Метеор

День был чудесный! Тот июньский денёк, когда солнце не успело спалить изумруд молодой зелени. Вода прогрелась, но не успела зацвести. С зеркала водохранилища веял лёгкий бриз. Экзамены кончились, и ничего ещё не успело начаться. Рай!

   В такие дни мы спускались на Волгу трижды. Спускались и поднимались –не чувствуя усталости - по гигантскому косогору, на который когда-то давно так и не смог подняться Разин. Страшная сила – молодость.

   Я на ходу скидываю футболку, спешу к пирсу, чтобы разбежавшись со всей дури толкнуться, что есть сил, взлететь и, прежде чем уйти сквозь зеркало воды, ощутить, захватывающие дух, мгновения полёта.

   Пацаны уже здесь. Здесь всегда кто-то из друзей. Молодость не любит тишины и потому пирс – наше излюбленное место с мая до сентября.

   Успеваю поздороваться, перекинуться парой привычных фраз и уже несусь по тёплому бетону на край - к воде.  Она чуть-чуть ушла, но хорошо оттолкнувшись, всё равно улетишь до той глубины, которая безопасно примет тебя – головой вниз. Я толкаюсь…

- Стой!!! – кричит мне кто-то вслед. Но сделать уже ничего нельзя.

Я лечу, лихорадочно понимая, что что-то случилось, что прыгать нельзя. Тумба! Огромная гранитная тумба лежала вчера на краю пирса…Шторм… Ночью был шторм! Её смыло! Она здесь – подо мной!

   Как много, оказывается можно вспомнить и понять за долю секунды!

   Я касаюсь воды, врезаюсь в неё, изгибая дугой послушное упругое тело, сразу же стремлюсь вверх. Лоб цел. Я цел. И только в этот момент я едва касаюсь грудью ровного ребра гранитного камня. Смерть моя остаётся где-то внизу, на уходящем в бездну бетоне.

   Славка качает головой:

- Ну, ты …

- А что вы раньше крикнуть не могли?

- Крикнешь тебе! Ты ж как «Метеор». «Привет!», рванул и нет тебя. Цел?

Я осматриваю бок. На память о прыжке остаётся едва заметная ссадина.

- Херня! А ведь убьётся кто-нибудь об эту тумбу.

- Да я сам уж едва не убился. – говорит Славка. – Также как ты, только рукой задел.

   Я только сейчас замечаю запёкшийся свежий шрам на его предплечье.

- Надо что-то делать…

Нас собралось уже человек десять. Да хоть бы и двадцать. Столкнуть тумбу дальше в глубину, хотя бы на метр – полтора совсем непросто. Бетон ещё не оброс слизью. Вода, конечно, помогает нам, но… Как же тяжело! Толкать её одновременно могут лишь пять человек. К тому же вода выталкивает и нас… И всё же… С пятой попытки нам удаётся сдвинуть гранитную громаду. Сначала чуть-чуть. Потом ещё. Ещё. Пошла! Метра два, даже два с половиной она проползла вниз под своим весом, почти исчезнув в бурой толще воды.

   Мы расслабились. Кто-то достал карты. Кто-то пошёл на пляж. День пошёл своим чередом. Немного вальяжно, немного скучно. Я замечаю надувной матрац. У меня такой же. Почему я ни разу не догадался взять его сюда? Наверное, потому, что тащить его отсюда в гору – удовольствие ниже среднего. А я – лентяй.

- Это чей? Наш?

- Это я принёс, - отвечает Славка, вытаскивая из кроссовок пачку сигарет. – Ты попробуй, разбегись вместе с ним. Знаешь, как классно!

- Знаю! Кто-то в прошлом году посоветовал. Чуть башка не оторвалась.
Славка смеётся.

Я бросаю матрац с пирса и прыгаю за ним. Спустя пару секунд седлаю его на воде, растягиваюсь на нём. Мимо – по речному фарватеру проносится белоснежный «Метеор». Красота…

   Впрочем, идиллия длится недолго. Меня переворачивают. Над водой появляются две мокрые смеющиеся головы. Нашли-таки развлечение! Я отбиваюсь от друзей. Толкаю матрац дальше. Снова седлаю его и снова ложусь. Слева и справа от меня поднимаются фонтанчики воды. Смотрю на берег, где нещадно обрывается старая яблоня. Неспелые зелёные яблоки ложатся всё ближе к цели. Одно попадает мне по животу, другое в лоб. Ржач  на берегу стоит невероятный.

