Боевое искусство апачи

http://cowboy.vv.si/
Пусть мой враг будет силен и страшен, если я поборю его, я не буду чувствовать стыда (индейская мудрость).

Быть воином для апача – значит превосходить врага во всем. И физически и духовно, и интеллектуально. Воин готов был встретить смерть лицом к лицу и одолеть врага.
Когда однажды генерала Д.Крука спросили: «Что же делает апача таким великолепным солдатом?» Он ответил: «Желание воевать».
От рождения апач был воином, и от него ожидали наличия четырех добродетелей – храбрости, силы духа, щедрости и мудрости. Храбрость стояла на первом месте, а война неотъемлемой частью существования индейцев-апачи, которая затрагивала все стороны их жизни от рождения до смерти.
Апач должен был проявлять мужество в битвах с врагами и схватках с дикими животными. Особенно почитались схватки с ранеными хищниками, разъяренными пумами, медведями. Для апача считалось почетным умереть на поле боя, чем дожить до дряхлой старости. В этой связи до наших дней дошла фраза, произносимая перед кровавыми битвами, которую приписывают и индейцам апачи, и сиу, и команчам, и навахо и многим другим: «Сегодня хороший день, чтобы умереть!»
Однако воины апачи ценили жизнь соплеменников достаточно высоко, чтобы ею пренебрегать. На войне апачи старались избегать гибели своих воинов, и ради стратегических выгод людей в жертву не приносили, т.к. это не соответствовало их военной концепции. Тактика апачского боя свидетельствует о том, что для них более важно было сохранить жизнь своих воинов, чем нанести больший урон противнику.  Перед боем, в молитве апач всегда просил духа-покровителя сразить врага безопасно для себя. Таким образом, воин апач был храбр и готов отчаянно бросаться на врага, будучи уверенным, в силе своего духа-покровителя, но он не был фаталистом, и не вступал в бой с врагом без надобности, если шансов на успех не было.
Целями военных действий апачи были: нанесение наибольшего урона противнику с наименьшими потерями для себя. Захват добычи, которой обычно являлись лучшие лошади, защита своих охотничьих угодий. Среди мотивов каждого воина были военная слава, оказавшая огромное влияние на положение мужчины в племенном сообществе, месть, добыча, защита своего народа.
Война не была только делом мужского пола. Она касалась каждого члена апачского общества, в том числе и женщин. Девочки также как и мальчики, получали свои имена в честь военных подвигов прославленных воинов. Женщины, танцевали со скальпами, восхваляя погибших родичей и вдохновляя остальных на карательный поход мести (касается равнинных апачи).
Когда женщины племени пытались остановить своих мужчин  от походов на врага, это было все равно, что говорить с ветром. Примечателен исторический факт датируемый концом ХVIII века, когда апачи – липан заключили мирный договор с испанцами и узнав, что такой договор с испанцами хотят заключить извечные враги апачей команчи, военный лидер липан попросил испанцев отказать команчам в этом, мотивируя тем, что у апачей не останется врагов, с которыми можно воевать, и их воины станут изнеженными. Апачи не были заинтересованы в том, чтобы нанести врагам сокрушительный удар, они были заинтересованы лишь в том, чтобы доказать себе как сильны они были. Война для них – это  вызов себе, возможность доказать свою значимость себе и другим. Любопытный случай произошел в 1845 году. По свидетельству современника, отряд воинов команчей совершил набег на лагерь апачей-липан и угнал много лошадей. Липаны переместились в другое место и организовали что-то на подобии боевого охранения. В следующий раз при попытке угона лошадей команчи попали в засаду устроенную липанами. В ходе короткого боя липаны прострелили одному из команчей ноги, при этом пуля сломала тому оба бедра. На утро липаны нашли раненого, отрезали ему ступни и предложили, когда тот поправиться, заглянуть к ним еще раз и выбрать себе коней по вкусу (случай также описан Ю.Стукалиным).
Апачи никогда не вели политических войн, преследующих захват чужих земель. Если дичь  на занимаемой ими территории исчезала или мигрировала, то и они мигрировали на земли, занимаемые соседними племенами, в результате чего  происходили столкновения.
Апач никогда не считал себя агрессором. Для него достаточно было факта  гибели соплеменника, чтобы начать войну. Если даже погибший соплеменник пытался выкрасть лошадей у соседнего племени, с которым его народ был в мире. Апач не утруждал себя размышлениями о том, насколько справедливо был наказан конокрад. Кровь пролита, и этого достаточно, чтобы выступить с отрядом мстителей.
С появлением на землях апачей белых людей, индейцы столкнулись с противником, тактика, которого и цели войны полностью отличались от привычных им. Апачи никогда не вели войну до полного уничтожения противника. Обращавшихся в бегство побежденных они преследовали километров 5-7 и убивали лишь тех, кого удалось нагнать, после чего разворачивали лошадей и  возвращались. Серьезной потерей в бою считалось гибель  10 человек, что для апачей являлось катастрофой.
При столкновениях с англо-американцами апачи яростно сопротивлялись, держа солдат американской армии и белое население в постоянном напряжении. В отличие от индейцев, в бою американские солдаты не пытались показать свою  бойцовскую удаль и ставили своей целью как можно больше убить апачей. На место убитых солдат вставали новые, а апачам негде было искать пополнения в ряды сопротивления. Апачи, обремененные семьями, не имевшие современного оружия, противостояли захватчикам лишь своей смелостью и  воинским искусством. Со временем власти США поняли, чтобы победить апачей, нужно использовать в качестве союзников индейские племена, с которыми они враждовали.
