Дело о мнимой педофилии Как психологические ошибки

Цитаты из СМИ:
*****
Неожиданный поворот в громкой истории бывшего чиновника Минтранса Владимира Макарова, который недавно осужден на 13 лет за изнасилование 7-летней дочери. В этом неоднозначном деле огромную роль сыграла экспертиза детского психолога Лейлы Соколовой. Справедливость  11:40 Блоггер timur-nechaev77 нашел на тематическом форуме объявление от некоей Лейлы о поиске "девочек, специализирующихся по латексу", датированное апрелем 2007 года. Девушки приглашались для "выступления на публике с небольшим номером", и давался номер мобильного телефона Лейлы. NEWSru.com  11:14 http://www.newsru.com/russia/24oct2011/sokolova.html
Соколова исследовала рисунки Элины и посчитала, что хвост кошки, который нарисовала девочка, очень похож на фаллос, отчего сделала вывод, что девочка вовлечена в сексуальные отношения.
В сентябре 2011 года Макаров был осужден на 13 лет лишения свободы. Судом не было принято во внимание и свидетельство Оксаны Дубинской, педагога-психолога из центра "Озон", присутствовавшего при допросе Элины Макаровой в суде: "Исходя из того, что я наблюдаю, Эля не обнаруживает признаков вовлеченности в сексуальные отношения". Московский комсомолец 
*****
Для действительно профессионального эксперта качество его заключений не должно зависеть от обстоятельств личной жизни. И эксперт-моралист, и его антипод в случае, если их образ жизни влияет на выносимое профессиональное заключение, будут в своем деле столь же неадекватны, как и элементарно некомпетентный эксперт.
Да и обсуждать чью-то личную жизнь по фотографиям, выложенным в сети - дело пустое. При каких обстоятельствах были те или иные фотографии сделаны, и как именно они в сеть попали - вопрос, требующий отдельного разбирательства и связанный со сложной проблемой <a href=http://re3.livejournal.com/646210.html>имиджа в интернете</a>. Шельмование же отдельно взятого психолога - по поводу сочетания его моральных качеств и профессиональной позиции - подрывает общественный авторитет этой профессии.
Гораздо важнее рассмотрение вопроса по существу - не о влиянии личных особенностей эксперта-психолога на сделанное им заключение, а о содержании самого заключения и той роли, которую оно сыграло в вынесении приговора судом.
Насколько вообще заключение, ставшее, как можно полагать, основой для обвинительного приговора, убедительно? Я лично не считаю использованные проективные тесты достаточно надежным диагностическим инструментом в подобном случае. В качестве сравнения представьте, что было бы, если бы скажем в процессе Левински-Клинтон в качестве экспертизы было использовано всего лишь гадание на кофейной гуще? Конечно, подобный воображаемый пример - гиперболизация. Тем не менее, хотя проективные экспрессивные тесты достаточно широко используются в психологической практике, их интерпретация в существенной мере субъективна, и потому создает возможности для разночтений. А порой и открывает простор для злоупотреблений - когда речь идет об экспертных применениях.
В здравоохранении сейчас развивается направление "доказательной медицины", благодаря которому происходит "отсев" таких лекарственных препаратов и методов лечения, которые оказываются на практике бесполезными, а то и вредными. Похоже, и в практической психологии назревает необходимость в появлении "доказательной психодиагностики", для объективизации (в духе современной нейронауки) надежности и валидности многих тестов, особенно проективных, и возможно пересмотра отношения к некоторым из них. (Я уже писал о других аспектах взаимоотношений <a href=http://re3.livejournal.com/647997.html>доказательной медицины и "заблуждательной" психологии</a>)
Существует ли достоверное, достаточно объемное и долгосрочное научное исследование, в котором бы был четко сделан вывод: если ребенок такого-то возраста, выросший в такой-то культурной среде, рисует кошку с хвостом увеличенного размера (такие-то пропорции, такая-то форма), то это с достоверностью (хотя бы) более 95% (p<0,05, объем опытной выборки
несколько сот случаев) свидетельствует о том, что данный несовершеннолетний индивид вовлечен в сексуальные отношения? Вопрос риторический. Тем не менее, в известном уголовном деле подобный вывод экспертом был сделан и принят судом. Вот
