Миф и его метаморфоза

+++

Иногда миф понимают просто: это, мол, сказка... Однако это не совсем так... и даже вовсе не так.

Когда речь идёт о мифе, то вовсе не имеется в виду чисто словесный акт.
"Мифо- или образотворчество первобытного человека
непроизвольно (мы бы сказали:
оно произвольно и не-произвольно. – Б.П.);
оно не соуживается ни с какой познавательной системой.
Рядом с мифом не могло быть в сознании не-мифа,
какой-то непосредственно данной реальности;
неверно, что существовали мифы сами по себе,
только в одной области – в области воображения,
а в другой, практический человек трезво осознавал опыт
и житейские акты, ел ради утоления голода,
женился ради семьи и потомства, защищался от холода одеждой
и выбирал правителей для охраны своих интересов…

Система осмысления действительности
называется для первичных человеческих стадий мифотворчеством…
Первоначально никаких повествовательных функций
миф в себе не несёт. Это чистейшая условность,
что мы называем мифом только словесно выраженный рассказ.
На самом деле таким же мифом служат и действа,
и вещи, и речь, и "быт" первобытного человека,
то есть всё его сознание (мы бы сказали: разум. – Б.П.)
и всё то, на что направлено его сознание"
(Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С.28).
 

...В сфере дуализма логос становится каноном,
а миф — иносказанием.
Мифология (логос-миф) снимает себя
в соотношении "канон/иносказание".
"Иносказание … начиналось с того, что
старый образ в его нетронутом виде получил ещё один,
новый смысл. Старый образ –
это образ мифологический, конкретный…

"Иное сказывание" образа – иносказание образа –
носит понятийный характер (мы бы сказали:
категориальный характер. – Б.П.)…
Прежний мифологический образ приобретает ещё один,
"иной" смысл себя самого, своей собственной семантики.
Он получает функцию иносказания.
Но иного сказания чего?
Самого себя, образа. В самом деле,
в любой античной метафоре переносный смысл
привязан к конкретной семантике мифологического образа
и предствляет его понятийный дубликат.

В одной из метафор Эсхила … говорится:
"Да не испытаем мы то, из-за чего великие страдания,
ради чего – великое море пропахано мечом".
Образ "пахать мечом" уводит к мифологии;
известно семантическое тождество земледельческих
и военных орудий. Великое море, пропаханное мечом, –
это то море, по которому отплыл Парис с Еленой в Трою,
море любви, вызвавшее войну народов.

Мифологические образы продолжают говорить
своим конкретным языком. Но они же "иносказуют" сами себя,
давая понятийный смысл:
"Да избежим мы пагубных последствий любви".

Античное "иное сказывание" заключается в том, что
образ, не теряя своего характера (пропахать море мечом),
 получает смысл, который вовсе не соответствует
его смыслу (гибельные результаты страсти).
Этот новый смысл начинает передавать
семантику образа "инако", по-другому,
совсем в ином умственном плане – отвлеченно,
словно мысль читает одно, а говорит другое"
(Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. С.189-190).
 
"Переносные смыслы!
Кто бы мог додуматься до такого смыслового препятствия,
если бы оно не явилось в человеческом сознании
в силу объективных гносеологических законов!" (там же. С.191).
 
"Художественный образ всегда есть иносказание,
и, где нет иносказания, там нет искусства"
(там же. С.453).

Иносказание, будучи по меньшей мере двусмысленным,
полагает раздельно все свои смыслы в истолковании.
Так называемые древнеиндийские мифы –
это вовсе никакие не мифы, но сакральные иносказания.
Там даже боги двучленны, как двучленно любое понятие:
Митра-Варуна. В "Ригведе", например, некоторые гимны
омонимичны (созданы при сознательном употреблении омонимов),
так что предполагают двоякое истолкование.

Тут уж каждый может выступить в роли интерпретатора:
"Герменевтика есть учение об интерпретации,
совокупность правил и теоретических постулатов, управляющих истолкованием частного текста, или совокупности знаков, которые могут считаться специфическим текстом"  (П.Рикёр).

Истолкование — давно уже сфера философии.
Всякий "первичный" философ — это  искатель истины,
интерпретирующий иносказательные религиозные тексты.
Философия вырождается, когда один абстрактный мыслитель
начинает толковать другого, то есть становится
вторичным и сознательно покидает религиозные основания.
Потому что Истина всегда остается
в области религиозного культа и религиозной догматики,
тогда как сфера истолкования —
это образ и подобие Истины.

