Полковник Шадуро

    Перед окнами нашего дома были небольшие палисадники. До войны они были огорожены невысоким заборчиками - редкими столбиками с прибитым к ним брусом. Я этого, конечно не помню. Но сохранилось фото: около палисадника стоит папа и прикуривает папиросу, рядом – мой старший брат Лёлька, мальчик лет 7, ну а я, вероятно, ещё не родился. Во время войны эти палисадники использовали под огороды: сажали картошку. Нашей семье тоже был выделен участок прямо под окнами. Мы жили на 3-м этаже и всегда могли видеть, что творилось на нашем огороде.
    Спустя несколько лет после войны в этих палисадниках стали сажать цветы. Одним из первых энтузиастов был отставной полковник Шадуро, живший на первом этаже нашего дома. Он первым делом огородил «свой» садик невысоким частоколом. Потом спланировал клумбу, завёз землю и удобрения, посадил много цветов. Работал Шадуро с ранней весны и до поздней осени, не разгибая спины. Всё это время сад его благоухал. И всё было бы хорошо, если бы он жил где-нибудь в Голландии. А «в нашей буче, боевой, кипучей» цветы манили к себе людей. Многим хотелось нарвать бесплатный букет, кому большой, кому поменьше. Но «хозяин» зорко следил за садом из окон свой квартиры и обычно ему удавалось вовремя пресечь эти злонамеренные поползновения.
    Из-за постоянной угрозы воровства и необходимости постоянной вахты характер общественника Шадуро стал портиться. Постепенно все кругом для него превратились в потенциальных похитителей его цветов. И особенно, конечно, мы, дети. Он постоянно нас гонял, кричал на нас. Но всё было бесполезно. Чем больше он нервничал и кричал, тем больше хотелось его подразнить. Таковы дети!
    В конце лета перед началом школьных занятий, когда по традиции дети несли в школу букеты цветов, многие учителя, сами того не подозревая, получали цветы, сорванные в саду у Шадуры. В эти дни он буквально не отлучался из своих угодий и, по-моему, даже не ложился спать, карауля сад. Но всё равно укараулить цветы Шадуре удавалось не всегда. Он и к совести взывал, и к общественности, и в милицию обращался – ничего не помогало. Характер его продолжал портиться ещё больше. На нас, ребят, он смотрел зверем, как на грабителей его «райских кущ». Надо сказать, что дети цветы действительно воровали, но не мы. До одного случая никто из ребят, живших в нашем подъезде, на его цветы не покушался.
    Однажды что-то помешало нам играть во дворе, и мы решили поиграть в лапту с той стороны дома, где располагался сад Шадуро. Играли мы не совсем рядом с садом, но всё-таки пару раз мяч туда залетал. В один из таких моментов, когда  пришлось залезть в цветник за мячом, как из-под земли появился Шадуро. Глаза у него в этот момент были безумными. Он схватил за руки двух ребят, в том числе меня, и повёл в милицию. Мне удалось вырваться, но вместе со всеми я пошёл спасать «задержанного». В милиции Шадуро заявил, что привёл злостного хулигана, что все остальные, и я в первую очередь – тоже хулиганьё, что вся эта шпана, то-есть мы, воруем у него цветы. Сколько мы ни убеждали милиционеров, что это неправда, что мы просто играли и нужно было достать мяч – веры нам не было. В результате родителей почти всех ребят оштрафовали. «За безнадзорность сына» - значилось в милицейском протоколе, который получила моя мама.
    Вот после этого случая и началась наша настоящая  война с Шадуро. Что мы только ни делали, чтобы досадить нашему обидчику: и цветы рвали, и дразнили из-за угла, и камнями в него бросали, и били из рогаток. Сейчас стыдно это вспоминать. Но и он сам был тоже виноват, сам обрёк себя на мальчишеский гнев.
    Однажды я сидел за столом, готовил домашние уроки. Вдруг внизу раздались крики и угрозы в чей-то адрес. Кричал и грозил Шадуро – его голос нельзя было спутать ни с чьим другим. Признаюсь честно, я был рад, что кто-то «насолил» нашему врагу. Крики, однако, не прекращались, и мне очень захотелось посмотреть, что случилось. Я выглянул в окно и к ужасу своему увидел, что Шадуро смотрит на меня и все его гневные слова предназначены не кому-нибудь, а мне. В недоумении я закрыл окно, но долго ещё слышал угрозы в свой адрес. Оставалось ждать нового похода в милицию и нового штрафа. К счастью, этого не случилось. Но мне не давало покоя любопытство: что же произошло на самом деле? Кто так разозлил полковника?
    Только спустя несколько дней выяснилось, кто и что было всему причиной. Этажом выше жила семья, где было трое детей: два брата и младшая сестра, Ирочка. Девочке было в ту пору 6 или 7 лет. И вот, она  вышла на балкон и там ела яблоко. С одной стороны яблоко оказалось порченым, и она, не доев, бросила его  вниз. А внизу, в своём саду работал Шадуро. Он работал, как обычно согнувшись, низко опустив голову. И вот, это гнилое яблоко угодило Шадуре прямо в башку. От испуга Ирочка, конечно, сразу же убежала, а Шадуро оглянулся вокруг – никого. И тогда он стал громко ругаться в надежде, что злоумышленник выглянет, чтобы посмотреть на деяния рук своих. Вот я-то и выглянул!
    Как-то ребята из соседнего дома решили соорудить себе волейбольную площадку. Долго трудились: размечали, ставили столбы, купили сетку и мяч и стали каждый день играть в волейбол. Не помню, принимал ли я участие в этих играх. Однако площадка эта была напротив сада Шадуро. Её и сад разделяла дорога и два тротуара. Так Шадуро добился сноса волейбольной площадки, добавив себе тем самым ещё врагов.
    Все описываемые события относятся ко времени нашего детства. К 14 – 15 годам появились совсем другие интересы: девочки, фланирование по местному «Бродвею», танцевальные вечера, новые компании. В общем, все мы утратили былой интерес и к Шадуро, и к его саду. Прошло ещё несколько лет, я уже был женат. После свадьбы мы с Наташей жили на другом конце Москвы, далеко от нашего Военного городка. Но раз в неделю приезжали в гости к маме. И вот, как-то выйдя на улицу, мы лицом к лицу столкнулись с Шадурой. Он сильно постарел, но всё ещё работал в своём садике. Встретив нас, он широко улыбнулся, поздравил нас с «законным браком» и тут же, нарвав цветов, подарил шикарный букет Наташе. Потом это повторялось ещё несколько раз. О былой вражде он не вспоминал.
    Теперь уже нет давно ни Шадуры, ни сада возле дома. Нет и многих домов вокруг. Всё там изменилось. Да и мы изменились. Мы стали теперь по возрасту старше тогдашнего нашего «врага». И вот захотелось вспомнить его, «полубезумного» Шадуро, и пусть этот рассказ будет памятью о нём.
                Февраль 2003