К войне апачи готовили своих детей с детства.
Путь юного апача в воины был долгим и не простым. Можно сказать, что  при подготовке, молодые апачи должны были пройти определенную программу. Обучение воинскому искусству  апачи мальчики обучались с пяти лет.
В литературе по американистике указывается, что таких возрастных рамок придерживались не все племена североамериканских индейцев.
Первоначально, обучение заключалось в ознакомлении мальчишек с основным оружием апача, луком и стрелами, ножом, копьем. Обучение скорее было неким визуальным восприятием этих предметов ребенком, нежели практикумом по их использованию. В возрасте десяти лет дети апачей приобретали навыки использования, изготовления и ремонта оружия. Отец или старший мужчина в семье для младшего изготавливал тренировочное оружие: короткий лук, тупой нож, палку-муляж копья. В этом же возрасте детей обучали основам верховой езды, прививали навыки обращения с лошадью. Кроме этого мальчики обучались охотничьим премудростям. Например, определяли следы птиц, зверей, учились идти по следу, плавали, ныряли с задержанием воздуха и с помощью травниковой трубки. Юношей обучали  технике прыжков на всадника  с  высоты 6-8 метров. Такой прыжок назывался «полетом орла», когда тело в воздухе должно было занять горизонтальное положение лицом в низ. А при падении на всадника апач мгновенно скручивался и тем самым мягко для себя, но мощно всем своим телом сбивал всадника с лошади. Ребенок-апач готовился старшими родственниками в условиях дикой природы. Большое внимание уделялось методике выживания в лоне дикой природы.
Наиболее подготовленных детей, апачи экзаменовали. Забрасывали  сдающего экзамен  в одиночестве за 30-40 километров от стойбища  в прерию, пустыню или горы.  При этом ребенку с собой разрешали брать нож или томагавк. Период пребывания обучаемого в условиях дикой природы определял экзаменатор (не более недели). За это период молодой апач должен был себя кормить и поить и  двигаться к селению племени. Если приходил раньше, то это  хорошо, засчитывалась ему как первый подвиг. Если позже, то же хорошо, но как подвиг не засчитывалось. Если в установленный срок молодой апач в селение не являлся, то родственники начинали его искать, порой находили их истощенными, но живыми. В ходе такого экзамена молодые апачи приобретали навыки самостоятельной охоты, изготовления орудий для охоты (силки, ловушки, капканы). Учились добывать себе воду методом «лазоходца». Путь к селению определяли по солнцу, звездам. Особенно считалось почетным для 10-12 летнего мальчика, если он приходил к стойбищу с лошадью, которую увел у соседей индейцев, либо у бледнолицых.
Карьера воина у апачей начиналась с 15-16 лет, когда уже подготовленного юношу брали в первый поход, в котором он выполнял задачи  прислуги для старших воинов. Годам к 20, а иногда и в первом походе он совершал какой-либо подвиг и переходил в разряд воинов участвовавших в боевых действиях и отличившихся в них. В зависимости от боевых успехов укреплялось его положение в племени. Если он смог стать заметной фигурой среди других воинов, то впоследствии имел право на военное лидерство, обычно этого апач добивался годам к 25-ти. С ростом его влияния и военных успехов к нему присоединялось большее количество воинов, и он становился руководителем крупных военных экспедиций и рейдов. Чтобы получить статус  воина племени, ему необходимо было принять участие в четырех походах(чирикахуа, койотеро). После в копилку шли своего рода зачеты: не менее четырех раз отличиться в военных действиях в направлении атаки врага, прикрывая отступление соплеменников; спасения соплеменника от атакующего врага;  одиночной атаки лидера вражеского отряда, пока не начался всеобщий бой, и засчитывалась ситуация, когда он впервые отличился на войне. С этого момента считалось, что мужчина-апач выполнил необходимую программу, добился высокого положения и мог отойти от военных дел и принять активное участие в социальной жизни племени.
Многие участники сражений с апачами сообщали, что наиболее агрессивными в бою были юноши 16-20 лет. Это объяснялось тем, что молодые  апачи стремились завоевать общественное признание и, поэтому, не раздумывая, бросались в самые опасные участки боя и зачастую погибали.