- Хватит, придурки! Хватит! Сдаюсь!

Нет, их теперь ни чем не остановишь. Я переворачиваюсь на живот и гребу от берега дальше и дальше – туда, где меня ни что не может достать.

   Холодная струя воды ударяет в бок. Течение усиливается. Что это? Фарватер! Порт совсем рядом. Где-то там – вдали между волжских песчаных кос есть ещё один. А может и не один. А этот – ближний – неширокий. По нему проносятся из порта и в порт «Метеоры». Иногда проходят «Омики», совсем редко – большие корабли. Ещё метров двадцать и течение прекращается. Вода снова кажется тёплой и неподвижной.

   На ладони – набережная от порта до пляжа. Косогор, как зелёная стена на вершине которой город с игрушечными домами и таким же Обелиском. А кругом – тишина и покой – на километры до заволжских рыжих берегов и на сотни метров до бетона и чугунных решёток набережной. А ещё чайки. Я много раз видел город с воды. Но здесь – на самой воде, а не на палубе, картина иная – спокойная, недвижимая и от того – величественная.

   Я забываю обо всём. Меня, кажется, нет минуту,  две, а может быть вечность…

   Остановившееся время пустило вновь лёгкое жужжание, не весть откуда, рассверлившее тишину. Что это - шмель? Я приподнял голову и осмотрелся.
«Ах, это «Метеор» жужжит под мостом». Я снова закрываю глаза. Но, что-то не даёт расслабиться и заставляет насторожиться.

   «Метеор». Куда он идёт? Понятно – в порт. А где он пойдёт? Конечно по фарватеру. Рядом? Дальше? Ближе к берегу? Или где-то здесь?!

   Знакомые речники брали меня покататься. Я был в рубке «Метеора» и знаю, что устроена она так, что видно с неё только по сторонам. И ничего впереди. Ну, если только какой-нибудь танкер. Но не точку же на воде! Не матрац и дурака, лежащего на нём! Даже, если представить чудо, кто-то заметит, сбавят ход, остановят дизель…  Всё равно – он будет нестись по воде десятки и десятки метров, разрезая простор своими крыльями-плавниками. Надо сматываться!

   Я оглядываюсь на мост. Белая точка «Метеора», ещё пять секунд назад казавшаяся едва различимой приобрела реальные очертания корабля. Двигатель его уже не жужжит, он визжит какую-то страшную песню скорости.

   Быстрее! Быстрее! Господи, как медленно, оказывается, плывёшь на матрасе. Бросить его? А будет быстрее тогда? Я не знаю. Но, если бросить, я буду вообще неразличим на воде. А так – шанс, хоть какой-то, но шанс…

   В правый бок снова ударяет течение. Фарватер! А это значит ещё метров пятьдесят. Максимум – семьдесят. Много!  Как это много!

   Люди в этом возрасте не боятся смерти. Не только потому, что она ещё далеко. Сейчас она рядом. И она … Она была бы не страшна. Но такая – нелепая и жуткая, быть рассечённому неизвестно насколько частей. Нет!!! Нельзя!!! Я не хочу! Я буду работать, даже если это не имеет смысла…

   Я снова смотрю вправо, понимая, что трачу на это драгоценную долю секунды. «Метеор» уже совсем близко. Я явственно различаю страшные резкие черты его севрюжей морды.

   Раз-два! Раз-два! – Отсчитывает команды ошалевший мозг. – Раз-два! Я, вроде бы уже не плыву, а лечу по воде, или над водой, как «Метеор». Но, этого мало! Всё равно – медленно… Господи! Как не хватает ног! Насколько быстрее бы получилось работать руками и ногами!

  «Не хватает ног!» Зачем я об этом подумал?! Ведь может же случиться и это! Нет! Лучше сразу! Лучше никак! Я взмахиваю руками, не чувствуя усталости, проталкивая воду как можно и нельзя дальше, кажется почти до рыжих заволжских берегов.