если бы по всей стране во всех случаях подобных уголовных дел несовершеннолетние потерпевшие (или считающиеся потерпевшими) делали одинаковые диагностические рисунки, которые бы оцифровывались, вносились в компьютерный архив и обрабатывались с помощью статистических процедур распознавания изображений - к подобному объективированному оцениванию результатов тестирования можно было бы прийти, и то - в достаточно отдаленной временной перспективе.
(Кстати говоря, в идеале использование проективных рисуночных тестов для детей дошкольного и младшего школьного возраста должно было бы еще и сопровождаться процедурой нейропсихологической диагностики, для понимания того, как ребенок воспринимает пространственные соотношения и насколько развита у него зрительно-моторная координация.)
Кроме того, есть еще один аспект применения психодиагностики в судебной психологической экспертизе - не психологический, а юридический. Интерпертация проективных психологических тестов - это в любом случае не жесткая детерминистская логика (категорическое "да" или "нет"), а гибкая вероятностная ("может быть...") Суд же в контексте рассмотрения дела оценивает заключение эксперта-психолога формальным образом. Как должен относиться судья к психологической экспертизе на основании проективных тестов, зная, что результаты подобных тестов, мягко скажем, весьма условные? Не только для судебной системы, но и для широкой общественности были бы целесообразны официальные разъяснения по этому вопросу - например, со стороны Верховного Суда.
И еще один, не только психологический, но и юридический аспект. Понятно, что формулируя вопросы для эксперта, суд следовал сложившейся практике. Но давайте разберемся "по уму" и по закону, насколько входит в компетенцию эксперта-психолога ответ на вопрос о вовлеченности потерпевшей несовершеннолетней девочки (точнее, якобы потерпевшей) в
сексуальные отношения? Психолог - не следователь, его задача - давать оценку психологического состояния участников судебного процесса с точки зрения эмоционального состояния, способности понимать происходящее и руководить своими действиями, психологичесой совместимости детей и родителей. Решение упомянутого вопроса - это расширение компетенции психологической экспертизы, причем исследовать данный вопрос она может лишь косвенно, в отличие, скажем, от психофизиологической экспертизы, с применением полиграфа (применительно к упомянутому делу обследование девочки на полиграфе не представляется возможным, поскольку по закону допускается лишь с 14 лет). Прояснить ситуацию могло бы разъяснение Министерства юстиции, в чьем ведении находится Федеральный центр судебной экспертизы (в том числе судебно-психологической).

Пока же ситуация такова.

1. Человек осужден на 13 лет лишения свободы - при этом принятое судом в качестве доказательства его вины заключение психологической экспертизы представляется, мягко скажем, недостаточно обоснованным - не только с точки зрения профессиональной, но и с точки зрения банального здравого смысла.

2. Подобный прецедент открывает потенциальные возможности  для злоупотреблений, как юридических, так и психолого-юридических. В недобросовестных руках субъективизм и крайности в экспертной интерпретации психологических тестов могут стать карательной "дубинкой". Соответственно и отношение общества к психологам, авторитет этой профессии могут существенно измениться в результате недобросовестных либо некомпетентных действий отдельных специалистов, повлекших "особо тяжкие" социальные последствия и вызвавших закономерный общественный резонанс.

3. В этой связи, думаю, целесообразно вынести на широкое обсуждение вопрос о психологической культуре нашего общества - ибо вытекающая из недостаточного уровня последней неадекватная оценка результатов психологического тестирования, придание им чрезмерного, завышенного значения, равно как и их отрицание, могут приводить к весьма негативным социальным последствиям в масштабах общества. Вспомним исторический прецедент - приснопамятное постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» (1936), на долгие десятилетия поставившее крест на применении психологических тестов в нашей стране.