При анализе  различных столкновений с апачами, обращали на себя внимание ситуации, в которых воин-апач в одиночку бросался в гущу врагов, скакал вдоль рядов сотен стреляющих в него противников  и оставался при этом в живых. Сами апачи объясняли такие феномены наличием магической силы связанной с духом – покровителем. На самом деле для бесстрашия воины – апачи принимали наркотическое вещество пейотль изготавливаемое знахарями из верхушек  кактуса, о котором говорилось выше. Наркотик позволял воину абстрагироваться от окружающей среды и тем самым воин придавал себе вид несущегося «демона» производившего впечатление на окружающих своей неуязвимостью. Почему индейца не поражали пули? Скорее всего, потому, что действительно апачи жили в гармонии с природой и могли применять на практике законы материального и тонкого мира, которые европейцами  той поры в целом были забыты. Американские же офицеры считали, что апачи просто высококлассные бойцы, с которыми мало кто мог сравниться. «Если в равных бы условиях столкнулись бы отряды апачей и африканских дикарей, последние были бы мгновенно перебиты, так и не поняв, что же произошло. Индейцы прерий, успели бы понять, что произошло, но результат был бы тем же в десяти случаях из десяти», - заметил  как-то современник (пример есть и Ю.Стукалина)
Навыки стрельбы из лука, метание ножей, томагавка, копья, а позднее и стрельбы из огнестрельного оружия у апача закладывались с детства. Практиковалась скоростная  стрельба из лука, как в пешем порядке, так и верхом на лошади. Молодой апач, должен быстро из-за спины выхватить стрелу вставить ее в тетиву и поразить цель. И так за двадцать секунд, по наблюдениям современников молодой апач расстреливал весь боекомплект от 15- 20 стрел. Взрослый воин это делал неимоверно быстрее. Луки апачей были универсальны, изготавливались из дерева гикори размером 1.04 м при растяжке 56 см. с пробивной силой до 12,7 кг, дальностью стрельбы 110 м. Стрелы были легкими, так как в основном апачи использовали кинжальную стрельбу из лука. Пробивная способность стрел их не беспокоила, поэтому стрелы изготавливались из легких древесных пород,  как и сами луки.
Метание ножей и томагавков как средство поражения цели в отличие от метания копья, к апачам пришло после их встреч и контактов с испанцами. Именно от них они научились метать эти предметы и использовать их как оружие в бою, а не как средство труда. Металлический нож,  металлический томагавк, железные наконечники для стрел и короткого копья они унаследовали от белых переселенцев.
До контактов с белыми все оружие апачей было предназначено равным образом, как для войны, так и для охоты. Единственным специальным военным предметом снаряжения был небольшой легкий плетеный обтянутый кожей щит. Такой щит годился только для отражения стрел и метательных копий, отбить им удар скажем, палицы было нельзя, - рука  оказалась бы раздробленной (автор считает это ошибочным мнением, после изучения боевых щитов калифорнийских племен. Читайте: Индейцы Калифорнии - 2011 год г.Минск «Право и экономика»).
Главным оружием до прихода европейцев был естественно лук. Стрелы имели костяные наконечники и весили мало, Соответственно, эффективная дальность стрельбы была не велика. Стрелы обычно апачи не отравляли, так как апач не имел первоначально боевого колчана,- лук служил ему и как военное оружие и как орудие выживания. Копье также у апачей было с костяным наконечником предназначенное и для боя и для охоты. Другим видом оружия апача был томагавк. Предшественницей томагавка, каким его узнали первые европейцы, даже в послеколумбову эпоху была палица – деревянная  дубина  с каменной головкой. Однако после первых же контактов с испанцами, это каменное оружие апачей сменили настоящие «томагавки», имевшие бронзовую или чаще железную шляпку (томагавк в большей степени входил в арсенал апачей проживавших на равнинах).
Все оружие апача казалось бы метательным. Но это – не  совсем так. На охоте при метании, томагавк или копье поражали цель. Томагавк летел дальше, чем копье, но не мог нанести раны крупному зверю. Но на охоте эти орудия к апачу возвращались и в случае промаха и в случае попадания в цель. На войне же рассчитывать на возвращение снаряда не приходилось, т.к. второго копья или томагавка у апача не было. Поэтому апач носил разом и копье, и томагавк, но не несколько снарядов. В боевых действиях томагавки и копья сберегались для рукопашного боя и не метались. Метать, индейцы-апачи их начали в бою позднее, когда им стало доступно огнестрельное оружие. И даже в этом случае целесообразность метания этих предметов в противника после расхода боеприпасов (стрелы, патроны) вызывала сомнения.   Таким образом, у апачей действовало правило унификации военного и охотничьего оружия.
У европейцев индейцы-апачи поимели железные ножи и топоры, которые для них были даром богов, так как их каменная индустрия не давала нормальных орудий для обработки дерева, кожи, разделки мяса. Апачи быстро освоили эти инструменты как орудия труда и как боевое оружие. В ходе межплеменного обмена товарами, европейские железные ножи и топоры служи своего рода валютой и средством обогащения. Сабли («длинные ножи»), которые попадались  в качестве трофеев, апачи  не использовали, скорее всего, по причине отсутствия у них техники фехтования, да и нежелания ее приобрести исходя из своего воинского менталитета.
К концу ХVIII века у апачей появились первые кремневые ружья, но весьма в ограниченном количестве. С ними их ознакомили испанцы. Мушкеты и фузеи предназначались для залповой стрельбы по площади, но апачи не владели такой тактикой. Стрельба ими велась только прицельно 20-25 метров. Но ружья апачи применяли исключительно для охоты, так как, дефицит боеприпасов долго сдерживал их распространение в этом качестве.
Кстати сказать, испанцы продавали апачам плохие ружья не пригодные для стрельбы. Что в конечном итоге вызвало негодование индейцев. Они массово отказывались от ружей и просто их выбрасывали.
