***

  Тим задумчиво смотрел на неё и никак не мог понять, что же он там видит. Может это был ангел, а может дьявол или инопланетянка.  Оля никогда не была понятна ему. Как будто все её чувства и эмоции передавались на каком-то другом уровне восприятия, где-то за гранью общеизвестных правил. Это был уход в себя или жизнь в себе, но другой уровень.  Была какая-то иная волна, более тонкая и более эмоциональная: ультразвук, понятный лишь для тех, кто мог увидеть, услышать на этой частоте. Это и завораживало и пугало, и притягивало и отталкивало. Где вход в это измерение, он не знал, но точно понимал, что оно существует: другой канал передачи информации, более совершенный и практически не доступный для непосвященных. Но то, что он пытался это разгадать и задумывался о его существование, давало её новому другу, так странно появившемуся в её жизни, определенное преимущество в попытках общения с ней и поиску доступа к её «Я». Оля не помнила, чтобы кто-то с таким энтузиазмом когда-то хотел добиться хоть какого-то приемлемого взаимопонимания. Но сложно было представить, какова будет его реакция, если Тиму все же удастся проникнуть в её мир и не уйти, оставив открытыми двери, которые она так тщательно запирает..
  Они познакомились в институте, но не на лекциях по праву(он учился на юридическом, она на экономическом), а в автошколе, которая по вечерам арендовала аудитории. Ему только исполнилось семнадцать, ей девятнадцать. Она потом не раз думала о том, что если бы её подруга не уговорила пойти учиться вождению, то они бы никогда не встретились, так как мероприятия институтские она не посещала и с младшими курсами, да ещё с другого факультета, не общалась. И собственно увидев его первый раз, его кудрявую русую шевелюру, нескладную, вытянувшуюся видимо за лето, фигуру, некоторую суетливость и частую смешливость, она окрестила его своим обыденным «дурак» и забыла. Да, в отношении других, самомнения ей было не занимать. Но был сентябрь, её любимое время года и как раз сейчас она жила вместе с подругой, которая всячески её «внедряла» в коллектив и поддерживала какую-то веселость. Занятия шли уже вторую неделю и, так как группа была небольшая, всего человек двенадцать, и большинство были студенты их института, то перед началом занятий и после они в ожидании преподавателя о чем-то болтали. К середине обучения осталось две трети группы и общение между учащимися стало почти дружеским. Как то раз они так же сидели перед началом занятий около корпуса и ждали Оксану Николаевну, всегда опаздывающую на пять-десять минут. У Ольги на днях был день рожденье и она рассказывала, как его отметила. Вообщем никто сильно не вдавался в подробности, и она просто говорила, чтобы заполнить время. Вдруг Тим сказал с театральной обидой: «У тебя было День  Рожденье? А почему ты меня не пригласила?». Ольга понимала, что вопрос был шуткой, но его интонация её удивила, она никогда не понимала, шутит человек или нет, и её всегда озадачивали подобные ситуации, как и сейчас, и она слегка напряглась от его дерзости, пусть и в шутку. Потом после урока Тим также демонстративно пожаловался Оксане Николаевне в том, что у Оли был День Рожденья, а она его не пригласила. С этой реплики что-то началось. Потом, только проиграв всю ситуацию в голове, она поняла, почему все-таки его ироничная бестактность её задела и взволновала: это был упрек в том, что она его обделила своим вниманием, следовательно, оно ему было, пусть и наиграно важно. После она не раз ловилась на его искренние недоумения по поводу ее безразличия к нему и только потом она так же поняла, что это были всего лишь озвученные комплексы, просто в такой откровенности, принимаемые за наглость и действительную потребность в её внимании. По сути, они сошлись своими детскими сильными комплексами. Только у него они проявлялись более открыто, а она неосознанно наращивала свою самооценку его потребностью в ней. Потом очень долго все удивлялись, как они, такие разные, практически полные противоположности сошлись и так гармонично существовали какое-то время. Она сама потом долго не могла понять, ни то, почему они начали встречаться, ни то, почему было так больно, когда они расстались.
  Так она перешла на третий курс, записалась в автошколу вождения и так случилось, что сама того не осознавая, встретив Тима, подписала себе приговор на ближайшие пять лет. Если бы хоть кто-нибудь сказал ей, объяснил, что она пошла не той дорогой, что от этой связи ей не станет лучше, что нужно учиться не поддаваться на лесть и провокации, но окружающие всегда ее воспринимали, как самоуверенную буку, которой что-то советовать было необязательно. Если бы она могла представить, что потом ее же близкая  единственная подруга Лика ляжет под Тима, а потом будет с невинным лицом мирить их после очередной его выходки. А другая одногруппница Женя в открытую отобьет другого парня, с которым Ольга после предательства Тима хотела забыться и быть может отомстить и что всех последующих ее кавалеров ее подруги, будут с завидной регулярностью пытаться соблазнить и увести. Если бы хоть кто-то вправил ей мозги, то наверное, она бы еще тогда, после первой измены Тима, бросила это неблагодарное дело, поиск путей коммуникаций с миром. Разумеется, рано или поздно ей бы пришлось встретиться с такими понятиями как ложь, предательство, измена, клевета, обман, но, возможно, постепенные открытия этих «добродетелей» были бы менее травматичны для её и без того переломанной психики..