   На пирсе выстроились пацаны. Кто-то прыгает в воду, страшными гребками разрубая воду рвётся за мной. Вот прыгнул кто-то ещё. Третий…

   Зачем?! Вы ничем не поможете мне! Я не могу кричать, я всё ещё гребу!

«За буи не заплывать!» - выбрасывает совсем сдуревший мозг последнее нелепое предложение. Какие тут буи! Гул усиливается и поглощает меня. Я сливаюсь с ним! Всё!!!...

   «Метеор» окатывает меня фонтаном горячих брызг и почти стихает, уносясь за спиной дальше – в порт.

   Я не могу поднять руки. Они больше не слушаются меня. Шея едва поворачивается градусов на пять, но я вижу ноги. Вижу себя. Я жив. Смерть снова не взяла меня в этот день. А может быть, этот день подарил мне жизнь ещё и ещё раз.

   Пацаны толкают матрас к берегу. Помогают взобраться на бетон. Шок, накрывший всех, постепенно отпускает нас. Голоса звучат уже почти ровно. Раздаётся смех. Сперва нервный, потом…  Всё как всегда. Я прошу закурить и не могу поднести сигарету ко рту. Бицепсы  у меня – больше, чем у профессионального качка. Грудь, шея, подбородок истёрты о подголовник и превратились в сплошное пунцовое пятно.

- Ты, чего матрас-то не бросил? Мы ж кричали тебе? – спрашивает Славка, вставляя мне в рот раскуренную сигарету.

- Не знаю…  Жалко стало.

Народ, собравшийся на набережной, начинает расходиться. Цирк окончен. Почти.

Минут через пять приходит Катька.

- Ты видел? Видел?
- Чего?

- Да, там – на матрасе! Клоун какой-то… - Катька тычет пальчиком в сторону акватории.

- Прямо под носом у «Метеора». Пьяный или на спор…  Не, я думала – всё. Пипец!

- Катюха, это я был, - говорю я немного смущённо, вспомнив, что Катька не очень хорошо видит, но стесняется носить очки.

- Ой, да ладно! Не болтай!

Друзья молчат. Делают вид, что ничего не слышат.

Катька разглядывает мои уже немного сдувшиеся мышцы на руках, растёртую матрасом шею и грудь.

- Ты-ы-ы? – Говорит она изумлённо и переводит взгляд на матрас. Зависает какая-то тяжёлая пауза. А потом Катька резко отстраняется от меня.

- Знаешь ты кто?

- Знаю…

- Да ты… Идиот – ты!!! – бросает она сквозь прыснувшие слёзы и не оглядываясь уходит в сторону пляжа.

   Я не хочу идти за ней. Я очень сильно устал.

*********

Я иду по набережной с сыном. Как всё изменилось здесь за двадцать лет. Собственно и набережной нет как таковой. Исчезли гранитные тумбы. Чугунная ограда давно ушла в чермет. А от бетона до воды метров сто – контрбанкет. Камни, песок, мусор. Стройка века, которую вряд ли когда-то закончат, ведь учесть сколько камней и песка ушло в бездонное чрево водохранилища просто невозможно, а потому – строить можно вечно. Очень удобный для воровства объект – «правильный».

   Последний «Метеор» давно поднят в порту на стапели. Хотели сделать из него ресторан. Но для кого? Даже ресторан речного вокзала закрыт. А в самом вокзале – мебельный салон. Не знаю для кого.

   По фарватеру медленно движется белый теплоход. Большая редкость по нынешним временам. А ведь я хотел когда-то в речное. Друг даже застолбил мне комнату в общежитии. Я не поехал на экзамены. Потом жалел. Теперь совсем не жалею.

- Пап, а правда, что раньше корабли здесь плавали друг за другом? Как трамваи по улице ходят? – спрашивает меня сын.

- Правда.

- А «Метеор» быстрее этого корабля плавает?

- Гораздо быстрее.

- А их много раньше было?

- Полно.

- Да, жалко, что их сейчас нет.

Я усмехнулся. Историю про «Метеор» я никогда не рассказывал детям. И никогда, наверное, не расскажу.

- Жалко, конечно, - говорю я , жалея то ли «Метеоры», то ли время, которое иногда можно выиграть. Но никогда нельзя обогнать и остановить.