Стрелки из них были плохие не по природе своей, что к огнестрельному оружию у них не было таланта, а оттого, что эксплуатация таких ружей  весьма громоздкое по последовательности производимых действий  дело. Надо было с начало забить пыж, засыпать порох, шомполом утрамбовать все это в стволе ружья и т.д. и т.п. Конечно же, во второй половине ХIХ века и в его конце у апачей на вооружении появились быстро  перезаряжаемые винчестеры «траппер» и капсюльные ружья «Спрингфилд». Для производства выстрела  в них применялся стандартный патрон. Вот это оружие они любили. Считалось, что его обладатель весьма уважаемый и почитаемый человек в апачском обществе.
Как мы  знаем из кинофильмов об индейцах,  у последних существовал жестокий обычай, по которому с головы убитого врага, (а иной раз и с головы живого пленного) снималась кожа вместе с волосами. Этот ритуал европейцы назвали скальпирование. Термин «скальп» входит в употребление не ранее начала ХVIII века.
У индейцев-апачи этот ритуал был связан в первую очередь с их религиозными представлениями. Скальпирующий был убежден, что, снимая с неприятеля скальп, он отнимает у него ту всеобщую магическую жизненную силу, которая по поверью находилась в волосах. И как считают исследователи, этот обычай не изобретение североамериканский индейцев, оно было известно по утверждению  историков античности еще и скифам.
Скальпирование получило распространение с приходом на континент европейцев, которые начали предлагать вознаграждения за головы врагов. И апачи поняли, что лучшее доказательство убийства врага его скальп. Так, англо-американцы, борясь за южные земли против мексиканцев платили своим «союзникам» апачам премии за скальпы мексиканских солдат или индейцев сотрудничающих с мексиканцами в войне против американцев. Ту же тактику предпринимали и мексиканские власти, принимая в «союзники» апачей.
У апачей скальп не приносил большого почета, поскольку кто угодно мог снять его с уже убитого врага. Поэтому отношение апачей к скальпированию было второстепенным значением. Но если апач скальпировал врага при особо опасных обстоятельствах, то он ценился как военный трофей. «Свежие» скальпы первым делом натягивались на рамы, обезжиривались и высушивались. Затем «готовый» скальп украшался рисунками и перьями. Скальпы или их части, в особенности волосы, воин-апачи носил на одежде в качестве свидетельства личного мужества (опять же  элемент культуры присущий равнинным апачам).
Наблюдая снятие скальпа воином-апачи, современник писал: «Чтобы снять скальп, они переворачивают труп на живот, хватают его за волосы и режут кожу головы вокруг. Затем они наступают на шею и коротким резким движением отрывают скальп».
Сегодня едва ли можно узнать, кто принес в апачскую культуру обычай скальпирования. Современник спрашивал одного из апачских вождей: «Почему апачи делают это?» Индеец ответил: «Апачи поступают так, потому что так делают их враги».
Американисты конца ХIХ  века уверены  в том, что тайна обычая скальпирования кроется в самой манере ведение войны индейцами, где основная роль возлагалась на небольшие отряды, проникавшие на отдаленные земли враждебных племен, что характерно для апачских групп индейцев. По возвращении домой они должны были принести с собой доказательства смерти врага. Скальп в отличие от других частей человеческого тела не портился и был более компактен при длительном переходе к родному селению.
Особый интерес представляет, как мне кажется боевое применение апачами скаковых лошадей, которые в их боевом искусстве играли не маловажную роль.
Лошадям, используемым для боя, апачи уделяли особое внимание. Если апач имел несколько лошадей то, в поход он ехал на обычной лошади. Лошадь скаковую или боевую вел на поводу. Боевых лошадей апачи обучали различным приемам, которые могли пригодиться на войне или на охоте.    Лошадь дрессировалась, таким образом, что бы всегда находиться рядом с   хозяином и не убегать, даже  тогда когда он спешивался в бою. Лошадям апачи подавали особые голосовые знаки, на которые лошадь реагировала и мгновенно появлялась рядом с хозяином.
Если лошадь убегала во время боя, то апач мог погибнуть. Поэтому они использовали следующий прием. На скаку индеец останавливал коня, соскакивал, держа в руках накинутую на шею животному веревку. Если конь делал шаг, воин с силой дергал веревку, причиняя ему боль. Так конь приучался стоять рядом с хозяином и не отходить даже во время боя. На равнинной местности апач вставал на спину коню, чтобы осмотреть местность и в этой ситуации конь также должен был стоять как вкопанный. Апачи  обучали коней пить по команде, издавая особый звук. Если лошадь отказывалась пить воду, это означало, что вода не подходит для питья. Стойка коня отрабатывалась апачами и при прицельной стрельбе из ружья, когда верховой воин упирал в землю две скрещенные палки и клал на них дуло ружья, добиваясь абсолютного попадания в цель (описание есть и Ю. Стукалина).
Воины апачи были искусными боевыми наездниками и управляли лошадьми на полном скаку без уздечки, что всегда удивляло европейцев. Индеец при этом наклонял  туловище то в одну то в другую сторону и, таким образом, добивался маневра. Их лошади обучались приемам преследования врага или зверя и выполняли эту функцию подобно охотничьей собаке. И характерно то, что во время преследования наездник ею не управлял и был сосредоточен на цели.
Такие сюжеты мы  наблюдаем в вестернах, когда индейцы в бою с бледнолицыми на полном  скаку поражают их выстрелами из лука либо ружья. Следовательно, это не режиссерский вымысел для придания картине колорита.
