все ложь,
Хотя есть и намёк,
Всем молодцам добрый урок.

Рисунок  автора

Ашхабад – Киев
1990-1998гг., 2005 г.
Марро/Безрук/ Валерий Романович
Моб:  +38067 9006390
E-mail:   marro.valery@yandex.ru