Абстрактный (не мифологический) образ и абстрактное подобие.
 

Во времена Гегеля, как он нам успел сообщить,
в роли самого типичного абстрактного мыслителя
выступали торговка, лакей, прусский офицер,
вообще — необразованный человек:
"…рядовой солдат выглядит в глазах офицера
как некая абстракция субъекта побоев,
с коим вынужден возиться господин
в мундире с портупеей" (Гегель. Кто мыслит абстрактно?
//Работы разных лет. М., 1972. Т.1. С.394).
 
Впрочем, абстрактно-односторонне с удовольствием мыслили
и очень образованные люди (в стиле эпохи):

"Что такое материализм? Материализм есть учение,
признающее только явления и отрицающее их сущность.
 Явления есть, а сущности в них никакой нет.
Всякая сущность, если она как-нибудь и существует,
есть не что иное, как наша иллюзия,
т.е. порождение все тех же явлений.
Так, например, мысль есть такое же
порождение материи (мира), как электричество, теплота и т.д.

Что такое спиритуализм? Спиритуализм есть учение,
признающее только сущность и отрицающее всякую явленность.
Сущности есть, но они никак не проявляются.
Всякое явление, если оно как-нибудь и существует,
есть не что иное, как наша иллюзия,
т.е. порождение всё той же сущности (
напр., материя есть просто порождение нашего сознания).
 Платонизм не имеет ничего общего с этими
двумя абстрактно-метафизическими теориями.
Он есть символизм, и потому для него не существует
ни сущности без явления, ни явления без сущности.
И сущность есть, хотя она и не явление;
и явление есть, хотя оно и не сущность"
(Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии.
М., 1993. С.632-633).

И древние истолкователи были самыми образованными людьми
своего времени, что не мешало им, естественно,
создавать абстрактно-односторонние тексты
(ибо такова уж природа антиномического истолкования).

"К концу VI столетия до н.э. передовая китайская мысль,
ища смысла жизни, отливается в два миропонимания,
которые, будучи глубоко различными,
даже прямо противоположными друг другу,
все же коренятся в одном и том же отношении
к началу мира и в одном и том же доисторическом источнике,
даже говорят одними и теми же словами,
лишь влагая в них совершенно обратный друг другу смысл.

Первое понимание жизни можно изложить в следующих,
в высшей степени кратких словах.
…Никакого человеческого деяния!
Никакого человеческого вмешательства
в устои жизни, предопределенные раз навсегда извечным ДАО!
 Никаких слов, никаких поучений,
никаких движений в сторону добра против зла,
ибо и то и другое не реальны (не истинны)!
…Уйдем прочь от презренной и грубой толщи мира,
от его пошлой толпы, от его грубых вех добра и зла,
от его благ и его зол!
Забудем язык людей, их радости и скорби;
превратимся в безумцев, их пугающих;
поселимся в горах, среди немой природы,
где мы будем навсегда недоступны зовам "неистинной" жизни!

Этому даосскому … пониманию жизни,
выраженному с особою силою в сочинении,
которое приписывают некоему Старому Мыслителю (Лао-цзы),
во всех пунктах противополагалось учение,
нашедшее себе великого проповедника
в ученом советнике удельных князей Кун Цю (Конфуции).

Совершенно верно, говорит Конфуций,
что наша действительность — непереносимый кошмар,
что в ней трудно жить человеку,
взыскующему добра и правды…
Однако, даже живя идеалом, разве можно
отрицать нашу действительность в её целом
и не принимать мира таким, каков он есть?
Нет, нельзя! Как бы ни был груб наш мир,
мы с ним считаемся, мы желаем жить в нём и действовать.
…Есть … способ возвратить
нашей отвратительной действительности древний уклад
наилучшей жизни и слить в гармоничное целое
государя и народ, —
и этот способ состоит в посредничестве
между государем и народом со стороны
наилучше подготовленного ученого,
который укажет им древний "путь", древнее правИло-дао
и явится, таким образом, воплощенною нормой жизни,
судьей и правителем людей"
(Алексеев В.М. Китайская литература. М., 1978. С.49-51).

Вот так выглядит (в самых общих чертах) путь от мифа через иносказание к истолкованию...

+++