Весьма интересны воспоминания современников о столкновениях апачей с противниками, о которых последние судят, о тактике боевых действий используемой апачами.
Описание тактики  апачского боя в литературных источниках начинает появляться у американских исследователей на рубеже ХIХ-ХХ веков. Рассказы о боях индейцев записывались белыми в ходе опроса самих индейцев, которые старались наиболее правдиво изложить факты и события. Но и находились такие, которые за небольшую цену готовы были воспроизвести минувшее историческое событие в той интерпретации, которую желал услышать белый человек. Воспоминания белых современников, наоборот, за редким исключением насыщены всевозможными преувеличениями.
Но как бы там ни было, на основе этих воспоминаний и описаний, постараемся  кратко показать тактические особенности боевого искусства апачей.
Как противник апачи были весьма коварны и хитры. К этому их обязывал их образ жизни, который подразумевал постоянный риск, а значит и известную храбрость.
Белые переселенцы при продвижении на Юго-запад  и переходе через апачские земли зачастую получали инструкции  на случай столкновения с апачами. Инструктировали их бывалые охотники бледнолицые, а также всевозможные золотоискатели  и просто искатели приключений, в той или иной мере сталкивавшиеся с индейцами.
Например, пионеров предупреждали, что  апачи увидев их обозы, могут на полном скаку начать приближение к ним, что означает их дружелюбие, а не враждебность. Самое главное не дать апачам подойти поближе, для этого необходимо на языке жестов показать им, что вы их не знаете и пусть, мол, скажут друзья они или враги. Если апачи настроены враждебно, надо направить на них ружье, и они обратятся в бегство. Но если упаси, бог ружье выстрелит, то апачи вас просто разорвут, если же конечно, вас не спасет ваша быстрая лошадь. Если  на вашем пути повстречалась группа молодых воинов-апачи, то вам крупно не повезло. Не стоит доверяться им и следует быстро с ними  расправиться, пока  они не расправились с вами. Эти в бегство не обратятся и пока не срежут с вас скальпы с пути не уйдут.
При столкновениях тактика апачей была конно-стрелковой. Они без надобности не спешивались и не вступали в рукопашный бой, в основном  поражая противника стрелами. Для открытого полевого сражения такая тактика по оценке современников считалась архаизмом, но для партизанских вылазок была хороша. Необычайной была способность апачей собираться в отряды по 1500 человек одних воинов и наголову уничтожать трехкратно превосходящего противника (в более ранние времена, ну скажем молодости Кочиза, Джеронимо).
При столкновении с бледнолицыми в равнинной местности апачи окружали их, скача по кругу, расстреливали обороняющихся за спешно созданными ими баррикадами из повозок или фургонов. Тем самым апачи вынуждали противника израсходовать свои боеприпасы. И как только индейцы видели, что у белых нет боеприпасов, либо они перезаряжают свое оружие, бросались на баррикады и в рукопашной схватке перебивали их. Если же апачи все же решили атаковать поставленные в круг фургоны, они мчались вокруг него, постепенно сжимая кольцо. При этом воины апачи обстреливали защищающихся из луков и ружей.
Чтобы избежать расправы апачей, белые просто иногда отпускали своих лошадей, и апачи бросались за ними, желая захватить добычу, и после этого чувствовали, себя удовлетворенными и покидали место боя.
Если ситуация складывалась так, что атаковали белые, апачи бросались в рассыпную, при этом отстреливаясь из луков. И как только у белых заканчивались патроны апачи разворачивались и атаковали.  С появлением винчестеров и револьверов типа «кольт» у белых, ситуация изменилась не в пользу индейцев, их потери стали выше. Хотя при преследовании конных апачей, последние не давали возможности белым прицеливаться, т.к. индейцы, свешиваясь, с одного бока лошади на другой отступали не единой группой, а опять же  рассыпались. Кроме того, как сказано выше, у апачей были более быстроногие, выносливые и дрессированные лошади, чем у белых, что давало им преимущество в боевом перемещении.
Если апачи преследовали убегающего противника, то они его просто сшибали стрелой, и если поблизости не было укрытия, то участь его была предрешена. При загоне жертвы апачи вселяли в человека страх, даже если он мог защитить себя, будучи вооружен огнестрельным оружием. Поддавшись страху человек,  не мог сделать не единого выстрела, в то время как апачи его хладнокровно расстреливали стрелами. Такие тела несчастных называли подушечками для иголок.
При атаке апачи старались выбрать для нападения места, где противнику было бы трудно защищаться.  На караваны они могли нападать ночью, перебив бесшумно охранение, отвязав лошадей и угнав скот. Если противником были солдаты регулярной армии, то апачи  на открытой местности от боя уходили и заманивали врага в каньоны, лесистую местность. Например, рассредоточившись по скалам, или деревьям апачи расстреливали противника стрелами, если была необходимость это сделать бесшумно, либо из ружей шквальным огнем. Потом быстро покидали места дислокации и меняли позиции. Таким образом, сообразить, откуда исходит угроза, противник не мог. Все делалось индейцами весьма быстро. Надо сказать, что апачи предпочитали скоротечную тактику боя.
Если какая-то повозка или фургон отставали от  конвоя, апачи настигали отбившихся, захватывали содержимое фургонов и лошадей, мужчин убивали, женщин и детей могли оставить в живых и увезти в плен, могли и убить.
