Неловкое начало псевдоавтобиографии

***

В этом мире существует, точнее мог бы существовать, молодой человек, чья жизнь подобно отражению в грязном зеркале похожа на мою. Но все же его жизнь иная, и потому это и есть псевдоавтобиография. Это история о призраке прекрасного юноши по имени Микко. Но до того, как он обретет свое имя зваться ему придется просто Мишей, маленьким еврейским мальчишкой.

*********************************************
*********************************************
*********************************************


Вечером 6 сентября 1990 года сердце еще не рожденного Миши перестало биться. Женщина, являющаяся его матерью, в тот день ездила в больницу на обследование, и незадолго до обнаружения подозрительной тишины в животе услышала от врачей, что все в порядке. Роды должны были состояться не ранее, чем через 2-3 недели, но вскоре после осмотра беременная почувствовала неладное; она даже стала носиться по больнице, изрядно паникуя. Оно и не удивительно, ведь маленький Миша перестал толкаться, а его сердцебиение едва ли можно было услышать. Пациентку постарались успокоить тем, что ребенок лишь крепко уснул, но будущая мать так и не сомкнула глаз ночью. Утром 7 сентября ее вновь проведали. На этот раз был уже другой врач, женщина, и она побледнела от ужаса, обнаружив, что маленькое сердце по-настоящему не билось. Далее в срочном порядке прибыли наркоз и лезвия, и под звон инструментов произошло незапланированное Мишино рождение. Впрочем, это событие могло бы стать и последним в жизни малыша, если бы врач не одела в тот день юбку. Младенец вылетел из материнской плоти, словно пробка шампанского, и совершенно чудесным образом не разбился об пол, а был пойман аккурат в подол. Так утром 7 сентября 1990 года Миша впервые осознал то, что его притворство может иметь последствия. Мальчик, хоть и рожденный на 8 месяце и неестественным образом, выглядел вполне здоровым. Этот ребенок был рожден для обмана, я вас уверяю.

Впрочем, 21 августа 1992 года я родилась при ровно тех же обстоятельствах. И более того мое рождение должно было состояться именно 7 сентября. Эти совпадения могли бы показаться странными и даже невозможными, если бы Миша действительно однажды появился на свет, и потому предупреждаю вас заранее о том, что никаких бесконечно талантливых обманщиков 7 сентября ни 1990, ни 1992, ни в какие-либо иные годы не рождалось. Тем не менее, у Миши была жизнь, и даже будучи моей тенью, он в силу того, что был старше, умудрялся проживать, познавать, видеть и понимать даже больше, чем я сама. Удивительным совпадением тут может считаться лишь наше с ним знакомство, произошедшее именно в ночь с 6го на 7 сентября, но об этом потом.

Никому, в том числе и ему самому не известно, о том, что происходило с ним до 3х-летнего возраста. Миша говорит, что его родители едва почуяв перемены в стране сбежали в Израиль к родственникам, благодаря чему он и родился под солнцем Тель-Авива. У него есть какие-то туманные воспоминания о раннем детстве, но едва ли даже он сам в них верит. Когда мальчику было 3 года, испугавшись теперь уже Конфликта, его семья покинула Израиль и переехала обратно в Россию. Сначала им, конечно, хотелось эмигрировать в Канаду, но не вышло. И где же я уже это слышала... ах, да, моя дорогая подруга Дана родилась в Хайфе, но когда ей было 3, ее семья покинула Израиль и переехала в Россию, так и не сумев улететь во все туже Канаду. Свою жизнь Миша строил пазлами моей, и лишь порой позволял себе чистый полет фантазии. Впрочем, раз говорить о себе я не люблю... эта история будет о нем. По-крайней мере сначала – о нем, и лишь потом – о нас.

*********************************************

Глава 1.

За окном двор в очередной раз разразился матерными криками. Голос был мальчишечьим, что особенно удивило маленького Мишу, впервые ощутившего на себя тягость бессонницы. Где его родители, почему ему можно гулять ночью? Мальчик встал с постели, покосился на свое отражение в зеркале, словно вспоминая, как он выглядит, и неуверенно подошел к окну. Ветер с грохотом распахнул форточку, и занавески сами раскрыли картину ночного двора. Мальчик, чья ругань и привлекла внимание любопытного Миши, в одной руке держал игрушечное ружье, а в другой – полиэтиленовый пакет. У него было грязное лицо и не по сезону легкая одежда. Должно быть, ребенок из так называемой неблагополучной семьи, коих в этом районе было предостаточно, хотя может и просто беспризорник. Встретившись взглядом со своим новоявленным зрителем, мальчик разразился новой порцией ругани, и не только направил ружье в сторону окна любопытного, но и сделал несколько шагов к нему.

Мишу прошиб холодный пот, он свалился на колени и прижался к батарее. На его глазах за окном разразилась война и тысячи выстрелов посыпались в его сторону. Желтый свет фонаря засиял кровавым заревом, а колышущиеся занавески подобно флагам отчаянно забились на ветру. Кажется, где-то даже раздался взрыв и загудел самолет, Миша едва ли понимал, что происходит, и лишь ползком добрался до стола, под которым нашел себе укрытие. За окном мальчишечий голос кричал уже на арабском, что убьет его, всю его семью и всех евреев. Миша не понимал, почему эти слова были ему знакомы, он попытался заткнуть уши, но крики доносились уже не с улицы, а из его головы. Красное зарево, колышущиеся флаги, палестинские мальчишки – всё это было лишь бледной тенью его раннего детства, проведенного в Израиле. Что было там? Какие камни кидали в Мишу те, с кем он хотел подружиться? Маленький кудрявый мальчик ничего не имел против арабских мальчишек, он их, правда, не жалел, как некоторые, но зато искренне им завидовал. Мише казалось, что, будучи лишенными главного – родины, семьи и уюта, они обретали настоящую свободу. Пока их матери сутками работали, а отцы сидели в тюрьмах, эти сорванцы не спали ночами, закидывая израильские автомобили камнями. Вот это жизнь! И когда твои братья умирают от голода, уже не страшно, что погибнешь сам… не бояться смерти – это же и есть свобода. Миша заплакал. Он не чувствовал столь сильной любви к родному дому или ко всей еврейской нации, что бы горделиво отстаивать их честь, подставляясь под пули. И в тоже время у него не было ненависти подобной той, что переполняла тех палестинских и этих просто бедных мальчишек, не было того главного оружия, с которым люди и выходят на войну. Белоснежными и слабыми, начисто вымытыми мылом руками, Миша то утирал слезы, то ковырял паркет. Он так и не покинул своего укрытия. Уснул прямо там.

*********************************************
(Это еще только начало. Глава еще не окончена. Продолжение следует...)