Табуны лошадей белых переселенцев также являлись целью, для достижения которой апачи применяли свое боевое искусство. На привале, переселенцы изнеможенные дорогой и успокоенные тем, что на пути не увидели, не одного индейца плохо охраняли лошадей и позволяли им пастись вдалеке от лагеря. Но это не означало, что если они не видели апачей, то апачи не видели их. Апачи мастера устраивать засады. Незаметно подкравшись к лошадям, апачи воплями обращали их в паническое бегство и загоняли в ловушку в направлении ожидающих соплеменников. После, вместе с табуном быстро скрывались.
Нельзя сказать, что конвои  переселенцев были легкой добычей индейцев. С переселенцами апачам драться было легче, чем с регулярными войсками, но в конвоях находились вооруженные ружьями мужчины, которых было не мало. И потери индейцев были значительными. И вообще, если бы конвой являлся легкой добычей для апачи, то Юго-запад белыми ни когда не был бы освоен.
На поселения белых апачи практически не нападали. В лучшем случае, они применяли по отношению к населению «тауна» тактику выманивания их за пределы поселения, либо проникали внутри поселения под мирным предлогом.
Осаду фортов (укреплений) не применяли, ибо это не соответствовало их тактике ведения войны. Вокруг форта апачи оставляли молодых воинов желавших проявить себя и захватить добычу, но основной отряд обычно уходил в тот же день.
При столкновениях с армейскими формированиями апачи,  как и в битвах со своими краснокожими противниками могли выстраиваться в линию и ждать лобовой атаки  кавалерии. Как только атака начиналась, апачи ее не принимали и часть воинов, находившаяся на пути кавалеристов отступала, рассеиваясь, а воины, находившиеся с флангов линии нападали на атакующих с обеих сторон и заходили с тыла. Те, что рассеялись, начинали замыкать кольцо, скача по кругу присоединяясь к нападавшим с флангов. Таким образом, кавалеристы увлекались преследованием рассеявшейся части и сами рассеивались, и их поражение не заставляло себя ждать. 
Один боевой офицер американской армии писал, что удивительное искусство апачей их верховая езда, боевая выучка и тактика. «Резкими поворотами своих быстроногих лошадок, избегая бешеных атак своего неуклюжего врага и кружа вокруг подобно хищным птицам, они собираются вместе и нападают на фланги и тыл, сокрушают его, а затем рассыпаются, как по волшебству, чтобы повторить свой прием на следующем враге».
Несмотря  на то, что солдаты были вооружены револьверами, в ближнем бою они уступали конным апачам, вооруженным луками и стрелами. Лошади американских драгун были плохо тренированы и не приспособлены к индейскими методам войны.
Апач вооруженный луком или копьем сближался с драгуном на расстоянии эффективного выстрела из лука, метров 15-20, перемещаясь вокруг него и пугая его лошадь воплями. Тем самым апач не давал драгуну произвести прицельный выстрел из  револьвера, так как лошадь солдата была взволнована и ему не подчинялась. В то же время индеец стрелял из лука в человека и лошадь с такой скоростью, на которую не способен даже револьвер. При этом апач стрелял, из-под шеи своей лошади свешиваясь то с правого, то с левого ее бока.
Я бы сравнил искусство боя апачей с боевым искусством русских казаков.
Американские военные того периода считали что, против  индейцев артиллерия абсолютно бесполезна, так как те не атакуют плотной группой и уходят за пределы досягаемости снарядов.
Отлично ориентируясь на своей территории, апачи заводили войска американской армии  в засады, где   не было воды и травы.
Одни из участников рейда против апачей писал в своем дневнике: «Безлюдная местность. Выжженная солнцем пустыня и скалы. Ничего кроме скал. Мы уже неделю преследуем апачей. Мы на границе с Мексикой, дальше пустыня, огромная Чиуауа. Люди устали, воды практически нет. Апачей тоже нет, но они есть. Каждый день индейцы нас убивают, мы же не ликвидировали ни одного индейца. Все бесполезно. Зачем они нам. Зачем эта война с ними. Не понимаю…» (авторский перевод с английского).
Другой участник событий тех далеких лет вспоминал: «Мы настигли группу апачей. Те отстреливались, убили восемь наших человек. Апачей всего трое воинов. Видимо они остались прикрывать отход соплеменников. Я выстрелил в лошадь одного из них и убил ее. Индеец упал, но успел укрыться за камнями,  трое моих товарищей незаметно подобрались к индейцу и решили схватить его. Но  за камнями индейца не оказалось, и в мгновение он возник ни откуда, ножом зарезал этих троих и опять укрылся за этими камнями. Я открыл прицельный огонь по индейцу. Он выждал и словно ящерица ползком,  начал быстро перемещаться в моем направлении. Я стрелял, стрелял, но никак не мог поразить его. Патроны закончились, и я начал перезаряжать ружье и на миг упустил из вида индейца. Как только я поднял глаза,  и вскинул ружье, то увидел, что  на меня летит тело с коротким ножом в руке, нацеленным мне прямо в горло…. Потом все… Сержант Рэндал сразил индейца выстрелом в затылок. Мы посмотрели на труп индейца. Рэндал сказал: «Мальчишка». Мы молчали… мне было не по себе… Знаю одно – этот молодой апач сущий демон….» (авторский перевод с английского). 
Апачи не принимали  боевую выучку американских солдат достаточно серьезно, и к своим индейским противникам надо сказать относились с большей опаской, нежели к белым.
Например, они не понимали суть перестрелки с большого расстояния. Бывалые воины-апачи говорили: «Война белых людей – это  всего лишь стрельба». Кроме того, по  мнению индейцев, во время стрельбы расходовалось большое количество патронов, которые они считали дорогостоящими, и их с большей пользой можно было бы применить на охоте.
После окончания одной из военных экспедиций американской армии против апачей высокие армейские чины пришли к выводу, что военная система, которой обучалась и которая практиковалась американской армией до войны с Мексикой, была эффективной и хорошо адаптированной для искусства войны среди цивилизованных народов. Но тактики индейцев сделали эту систему полностью бесполезной. «Действовать против врага, который сегодня здесь, а завтра там, который сегодня увел табун мулов в верховья реки Арканзас. А в следующий раз проявился в самом сердце населенных районов Мексики…который повсюду, не будучи при этом в каком-то конкретном месте, который собирается в момент сражения и исчезает, когда удача отворачивается от него, который оставляет своих женщин и детей далеко от театра военных действий и не имеет городов, ни складов, требующих защиты… не обременен обозами из фургонов или вьючных лошадей, который вступает в дело, только если это отвечает его целям, и иногда не делает этого, не имея преимущества в численности или позиции. С таким врагом учение о военной стратегии цивилизованных народов теряет свой основной смысл и редко находит применение на практике»- писал генерал Мэрси.
Кроме тактических особенностей боя интересна и разведывательная практика апачей. Разведывательный навык прививался воину апачи опять же с детства и заключался, прежде всего, в следопытской практике. Умение распознавать материальные следы характерно для любого воина апачи. Далее искусство устраивать засады неотъемлемая часть подготовки воина. Засаду апач мог устроить на равнинной или пустынной местности. Распознать засаду апачей мог  только апач, ни кто другой из индейцев, ни говоря уже о белых.
В процессе подбора материала для книги я обнаружил ряд интересных свидетельств характеризующих разведывательную практику индейцев-апачи.
« ….мы  долго двигались на юг. Нас было восемь человек. Ценным «грузом», который мы конвоировали, был один из апачских вождей Масау. Индейца мы пленили случайно, он сам того не ожидал, как нарвался на нас на просторах Чиуауа. Что он делал один в пустыне…? У нас был приказ этапировать его в форт. Форт находился от нас в одном дне пути. На привале мы расположились на отдых, выставили охранение, вокруг ни кого не было.  Людвиг отошел по нужде на несколько шагов и больше  никто из нас, его не видел. Индеец в это время лежал в повозке связанным. Мы взялись за ружья и насторожились. Наши лошади заметно начали испытывать волнение. Это означало, что не все в порядке. Энди сказал мне, будто индейцы рядом. Я возразил, откуда им взяться в пустыне, здесь кроме ящериц ничего нет. Лошади, говорит Энди, индейца за милю чувствуют. Потом Энди умолк. Я обернулся и его не нашел. Я окликнул его несколько раз, он не отзывался. Все остальные обратили внимание на какую-то лошадь, идущую к месту нашего привала. Лошадь была без всадника. Потом откуда не возьмись в павозку, где лежал индеец, вонзился томагавк, мы подошли к повозке. И в то же время кто крикнул: «Смотрите, уходит»! На этой лошади, в направлении горизонта пригнувшись, уже скакал Масау. Мы начали палить почем зря. Индеец ушел. Как ему удалось освободиться мне неизвестно до сих пор» (авторский перевод с английского).
Что-то похожее на магический трюк Коперфильда не правда ли? Однако, как мне кажется, это искусство скрытно перемещаться вслед за противником, не давая себя обнаружить присуща апачам. Апачи находились рядом со своим лидером в момент его пленения. Но отбивать его в бою посчитали, видимо не целесообразным. Улучили момент, подходящий для его освобождения (привал) и без боя выкрали вождя. Апачи обладали навыками и секретами внезапного появления перед противником и такого же исчезновения. Белых это просто шокировало, и они не понимали, как им это удается.
В 1886 году разведывательные навыки и возможности апачей стали потребностью американской армии. Из числа индейцев формировались отряды скаутов, которые имели официальный статус и лишь в 1947 году эти подразделения были упразднены. Апачи служили в разведывательных  и специальных подразделения американской армии наряду с индейцами других племен. Их практика общения жестами при передаче информации на расстоянии, скрытного перемещения по различной местности, организация засад, оборудование тайников, схронов, приносила огромную пользу  во время ведения США различных локальных войн.
Что же касается практики рукопашного боя апачей, систематизированных описаний, и тем более, исследований  по этому вопросу я не нашел. Лишь не значительные эпизоды их войны против американской армии, могут свидетельствовать о данной практике.
Для апачи, по моему мнению, рукопашная схватка с противником – это прежде всего, внезапность столкновения и мгновенное его поражении колющим, режущим и рубящим оружием.  Современное понимание рукопашного боя как удары руками ногами по традиции какой-нибудь бойцовской школы апачам не было свойственно. Конечно, в схватке они могли при необходимости ударять противника частями тела, но для них это было лишь сопротивлением, а не используемыми приемами как в боксе или каратэ. И вообще по свидетельствам  белых современников в потасовке с бледнолицыми, грубо говоря, на «кулачки» индейцы проигрывали.  Причинами тому были отсутствие навыков кулачного боя,  различные антропометрические показатели (они были не большого роста и небольшой массы тела, как и их предки – монголоиды) и опять же  свойственный им военный менталитет.  Драться кулаками с противником апач считал нецелесообразным, т.к. удар рукой или ногой не обезвреживает врага, не дает гарантии его уничтожения. Удары они наносили противнику лишь только  в том случае, когда зарабатывали себе баллы на подвиг. Считалось что настигая противника, ударяя его, а не убивая, т.е. прикасаясь к нему, для индейца весьма почетная тактика в рукопашном бою. Таким образом, поиграв с противником, попинав его, апач показал свою удаль пред соплеменниками, удовлетворялся, а после убивал противника колющими, режущими, рубящими предметами.
Философия боевого искусства индейцев-апачи заключалась  в их концепции войны, отношении к войне, воинскому искусству в целом. Кроме этого неиссякаемая жажда славы, признания, самоутверждения среди соплеменников толкала воина апачи на совершение высоко оцениваемых поступков.
В системе оцениваемых поступков существовали некие «зачеты». Для подсчета «зачтенных» поступков использовалась шкала на деревянной палке, на которой наносились киноварью рисунки, рисочки и т.п.
Если апач смог приблизиться к вражескому воину и дотронуться до него и после это ему удалось ускакать и остаться в живых, это говорило о его храбрости, и он получал «зачет» как совершивший нечто настоящее достойное храбреца. Но если апачу после того как он дотронулся до врага пришлось его убить, то его могли посчитать трусом и «зачета» он не получал (практика «ку» характерная для равнинных племен).
Кроме этого достойными, ценимыми, зачетными поступками были захват ружья противника, лука со стрелами, ранение в бою, убийство лошади врага, убийства врага мужского пола, конокрадство (с десяток лошадей), лидерство в победоносном военном отряде, количество боевых рейдов (до 50).
Наличие воинских «зачетных» деяний давало возможность воину претендовать на уважение в племенной организации и впоследствии становиться военным лидером.
Неотъемлемой частью боевого искусства апачей являлось врачевание.
Образ жизни, который они вели, предполагал выбитые челюсти, порванные связки, ножевые порезы, шрамы от пуль и т.п.  Особенно часто встречались травмы ног. Некоторые бойцы, став хромыми, принимали участие в войнах. Другие же не способные больше воевать находили себя  в качестве оружейников и  иной хозяйственной жизни племени.
Надо сказать, что этнографические свидетельства того времени, говорят о том, что апачи были искусными врачевателями, особенно умело лечили переломы конечностей, растяжения, контузии, ранения огнестрельные и от стрел. Операции естественно проводились без наркоза самими воинами под руководством знахарей или шаманов. Например, способ извлечения стрел с зазубренными наконечниками из мягких тканей производился расщепленной  палочкой, концы которой закруглялись так, чтобы она легко входила внутрь по стреле и закрывала зазубрины. После этого палочка крепко привязывалась к древку, и стрела вытаскивалась, не разрывая мышц.
Апачи негативно относились к ампутации конечностей, и по свидетельству современников, никогда ее не практиковали. Если начиналась гангрена, индеец всегда погибал, т.к. шаманы считали, что лучше человек пусть умрет, и в загробном мире будет полноценным, нежели будет мучаться при жизни калекой.
Есть свидетельства, когда тяжелые ранения и травмы индейцев пытались лечить белые доктора.  Зачастую из моральных соображений  они признавались в бессилии  помочь индейцам. После отказа докторов, апачи увозили своих больных в селение.   За дело брались шаманы и безнадежных спасали. Обычно воины апачи предпочитали пользоваться услугами индейских докторов – шаманов, так как считали их людьми просвещенными, ибо те умели говорить с духами. А белые доктора с духами не общались, поэтому по представлениям апачей и лечить не могли толком.
Техники лечения шаманов и специализация лечения варьировались в зависимости от природы видений, через которые шаманом были получены знания.
Во время ритуального лечения использовались магические песнопения, барабан, трещотка, курительная трубка, амулеты из священной связки, а также свисток, отгонять злых духов, намеривающихся забрать жизнь у пострадавшего. Практиковалось окуривание дымом.
Ранения шаманы лечили травами, отварами. Для остановки крови применяли паутину, сушеную мякоть древесной коры, бизоний жир.
Шаманы психологически воздействовали на пациента при помощи различных фокусов. Например, шаман из тела больного на глазах у него самого и родственников мог достать мышь, поясняя, что это она причиняла ему боль, таким образом, больной убеждался в силе лекарских способностей шамана. Белые современники, оказавшись очевидцами таких трюков, предложили однажды шаману осмотреть его на предмет наличия у него змей, пауков, крыс. Ничего подобного обнаружено  при нем не было, и шаман продолжил процедуру лечения, высасывая из тела больного червей, сгустки крови, кожу и т.п.  Трюк был проделан блестяще и остался загадкой для  всех. Кстати сказать, шаманы индейцев обладали гипнотическими способностями.  (по шаманам апачи лучше всего у Ю.Стукалина)
Таковы особенности боевого искусства апачи, многие секреты которого мы ни когда уже не узнаем.